При подлете к разрушенной землетрясением в апреле прошлого года столице Узбекистана мы все пассажиры, кому повезло сидеть вдоль борта Ил-18, прильнули к иллюминаторам. Самолет зарекомендовал себя как экономичная, надежная и комфортабельная машина. В связи с чем он имел большой спрос на внешнем рынке — более ста самолетов было продано иностранным компаниям. Внизу были целые кварталы еще толком не вывезенного строительного мусора, кругом краны возводили панельные дома. Город был похож на муравейник — вся страна прислала свои строительные бригады. Огромное количество добровольцев по зову сердца решили помочь братскому народу. Я даже успел увидеть военные танки, привлеченные к слому и растаскиванию развалин.
Приземлившись, самолет, подрулил ближе к зданию аэровокзала и остановился. Наша группа первыми покинула самолет, внизу нас ждала черная «Чайка» с номерами республиканской прокуратуры. К трапу улыбаясь подошел работник генеральной прокуратуры УзССР — Здравствуйте, уважаемые гости! Приветствую вас от лица всех наших сотрудников! Я Умар Шадыев, помощник Генпрокурора. Прошу в машину.
Под байки улыбчивого узбека мы добрались до только недавно отстроенной пятиэтажной гостиницы. Заселившись, мы оставили в ней свои вещи и нас провели в ресторан при гостинице, где нас ждал за обильно накрытым столом Шадыев — Перекусим и мы сразу же поедем к нам, вам уже приготовили кабинет для работы, для вас созданы все условия для нормальной работы. Мы не стали кочевряжиться и не лезть со своим уставом в чужой монастырь, тем более что разница во времени составляла плюс два часа и заняли места за столом. Узбекские мастава, плов и самса были великолепны, помимо национальных блюд были черная и красная икра, осетровый балык, фрукты, минералка и бутылка коньяка, к которой мы не сговариваясь не притронулись. Шадыев с тоской посмотрел на бутылку и налил себе из бутылки нарзану.
Огромный кабинет оказался шикарным — на полу лежал ковер, в котором ноги чуть ли не по щиколотку утопали в мягком ворсе, огромный стол с длинным приставным, у которого стояли мягкие стулья. Кежоян прошел за дубовый резной стол и сел обитое кожей мягкое кресло. В кабинете были финский холодильник, набитый минералкой и фруктами, кожаный мягкий диван, над которым висел ковер с узбекскими орнаментами и перед диваном стоял низкий журнальный столик.
— Охренеть! — не выдержал Сема и присвистнул.
Гена попрыгал своим задом на диване и резюмировал — Хорошо живут местные товарищи!
Шадыев улыбнулся, видя, какое впечатление произвел на москвичей колорит кабинета и спросил — Какие будут ваши распоряжения? Вечером вам баньку приготовим, настоящая хаммам, отмоетесь с дороги.
Майор покосился на Руководителя группы, но тот сделал лицо «чайником» — Банька это хорошо! Но вот только если я обнаружу в ней хотя бы одну фотокамеру!
Узбек в протесте выставил руки — Что вы, какие камеры! Там сам товарищ Генеральный прокурор моется.
— Отлично! Но сейчас мы хотели бы ознакомиться с делами по тяжким статьям, которые вы готовите отправлять в суд. Наша задача убедиться в соблюдении законности следователями. Надеюсь ваше следствие не маркирует уголовным кодексом? И не выбивает признания запрещенными методами?
— Никак нет, у нас же социалистическая законность. Я распоряжусь и вам доставят все дела, которые готовятся к передаче в суд.
Весь оставшийся день мы изучали дела, наш наставник почти сразу нашел в десяти нарушения и оформил документально свои претензии. Помимо этого нас заинтересовало дело Смирнова, обвиненного в организации хищений на Ташкентском агрегатном заводе сельскохозяйственного машиностроения. По статье 119−1 УК УзССР хищение государственного или общественного имущества, совершенное в особо крупных размерах, независимо от способа хищения наказывается лишением свободы на срок от десяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества или смертной казнью с конфискацией имущества, тем более, что к одной справке в деле можно было свободно докопаться — подписи в ней были практически не читаемыми. Именно поэтому и это дело оказалось «подлежащем доследованию».
