— Пароль…
— Убью! — встрепенулся Глеб из-за коня, вставшего на дыбы.
— Насяльника-сан… — признали его "гастрабайтеры". — Твоя про-хо-ди — на-ша про-пуск…
Напряжение спало по заявлению на ломанном русском языке охранника-азиата.
— Хм, стража! Однако… — ухмыльнулся Глеб сам себе.
— Ты где был? — обрушился комендант на него.
— Там уже нет, а здесь, — отреагировал спокойно Глеб. — Лучше сюда взгляни! Сюрприз…
— Вода!!!
Голос подполковника подействовал лучше любой будильника. Холмистая местность ожила. Люди полезли из-под земли точно мураши.
— Муравейник — ни дать, ни взять! А иначе и не сказать! — обалдел Глеб от данного необычного зрелища. — Ну и жилища!
— Самое то, — уверил подполковник, приглашая в одно такое место — блиндаж, который оставил за собой. Одновременно и рабочий кабинет и стрелковая позиция для обороны с РПК у закрытой амбразуры камнем. — Рассказывай — давай…
— Про что, когда нечего, — отреагировал Глеб. — Обошлось…
— Так уж — нигде никого и ничего не приметил нового, а интересного? — не поверил подполковник.
— Ты ж меня знаешь, Семён, какой резон врать, а тем более скрывать! Лучше сам расскажи, что у нас в поселении новенького? Ничего не случилось? — напомнил Глеб про блокпосты и связь с ними.
— Вот это бы и не мешало выяснить? Да не хочу принуждать, а тем паче неволить! Ну так и Люба не даст отдохнуть, как пить дать!
— Кстати, о воде… — настоял Глеб раздать её поровну всем людям.
Она была тёплой, даже в ином плотном бурдюке горячей, но всё же вода, а не кровь. Вкуснее и лучше не надо, а и не дано.
Всё-таки кое-какие бурдюки подполковник зажал, припасая на всякий случай, а то мало ли что — кто появится, а когда ещё доберутся вновь до "водопоя".
— Отчим…
— Это они кому? — уловил Глеб.
— Да так… Тебе ли не всё равно, — отметил Семён. — Не обращай внимания!
— Погоди! У тебя появилась кличка — дали погоняло? Ну, Бульбаш! Поздравляю…
— И ты туда же, твою наху…тор! Иди…
— Куда, а далеко? Так с радостью, — порывался Глеб проверить блокпосты.
— Размечтался, к Любке! Заждалась, а ночь спать не давала…
— Гарцевала? Только я за порог, как она прыг-скок — нашла нового ухажёра!
— А чтоб вас… Хотя не при веди Господь! И храни… Иди! Добром прошу — уйди!
— Уже — считай: нет меня, — испарился Глеб.
— Ненормальные! Шальные оба, аки пули! — пожурил их про себя подполковник, не скрывая радости, его затея удалась благодаря спецназовцу.
— А вот и я! — ворвался Глеб к Любе. — Не ждала?
— Скажешь тоже — заждалась тут одного дурака!
— Вона как! И чё? Умнее не могла найти?
— Да не на привозе — пока приценишься, а выбирать уже некого, и было бы из кого…
— Я тоже соскучиться успел! Надеюсь, не опоздал — не разлюбила ещё?
— Такого лихого героя, а сам говоришь постоянно: лиха беда начала…
Глеб валился с ног, но на поцелуй его хватило — и только-то.
— Эх… — вздохнула тяжело Люба, уяснив тяжёлую бабскую долю: ждать, надеяться и верить в счастье, которое сколь близко столь же и недоступно. Примостилась рядом с Глебом, ощущая телом его тепло. И так стало хорошо, что лучше и не надо — казалось, быть не может.
— Рота, побьём! — ворвался к ним в землянку…
— Семён… — уставился на него спросонья Глеб красными глазами.
— Отчим, — присовокупила Люба.
— Прохлаждаетесь, когда дел полно и по горло! А нужны мне сами позарез! Бери в руки обрез или чё там у тя… — уставился в свою очередь подполковник на "Вал". — Вот так штука!
— Жаль, патронов нет…
— Как — нет! Найдём! Для тя, хошь в пекле достанем!
— Не понял! Шутка юмора?
— Правда-матка… Имеется "Винторез".
— Винт!?
— И болты…
— Вы чё собрались конструировать, недоделкины? — не могла взять в толк Люба, о чём повели речь мужики.
— Он скорее Самоделкин, — просияла улыбка на лице Глеба.