— От вас потребуется донести о нас и нашем поселении сведения туда, куда отправитесь, а ведь не вернётесь! Я знаю и наверняка! Так что не обманывайте в первую очередь себя! Это факт!
Наёмники притихли, оживлённо вникая в каждое слово спецназовца. Тот готов был поделиться за это с ними самым ценным.
— Всё что имели до этого — верну, а и выдам в придачу то, что потребуете дополнительно в качестве компенсации вашим услугам!
— И баб? — не удержался охотник… в первую очередь до них.
— Здесь вам не невольничий рынок! Каждый человек свободен в принятии того или иного решении!
— Так, а я о чём — о том самом! Если баба захочет — хрен соскочишь!
— Уверен, что с тобой кто-то пойдёт? Увести силком не позволю!
— Вот и поговорили! А ежели любовь?
— Проверишь…
— Что?
— Взаимность чувств… Хотя бы симпатий!
— Глупости всё это! Тут кто не успел, тот опоздал — ад!
— Короче, все всё поняли — мои условия! Пора и о деле поговорить!
— Ну тады чаво тянуть кошака за то самое, шо мешает в штанах браконьеру, — отметил Хрыч. — Мне потребуется коняка — и не самая ходовая! Даже согласен на клячу, а к ней фураж и не тот с каким явились вы, а…
Глеб уяснил: чего-то недоглядел. Его изумлённо-вопросительный взгляд устремился на Гая. Тот и сам толком ничего не понимал. Они не все ящики пересмотрели, в коих по обыкновению хранились боеприпасы. Не тут-то было. В некоторых оказалось нечто, что заставило сюда явиться наёмников на свою погибель.
— Зерно… — продолжил Хрыч.
— Пшеница… — узрел её в одном из выбранных ящиков Глеб. И сколько было у них ещё — вопрос на засыпку. А можно было посеять в оазисе с аналогичным климатом, как у них. А это еда — хлеб! И ценился дороже оружия — огнестрельного с боеприпасами. — Вот оно что и как!
— Да, как-то так… — съехидничал Хрыч. — Слово дал!
— Дал, знать сдержу! — произнёс сквозь сжатые зубы Глеб.
Не уменьшение запаса боеприпасов огорчило его, а то, что не доглядел за тем, чего теперь приходилось разбазаривать.
— А на кой вам зерно? Решили кашу сварганить? Или муку — лепёшки?
— Мы наёмники — нас аки волков ноги кормят, — пояснил довольно Хрыч, не раскрывая секрета.
— Кто тот, кто знал об этом и послал вас? — желал узнать Глеб имя заказчика.
— На кой те ляд?
— На той, что мне бы тоже хотелось завязать с ним кое-какие отношения…
— В наёмники решил податься, аки мы, али продать ему в рабство люд?
Вопросов больше не имелось. Хрыч умело отбрехался от назойливого собеседника. Глеб не стал особо наседать на него — смысл. Проще перекинуться парой слов с теми его подельниками, кто окажется наиболее сговорчивым. К тому же в поселении оставался наёмник больной гангреной. И тому становилось хуже не то что день ото дня, а с каждым новым мгновением. Его жизнь превратилась в настоящий кошмар — ад. И кругом — никуда не деться. Надежды на благоприятный исход никакой. Как говориться вой, не вой, а психуй, не психуй, всё одно получишь…
— Я могу облегчить твои страдания, — присел Глеб подле больного. У него при себе имелся набор необходимых медикаментов для снятия болевого эффекта.
— Что я должен сделать? — тут же оживился умирающий тип.
— Рассказать мне кое-что, а желательно сам и всего, да как можно подробнее относительно иных оазисов и людей обитающих там. Ведь бродяга, как твои подельники, и бросили тебя на произвол судьбы! А мы не такие — не оставим!
Гангрена пустил слезы, не в силах сдержать эмоций. Любе не понравилось то, что затеял Глеб.
— Не мешай, женщина! — последовала в ответ обескураживающая фраза в его исполнении.
— О как! Вот так значит! А я дура…
— Потому что баба!
На том и расстались. Глеб снова накинулся с расспросами на Гангрену.
— Кто вас нанял? Хрыча и прочих с ним? Что за ушлый тип? Расскажи!
— Понятия не имею, мы не в курсе! Всё всегда за нас решал Хрыч! Он и предложил одну авантюру, обещая, что после неё нас ждёт сладкая жизнь и доступные женщины!
— Речь о барыге и борделе?
— Рыгаловке…
— Типа местной забегаловки? Но где, и расположена? В каком из оазисов?
— Не ведаю, дядьку! Ничога!
— Ой не ври! Тебе же хуже будет! Ты гниёшь изнутри! От тебя смердит как от трупа! Ты разлагаешься — твои органы! У тебя кровь заражена! Ни сегодня-завтра сдохнешь во второй раз, и кто знает, что ждёт тебя там, куда отправишься дальше, а если в новый круг ада — преисподнюю или чистилище? Очисти душу — излей её мне! Помоги тем, кто со мной! Думаю, тебе это зачтётся там…
А где, Глеб и сам толком не знал, но начинал верить, хотя и не собирался становиться сектантом или сумасшедшим.
Гангрена продолжал лить неистово слёзы, и с каждой новой пролитой слезой, ему становилось легче. Он очищался. Нарыдавшись вдоволь, наконец-то справился с волнениями и страхами.
— Помоги, — просил его о помощи Глеб, предлагая в свою очередь. Не выдержал сам и ввёл обезболивающий препарат в опухшую ногу Гангрены.
Тот поначалу дёрнулся, а затем притих. Лекарство оказалось сильнодействующим и подействовало практически сразу. Он впервые за последнее время с момента ранения смог ощутить долгожданное облегчение.
— Забудь, что я говорил, — молвил в продолжение Глеб, словно извинялся. — И не хотел тебя напугать! Должен понимать… взрослый уже… хотя и юнец… Тебе сколько лет?
— Осьмнадцать риков, дядьку!
— Салага… — махнул Глеб с досады. — И куда ты подался, а? Нашёл с кем связаться — с наёмниками! Да Хрыч подставил вас — вы для него ничто, как и те ничтожества, кои погибли тут ни за хрен собачий!