Кежоян распорядился — Обвиняемых по вот этим одиннадцати делам завтра доставите сюда после девяти утра.
— Обязательно доставим, вы не сомневайтесь! А теперь прошу, дорогие гости в баню, там же для вас приготовили и ужин — помощник Генпрокурора республики лучился как медный таз.
Все та же «Чайка» мигом нас домчала до одноэтажного кирпичного внушительного здания где-то на окраине города, на котором висела вывеска «Бассейн». Внутри холл был отделан мрамором и гранитом, нас встретила красивая женщина лет тридцати с радостной улыбкой, белый передник на зеленом платье придавал ей вид горничной из фильмов для взрослых.
— Проходите, все уже готово, массажистки заждались.
Майор усмехнулся и тут же спрятал улыбку, а Кежоян возмутился — Какие еще массажистки?
— Наши массажистки — вмешался Шадыев. Девочки из ансамбля узбекского народного танца Бахор в свободное время здесь подрабатывают, основу исполнителей ансамбля составляют девушки, окончившие Ташкентские хореографическое училище и государственную консерваторию. Наш ансамбль «Бахор» сочетает в себе достижения современного узбекского танца с многовековой традиционной танцевальной культурой узбекского народа. Танцовщицы покажут нашим дорогим гостям лучшие свои танцы, вы такого наверняка еще не видели!
— Я не понял, а причем тут массажистки?
— Понимаете, товарищ Кежоян, зарабатывают девочки танцами не так уж и много, вот и администрация бассейна пошла им навстречу, они окончили курсы массажистов и вечерами работают здесь.
Сема с Геной весело переглянулись, Сема мне подмигнул и потер ладони. Шадыев засуетился прошу, проходите пока в раздевалку, потом я вам покажу нашу национальную баню, покушаете и полюбуетесь танцами, отдых обязательно нужен, тем более вы сразу после перелета окунулись в дела, проработав аж до семи вечера!
Раздевшись, приняв душ, и обмотавшись простынями, мы прошли дальше и вышли к приличного размера бассейну с четырьмя дорожками по двадцать пять метров. Администраторша указала рукой на стеклянные двери и мы, пройдя через них, оказались в уютном зале, стены которого были украшены мозаикой, с кожаными диванами, на полу лежал огромный ковер. Перед диванами стояли столики с закусками, вином и чешским пивом и двумя подносами с огромными вареными раками.
— Угощайтесь! — Шадыев как и мы в простыне хлебосольно развел руками — Кушайте и чувствуйте себя как дома! Вон та дверь ведет в парную. Мы невольно набросились на салаты, мясную и колбасную нарезки, на огромных блюдах лежала басма, отдельно лежали блюда гюльчехра, чебуреки, димляма, узбекские манты с мясом и тыквой, а на сладкое были урама и парварда. Ну и конечно же узбекские лепешки. К вину члены группы не притронулись, но налегли на пиво под раков.
Когда наши челюсти стали двигаться более размеренно и постепенно наступило насыщение, заиграла восточная музыка, освещение в зале медленно сошло на минимум, только площадка перед нами осветилась софитами с цветными фильтрами. Цепочкой на площадке появились шестеро девиц, одетых как танцовщицы персидского шаха или индийского магараджи.
— Персидский классический танец! — прокомментировал Шадыев.
Движения рук девушек были разнообразны, то они текучие, «змеиные», то волнообразные. Чаще работали обе руки вместе. Движение распространяется до самых кончиков пальцев, но иногда только до запястья. Небольшие приглушённые движения бёдер невольно возбудили желание и я скосил глаза на соратников, широко открытыми глазами взирающими на практически раздетых девиц, чьи практически прозрачные лиф и шаровары открывали прелести тел, на которых отсутствовало нижнее белье. Шадыев тяжело дышал и его глаза жадно шарили по телам танцовщиц.
