- Да. Хэрвелл хорошо знал, что такое Свора. Я несколько раз предлагала ему стать одним из нас, но он так и не пожелал, - в глазах Гинзоги мелькнула ярость. – Отказался, причем в таких выражениях, которые пристали более пьяному гоблину, чем…
Трефалониус поджал губы и осуждающе покачал головой.
- В тот день, в последний день, я снова предоставила ему выбор, - продолжала Гинзога. - Смерть или Свора. Но он…
- Я знаю, что он выбрал, - коротко сказал Кемен.
Тут в разговор вмешался Лютер.
- Значит, ты явилась сюда за новобранцами? – он посмотрел на спутников Гинзоги. – Ясно… это и есть твоя Свора? Что-то негусто…
Гинзога перевела на него глаза, но «Бриммский василиск» спокойно выдержал пристальный взгляд.
- Я путешествую налегке, беру с собой лишь самых необходимых. Вот, к примеру, Фюзорис…
Человечек в коричневом сюртуке с готовностью поклонился.
- Как только нужда во мне возникает, тотчас прилетаю по первому же мановению! Фюзорис, потомственный некромант, имею свой постоялый двор, - задушевным голосом поведал он. - Тружусь помаленьку… даю кров и тепло уставшим путникам! Будете в наших краях, не побрезгуйте, навестите! Друзья меня «дядюшка Фю» прозывают, ну, и вы меня так зовите, чего уж там, - махнул он пухлой ладошкой. - Ведь знакомство, я полагаю, мы с вами сведем самое короткое!
- Святые ежики, с чего бы это?
- Трефалониус, - продолжала Гинзога, и сутулый человек в черной одежде выступил вперед. – Стряпчий. Ведает моими делами. Контракты, договора, важные документы – из тех, что подписываются кровью – это все по его части.
Трефалонус одарил людей сдержанной улыбкой.
- Стряпчий по ремеслу, вампир по сути, - буднично сообщил он. – Буде необходимость или желание продать или заложить душу – милости прошу ко мне! Составим бумагу, комар носу не подточит!
Следующий из Своры был представлен Гинзогой кратко.
- Мунго-оборотень, - небрежно махнула она рукой в сторону рыжего детины. Детина икнул и покачнулся.
- Чаще меня называют Мунго-лис и я…
Тут он снова громко икнул и, глядя на Лютера, вдруг произнес громко и с чувством:
- Брат мой! Посоветую тебе бороться с корыстолюбием и стяжательством! С корнем вырывай шипы соблазна! Ибо, что деньги? Прах! Как ни старайся, а всех богатств земных тебе не собрать!
«Бриммский василиск» опешил, что бывало с ним нечасто.
- Чего?! – переспросил он, уставившись на оборотня.
- Корыстолюбие – порок, с которым надлежит неустанно бороться! – назидательно пояснил Мунго-лис и опять икнул.
Потомственный некромант дядюшка Фю сделал шажок вперед.
- Не извольте удивляться, сахарные мои, - он успокаивающе поднял обе руки ладонями вперед. – Это он странствующего монаха недавно съел. С Мунго такое вечно приключается: съест кого-нибудь… нехорошо, конечно, людей в пищу употреблять, да что делать-то? Не помирать же с голоду? Так вот, съест он кого-нибудь, а потом еще несколько деньков говорит точь-в-точь как тот, кем он закусил. Такое вот удивительное явление!
Он ласково улыбнулся.
- Сейчас-то уже пореже стало, а вот в первые дни, после того, как он монахом закусил, прямо никакого спасения не было! То молитвы читал, то в паломничество уговаривал отправиться, хе-хе!
Дядюшка Фю тихонько посмеялся.
- Верите ли, иногда мечтаю, чтоб он кого-нибудь немого съел. Да где ж столько немых взять? Вот и мучаемся!
- Лис-людоед? – удивилась Алина. - Разве лисы едят людей?
Она произнесла это тихо, но дядюшка Фю расслышал и повернулся к ней.
- Едят, медовая моя, да еще как едят-то!
Он хотел сказать еще что-то, но умолк, повинуясь движению руки Гинзоги.
- Это Харгал, - представила она последнего из Своры. – Мой рыцарь.
Призрачный всадник тронул коня и подъехал поближе.
Алина невольно взглянула на сморщенные высохшие головы, притороченные к седлу, и сделала шаг назад.
- Он неразговорчив, - усмехнулась Гинзога. – По правде говоря, я вообще никогда не слышала от него ни единого слова. Но от Харгала этого и не требуется.
- Ты со своим сбродом явилась сюда напрасно, - прервал ее Кемен. – Ни колдунов, ни вампиров здесь больше нет. Теперь здесь живут только люди, обычные люди.
Гинзога прищурила яркие глаза:
- Пытаешься провести меня, совсем, как Хэрвелл, - процедила она и сдвинула брови, будто припоминая давнюю обиду. - Он всегда норовил обмануть. У него был лживый язык...
Ньялсага слушал, и тревога все сильней стучалась в его сердце.
Гинзога приподняла тяжелые атласные юбки и сделала несколько шагов по песку.
- Неважно: сгодятся и обычные люди. В моей Своре полным-полно бывших людей! Обычно, я проводила здесь три дня, - она взглянула на город в туманной дымке. - Ты не поверишь, сколько желающих можно найти за это время.
В разговор вмешался Ява.
- Значит, ты и твоя Свора пересекаете границу между мирами по своей собственной воле?
- Конечно, - обронила Гинзога.
Ньялсага и Кемен переглянулись.
- В этот раз желающих не будет, - предупредил Ньялсага.
Гинзогу взглянула на него:
- А ты еще кто? - она наклонила голову набок, будто прислушиваясь к чему-то. – О! Чародей?! Назови свое имя, – приказала она. - Но не пытайся лгать, ибо как только ты произнесешь его вслух, мне станет ясно, действительно ли оно принадлежит тебе…