Было так холодно, что самодельная печка уже не спасала. К тому же ветер выдувал любые намеки на тепло. Мы сидели в «нашем месте», прижимаясь друг к другу от холода. Снег в этот раз выпал глубокий, поэтому велосипеды мы не взяли. Прожорливый огонь стремительно поглощал запасы дров, и я подумала, что в следующий раз нам надо будет притащить с собой ещё веток.
Мне нравилось смотреть на огонь. В нем было что-то неуловимое и загадочное.
Мы сидели и молчали. Так часто бывало. Я не всегда хотела вести монологи с рассказами о дальних странах, иногда хотелось просто помолчать. Я называла это «поговорить внутри себя». Сэм чувствовал это и не перебивал.
- Я хотел тебя спросить, - начал Сэм и вдруг закашлялся.
- Ну, вот, простудился, - заворчала я. – Это потому, что ходишь без шарфа.
Я стянула с себя белый шарф и хотела замотать шею Сэма.
- Не поэтому, - пробубнил Сэм, отталкивая мою руку. – Я спросить тебя хотел. Ну, это… Как там… Тебе нравится кто-нибудь из мальчиков?
Мне почему-то было стыдно отвечать ему, но мы договорились с Сэмом ничего не скрывать друг от друга и я произнесла:
- Да.
- И кто он?
- Джастин.
- Какой Джастин?
Я возмутилась:
- Как будто в Уналашке сто пятьдесят миллионов Джастинов! Джастин Харрис.
- Джей-Эйч?
- Можешь называть его и так, но всё равно он Джастин. Так же, как и ты – Сэмуэль.
Тут Сэм засмеялся.
- Ты чего? - опешила я
- А я вовсе и не Сэмуэль. Я – Семен. А это ближе к Саймону.
- А откуда у вас такие забавные имена?
- Отец по старинным русским книгам смотрел: как называли наших предков при крещении. Вот и получились: Фрол, Ставр, Степан и я.
- Семен, - повторила я необычное имя. – Забавно...
- А ты не отходи от темы. Значит, тебе нравится Джей-Эйч?
Это стало похоже на допрос и я уже чувствовала себя виноватой.
- Ты – спросил, я – ответила. Если бы я знала что ты будешь так… так реагировать, ни за что бы не сказала!
- Значит, Джастин... - задумчиво проговорил Сэм, барабаня пальцами по колену.
Я разозлилась:
- Какая тебе разница, кто мне нравится? И зачем было спрашивать? Мне это всё неприятно! – в голосе у меня предательски зазвенели слезы.
Джей-Эйч был старше нас с Сэмом, ему уже исполнилось 16 и он был похож на Дика Сэнда. Как я его себе представляла. Особенно хорош был Джастин, когда небрежным взмахом головы откидывал с лица длинную челку. И становились видны его глаза. Сине-голубые, как океан.
А ещё он бегал. По утрам, в любую погоду. И делал упражнения на берегу залива. Так он воспитывал свой характер. Когда мы случайно сталкивались с ним, я необъяснимо трепетала и становилась полной дурой. Всё моё красноречие и знание нескольких языков мгновенно испарялось и я могла только безмолвно вздыхать. Странно, что Сэм не заметил моего состояния раньше.
- И что в нем тебе нравится? – продолжал допытываться Сэм.
Как только заговорили о Джастине, меня снова поразило косноязычие.
- Ну, он высокий…
- Принимается, - подбодрил меня Сэм.
- Он держится уверенно…
- Ладно.
- У него голубые глаза…
Сэм поджал губы и ничего не сказал.
- И ещё он пропорциональный…
- Пропо.. Что? Про – пор – циональный? – переспросил Сэм и захохотал.
Я покраснела. Ну, как ещё объяснить Сэму, что у Джастина красивое тело? Мне и без этого было ужасно стыдно. И я решила улизнуть от разговора о Джастине.
- А что ты знаешь о пропорциях? О золотом сечении Леонардо?
