- Не виноват, - сердито проворчала Алина. – Если бы Лютер не выстрелил…
- Он стрелял в Мерсею. Единственный способ освободить человека, заколдованного ламией – убить ее. Именно это Лютер и хотел сделать. Но чары ламии заставляют человека защищать ее даже ценой собственной жизни. Так и произошло…
По лицу Алины прошла тень.
- Можешь говорить, что угодно. Но если я встречу его, клянусь, я его убью.
Если бы Алина сказала это так, как раньше, кипя от возмущения и злости, Яву бы не встревожили ее слова. Но она произнесла это очень спокойно, так спокойно, что Ява насторожился. Подумалось отчего-то, что Лютеру лучше бы не попадаться ей на глаза как можно дольше. По крайней мере, ближайшие сто лет.
- Покажи медальон, - проговорила Алина после молчания. – Хочу взглянуть.
Ява достал из кармана аккуратно свернутый носовой платок и осторожно развернул. Алина долго смотрела на фарфоровые осколки, потом отвернулась.
- Серебряная пуля, предназначенная ламии. Серебро, уничтожившее волшебный амулет. Еще одно глупое совпадение, случай!
Она умолкла.
Ява осторожно завернул в платок то, что осталось от амулета и убрал в карман.
Большой черный ворон плавно опустился на оградку соседней могилы и сложил крылья.
- Дэберхем? – удивился Ява.
- Он не один, - проговорила Алина, бросив взгляд на затянутую редким туманом дорогу. В другое время Алина безмерно поразилась бы тому, что вот уже второй раз хозяин «Бродяги» покинул свое логово.
Но сегодня у нее не осталось сил ни удивляться, ни радоваться, так что она просто стояла и смотрела, как приближается Цолери: высокий, широкоплечий, одетый, как обычно, в просторную клетчатую рубаху с кожаным жилетом, потертые джинсы и грубые армейские ботинки.
Он приблизился к ним и молча кивнул. Блеснул висевший на шее амулет: серебряная подвеска с оттиском волчьей лапы.
Ява покопался в памяти. Полагалось что-то сказать, но что? Может, поблагодарить, за то, что…
- Спасибо, что пришел, - сказал он.
Хозяин «Бродяги» пожал плечами.
- Он был и моим другом.
Повисло молчание.
- А Бахрам не знает, - с горечью сказала Алина. – И никогда уже не узнает.
Она сунула руки в карманы куртки.
- Я все думаю: как он там? Добрался ли до Легиона, повстречал ли там кого знакомого?
- А я все думаю, когда его повстречают чародеи Ордена, - хмуро проговорил Ява. – Не надо было ему уходить.
- Ночует, наверное, на постоялых дворах, питается, как попало, - продолжала Алина. - Может, он когда-нибудь вернется, а?
В ее голосе прозвучала надежда.
Ява повернулся к Цолери.
- Это ты добыл Кемену сведения о ламиях?
Тот кивнул.
- Я. Прости, что не сказал вам: Кемен потребовал, чтобы я молчал, пока не выяснится точно. Но когда мы разобрались, было уже поздно: Ньялсага уже находился во власти ламии.
Он взглянул на Яву.
- Я боялся, что это будешь ты.
- Долго же вы разбирались! – бросила Алина. – Нужно было прийти, поговорить! Ньялсага бы понял!
Цолери медленно покачал головой.
- Нет. Человек, очарованный ламией, опасен, поэтому мы ничего не могли вам сказать. Вы могли невольно выдать себя и тогда…
Он умолк.
- Что? – напряженным голосом спросила Алина.
Цолери поколебался прежде, чем ответить.
- Влюбленный в ламию человек убьет любого, если заподозрит, что тот хочет навредить ей. Он становится сам не свой, ламия кажется ему смыслом всей его жизни.
Алина тряхнула головой.
- Нет, - твердо сказала она. – Ньялсага ничего бы нам не сделал. Никогда!
Цолери взглянул на нее в упор.
- Ньялсага – нет. Человек, очарованный ламией – да.
И, видя, что Алина хочет возразить, добавил:
- Я видел, как брат убивает брата, друг – друга, мать – сына. Поверь, так и произошло бы. Ламия полностью подчиняет себе человека.
Алина подавленно умолкла.
Ява подумал, что самое время спросить у Цолери еще кое о чем.
- Там, на берегу, когда Свора исчезла… твой разговор с Кеменом насчет какого-то договора… Кемен сказал, что теперь вы в расчете. Это он о чем?
Цолери долго нее отвечал.