— Так! — не выдержал следак — Девочки спасибо, быстро по домам, их нежные руки не справятся со телами взрослых мужчин, тем более с мышцами наших чемпионов по самбо! Вы, Умар, разве не узнали золотых призеров чемпионата Советского Союза?
Свет зажегся и девчонки исчезли, только звон колокольчиков на их щиколотках еще звенел, удаляясь все дальше.
— А на выступление вашего Бахора мы с удовольствием посмотрим на концерте. Когда они выступают?
— Через день у них выступление, мы обязательно выделим вам самые лучшие места!
Майор внимательно поглядывал на решетку вентиляции в стене и я его спросил шепотом — Думаете там кинокамера, товарищ майор?
— Уверен! Ладно, пойдемте попаримся!
Мы, скинув простыни, направились в хаммам, отделанную изразцами и состоящую из нескольких помещений. Я поморщился: мне больше по душе настоящий жаркий пар. А тут пар в бане подается не от горячей печки-каменки, а от специальных чанов с кипящей водой. Влага в виде плотного обволакивающего тумана одинаково распределяется по комнате.
— Прогретый кислород через дыры в стенах, проделанных на высоте 1,5 м, попадает в комнату. В парной сто процентная влажность и умеренная температура до шестидесяти градусов, что позволяет без перегрузок и с комфортом проводить здесь время — узбек подал пример, сев на мраморную полку, идущую вдоль трех стен — Еще одна отличительная особенность хамам — все поверхности, кроме потолка, греются. Каменные лежаки, стульчаки и пол приятно отдают тепло, расслабляя мышцы и нормализуя терморегуляцию. Чтобы конденсат не капал, потолок выполняют в форме высокого купола. Вода стекает по стенкам, не нарушая отдых посетителей. Центральным местом хамами является парная, вокруг которой, как пальцы, расположены пять помещений. В первой комнате градус чуть выше тридцати пяти градусов. Внутри хамам располагаются три бассейна, один с водопадом, с разной температурой. Приятная теплая атмосфера не нагружает сердце, сосуды и вены как в русской парной!
— Неплохо ваше начальство отдыхает! — отметил майор и погрузился в воду.
Мы опробовали все пять парных и остановились в одной, в которой бассейн с водопадом здорово нежил тело. Мы, трое друзей, оставили старых пердунов и перешли в другой бассейн.
— Каких девочек дерут эти козлы! Мне аж завидно стало! — Сема прикрыл глаза от кайфа.
Гена тоже вздохнул — Да уж, такие тела, у них даже волосы на лобке удалены, заметили?
Я кивнул — Девчонки хороши, а вы в курсе, что наших девчат из ансамбля «Березка» тоже подкладывали лидерам разных стран во время их гастролей. По крайней мере такие слухи ходили. А сегодня нас хотели вербануть. Даже интересно кто: Генпрокурор или здешние комитетчики. У этих методы со временем не меняются. Медовые ловушки что наши, что цэрэушники активно используют. Самое идиотское, что за фотки с голыми бабами наше руководство комитета ненормально реагирует и в итоге сотрудники, попавшись на манде, готовы Родину продать, опасаясь репрессий своих начальников. А если бы им разрешили совать свой член куда они хотят, то на постельный компромат было бы плевать и из-за такой глупости страна не лишилась бы преданных людей. Вместо этого количество предателей только растет.
На следующий день мы получили в свое распоряжение пару допросных, в которых я с Семой и Гена с майором допрашивали обвиняемых по отобранным делам. Наш руководитель группы вел допросы в своем кабинете, причем нужное нам дело он по договоренности передал нам с Семой, якобы бесперспективные три дела были переданы стажерам, чтобы к нашему будущему агенту не привлекать пристальное внимание.
Смирнова мы вызвали на допрос вторым. Перед нами был буквально раздавленный судьбой человек и мне даже стало его жаль.