- Леонардо ди Каприо?
- Дурачок ты, Сэм. Леонардо да Винчи – великий художник и изобретатель. Ты знаешь, что это он изобрел вертолет?
- Да ну! – восхитился Сэм. – И в каком штате он жил?
Я вздохнула.
- Он жил в Европе и ещё тогда, когда никаких штатов не существовало! И вообще Америки не было.
Сэм был потрясен. Глядя на его застывшее в ужасе лицо, я решила поправиться.
- Конечно, континент существовал, но он ещё не имел названия. Его открыли только через сто лет после смерти Леонардо да Винчи.
Сэм пребывал в глубоком шоке. Весь его разумно устроенный мир рухнул в один миг. Он считал, что Америка была всегда, и что она – колыбель цивилизаций. Я испытывала даже некоторое злорадство, когда рассказывала ему о Каролингах, о Риме и древнем Египте.
- Откуда ты это всё знаешь? – поражался Сэм.
- Папа рассказывал. Он очень много знает и интересно рассказывает. К тому же мы жили в Италии и в Греции и я своими глазами видела разные древние города.
Сэм замолчал, переваривая новую информацию. Разговор о Джастине, к счастью для меня, был забыт.
Я хорошо училась и даже начала осваивать компьютер в местной библиотеке. Мне долго объясняли про биты и байты, но в моей голове плохо укладывалось то, на что нельзя посмотреть. Поэтому все действия с компьютером я запомнила, как последовательность магических ритуалов, не вдаваясь подробно, зачем это надо делать. С «ритуалами» у меня получалось. В библиотеке, пока я готовила уроки, рисовала или училась печатать, Сэм вертелся рядом, как щенок, которому нечем себя занять. Он листал книги и журналы, время от времени разглядывая картинки и читая подписи под ними, затачивал мне карандаши, а чаще вытягивался на столе и смотрел на меня тоскующим взглядом. И глаза у него были точь-в-точь, как у щеночка, которого не пускают гулять.
- Займись чем-нибудь! – просила я.
- Пойдем погуляем!- ныл Сэм. Ему просто необходимо было двигаться.
- А уроки ты приготовил? – неизменно спрашивала я.
- Опять эти уроки! – Сэм мученически закатывал глаза. – Скорее бы лето! И можно будет ездить на пикник.
- У тебя каждый день – лето. Давай вместе заниматься.
- Ты прямо, как отец, - заныл Сэм.
- Почитай что-нибудь. Мы же в библиотеке! Знаешь, как мне на «Нике» не хватало книг? А здесь так много! Всё-всё мог бы уже прочесть. И ещё есть Интернет. Это даже больше библиотеки.
- Я не люблю читать, - упрямился Сэм.
- Ты просто не привык. Почитай то, что тебе будет интересно.
- Мне картинки интересно смотреть, про разные устройства.
Я оторвалась от своего рисунка, вытерла руки и пошла к библиотекарю. Нужных книг не оказалось. Тогда я села за компьютер и набрала в поисковике несколько слов. Мне вывалился целый список ссылок, в том числе море картинок.
- Иди сюда! – позвала я Сэма.- Картинки будешь смотреть?
- И что за картинки? – уныло подвалил Сэм.
- Это изобретения Леонардо. Помнишь, я тебе рассказывала?
- Это тот, что жил ещё до Америки? Помню. Ну, и что он изобрел?
Я кликнула по нескольким, знакомым мне картинкам и предложила Сэму разобраться самому
- Заодно и к докладу о знаменитостях подготовишься, - подбодрила я его.
Я радовалась, что на время освободилась от Сэма. Не люблю рисовать, когда смотрят. А ещё и расспрашивать начинают:
- Что это за линия? А почему здесь такой цвет? А что это будет?
Терпеть этого не могу. Сэм хоть и не задавал дурацких вопросов, но его «Класс!» и «Вау!» - тоже отвлекали. А уж если я вдруг слышала «Упс...» - это означало, что он случайно опрокинул баночку с водой или уронил краски.