— Михаил Сергеевич, вы согласны с обвинением? — Семен начал первым и мужчина с тоской повернулся в его сторону — Я не виновен, меня оболгали и подставили. Я работал на заводе начальником цеха и обнаружил постоянные недостачи металла, обратился к главному инженеру, тот почему-то вину за хищения взвалил на меня. У меня при обыске нашего сарая нашли пачку денег, в ней было двадцать пять тысяч рублей, это просто невероятно! Я теперь уверен, что хищения — дело рук руководства завода, а меня сделали козлом отпущения.
— Вы в курсе, что по вашей статье предусмотрено наказание от десяти лет до применения смертной казни? — я посочувствовал бедолаге и мне захотелось выявить истинных расхитителей.
— Знаю, меня уже следователь пытался убедить сознаться и написать явку с повинной, обещая минимальный срок, в противном случае он пригрозил мне смертью. Мысленно я уже приготовился к худшему, жаль семью.
Сема наклонился к уху обвиняемого и спросил — Вы хотите получить минимум, то есть десять лет, а если удастся выявить истинных расхитителей, то вас освободят? Отвечайте шепотом.
Бывший начальник цеха с надеждой в глазах кивнул.
— Тогда вам придется с нами сотрудничать, мы следственная группа из Генеральной прокуратуры Советского Союза и пытаемся выявить взяточников на самом верху судебной системы. Вам после приговора суда в случае вынесения вам смертного приговора нужно сразу поговорить с вашим адвокатом, которого вы наймете за деньги, переданные вашей жене. Адвокат должен быть одним из дорогих. Вы попросите адвоката найти возможность добиться помилования от Председателя Президиума Верховного Совета вашей республики. У вас есть родственники в РСФСР?
— Да, у меня сестра вышла за муж и уехала в Ленинград. Ее муж — архитектор, они и познакомились-то здесь после землетрясения.
— Запомните: деньги вам якобы сможет дать сестра. С вас за помилование потребуют сто тысяч рублей.
— Господи, какие огромные деньги! Да откуда же сестра возьмет эти деньжища?
— Говорите шепотом!
— Извините, невольно вырвалось.
— Это уже наша забота. Давайте еще раз проработаем все нюансы.
Мы улетели сразу после концерта ансамбля «Бахор», насладившись и танцами и песнями. В Москве всю нашу группу заслушал сам Руденко.
— Вы уверены, что ваш Смирнов не проболтается?
Кежоян пожал плечами — А что ему остается? Мы единственная его надежда. Только в случае успеха я должен остаться там и провести расследование хищений, которые повесили на этого бедолагу.
— Когда состоится суд? — Руденко нервно повел шеей.
— Дело уже передано в областной суд, первое заседание состоится через две недели. Благодаря переданным мною деньгам супругой Смирнова был нанят известный в республике адвокат, по большинству дел тяжких и особо тяжких преступлений, которые он вел, Насриддиновой были вынесены помилования. Я уже связался с сестрой обвиняемого и она сегодня же будет в Москве. Комитет госбезопасности уже предоставил нам необходимый порошок для обработки взятки. Мы готовы вылететь сразу же, как только адвокат свяжется с сестрой Смирнова, а ее мы отправим в Ташкент за день до судебного процесса. Адвокат по просьбе Смирнова уже дал телеграмму с извещением о начале суда в ее адрес. Все будет выглядеть вполне естественно!
Руденко не выдержал и, встав из-за стола, прошелся и обратился к майору — Вы как думаете, у нас должно получиться?
— Мы хорошо все разыграли в Ташкенте, если бы мы не отказались от предлагаемых нам девушек, то было бы совсем идеально. Правда тогда в самый ненужный момент вылез бы компромат и нас бы всех точно утопили бы в грязи.
Кежоян подошел к столу и, налив из графина воды в стакан, подал его Генпрокурору — Конечно это не нарзан, которым нас поили в Ташкенте, но выпейте. Я уверен, что наша совместная с КГБ операция вошла в завершающую стадию. Нам только нужно всем набраться терпения.