А в этот раз меня ждал настоящий шедевр! Я прямо чувствовала, что это будет изумительная картина и всё внутри меня трепетало. Тем более, что я рисовала её для Сэма.
Сэм как-то сказал, что никогда не видел айсбергов. Я удивилась: жить в таких высоких широтах и не встречаться с ними? Неужели в Беринговом море они не водятся? Ответ нам дал учитель старших классов. Оказалось всё дело в узком проливе. Через него льды не могут пройти из Северного Ледовитого океана в Берингово море. Ну, и ладно. Морякам без айсбергов спокойнее. Жалко только, что Сэм их никогда не видел. И чтобы исправить эту ситуацию, я решила нарисовать Сэму айсберг. Но не простой, а таинственный. Картина так и называлась: «Таинственный айсберг». Он был освещен нежно розовыми лучами восходящего солнца и отражался в гладкой поверхности океана. Но отражался он не огромной безликой глыбой льда, а белоснежным рыцарским замком с развевающимися стягами.
Когда я закончила рисовать и убрала за собой, библиотекарь уже задвигал стулья и выключал свет. Я вдруг вспомнила про Сэма. Он сидел за компьютером и я впервые видела его таким сосредоточенным. Он распечатал уже ворох разных картинок и теперь что-то судорожно перерисовывал с экрана на листы.
- Сэм, - окликнула я его, - пора домой. Библиотека закрывается!
- Погоди! Ещё немного осталось. В принтере бумага закончилась, а здесь такое хитрое соединение…
- Сэм, завтра дорисуешь!
- Не, завтра я хочу уже опробовать…
Спорить с ним было бесполезно и библиотекарь дал нам ещё несколько минут.
Всю дорогу до дома Сэм повторял:
- Представляешь, на винтах! Я никогда бы не додумался. А рычаг!? Я и не знал, что можно всё рассчитать!
Он ещё что-то бормотал, потом спросил.
- А Флоренция это где?
- В Италии.
- Ты была там?
- Конечно! Я тебе столько об этом толковала!
Сэм вздохнул:
- А я думал, что это всё сказки...
Я даже остановилась:
- Ты считал, что я всё выдумала?!
- Не сердись, Софи. Просто я думал, что такого на самом деле не бывает. Когда океан светится. И летучих рыб. И говорящих дельфинов. То есть может оно всё, конечно, и есть, но это происходит с другими, а со мной уж точно никогда такого не будет.
- А ты хочешь?
Сэм взглянул на меня, и я изумилась серьёзности его глаз.
- Теперь хочу. Я теперь всё хочу.
Постепенно Сэм стал учиться лучше. Всё началось с его доклада о знаменитостях. Оказалось, что доклад нужно было подготовить о знаменитостях Америки, но Сэм с таким жаром стал доказывать, что Леонардо да Винчи родился слишком рано и ему просто не повезло родиться не в Штатах, а во Флоренции, что учительница умилилась и поставила ему А+.
А ещё через неделю он уже с пылом рассказывал мне:
- А ты знаешь, кто такой Сикорский?
- Это какой-то русский? Родственник ваш?
Сэм фыркнул.
- Родственник… Да это талантливый изобретатель вертолетов! Он узнал о Леонардо ещё в детстве, как я, и с тех пор загорелся идеей покорить небо.
- Ты тоже.
- Чего тоже? - не понял Сэм.
- Ты тоже талантливый. И ты - русский.
Сэм вздохнул.
- Да какой же я русский? Я даже языка не знаю.
Видимо, мои слова о том, что он талантливый, Сэм воспринял, как должное.
- У нас никто не знает, только отец. Да и он всего-навсего молиться, ругаться, да песни петь умеет, - продолжал Сэм.
Мы помолчали. Тишину нарушил снова Сэм.
- А я и, правда, хочу в небо. Очень хочу. У меня теперь есть мечта.