Однако нечистой силы и зомби было не так уж много, большинство солдат - и какое большинство! - составляли самые обычные люди, которые перешли на сторону демонов. Мне хотелось оградить Флая от жуткого знания - что род человеческий с такой готовностью отдает себя в подчинение демонам с другой планеты - но, может, лучше, чтоб он сразу узнал.
Думаю, он уже понял, как ошибался... но какое страшное прозрение!
Войска сошлись через четверть часа на севере от СолтЛейк-Сити. Несколько минут - и на позициях закипел бой.
Флай и Арлин оказались неподражаемы, вот уж кто не трусил! Особенно мне нравилось наблюдать за Арлин. Я так увлекся, что больше не отдавал себе отчета, праведен или греховен такой интерес. Она выскакивала к самой линии огня, пытаясь засечь минометы. Душа уходила в пятки - а что если они засекут ее? В мгновение ока прекрасное тело будет разорвано в клочья.
Бомбы и снаряды рвались со всех сторон, но наши позиции надежно защищены. Я не переставал радоваться, что запасся ушными затычками; Флай отказался от них, но Арлин взяла парочку.
Мы отбили атаку - демоны явно не ожидали столь яростного сопротивления. Видно, они не сталкивались ни с чем подобным. Как отважные евреи из Варшавского гетто, которые поднялись против нацистских палачей, мы шаг за шагом теснили ублюдков, пока они наконец не отступили, взяв наши войска в кольцо километра за три от позиций - вне пределов попадания, как они думали.
Следующие два часа прошли тихо. Арлин и Флай воспользовались случаем и пробрались ко мне.
Вид у них был потрясенный. Я хотел обнять капрала Таггарта за плечи, чтобы подбодрить, но не знал, как он отнесется к этому моему жесту. Он шел ко мне, переступая через тела погибших. Конечно же, он понял, что наделал, и, наверное, казнил себя. Так и носить ему этот грех до могилы, если не найдется какой-нибудь священник, который облегчит его душу.
Отчего-то мне казалось, что он католик. В былые времена я бы никогда не простил такого надругательства над учением Христа, но теперь даже просто называться христианином - уже мужественный шаг. Надеюсь, он найдет священника и покается, иначе не будет ему покоя.
- Мы добились временной передышки, - убитым голосом сказал Флай.
- Врезали им по первое число! - заспорила Арлин.
- Вы оба правы, - примиряюще заметил я.
- Но сколько мы сможем продержаться? - спросил Флай. - Несколько дней? Неделю? Две? В скором времени они получат подкрепление и разобьют нас.
Он не добавил "а все из-за меня", но наверняка подумал.
- В скором времени да, - согласился я, - лет через пять, через шесть.
- Через пять, через шесть? Что, черт возьми, ты имеешь в виду?
Я усмехнулся.
- Мы готовились к этой войне многие годы, мой друг... только никогда не предполагали, что станем воевать с самыми настоящими демонами.
- Господи... а с кем же вы собирались воевать?
Его богохульство разозлило меня, но я решил не заострять на этом внимания. Возможно, парень не осознает до конца, что говорит.
- Всегда и повсюду мы боремся с силами Мамоны. Мы надеялись предотвратить кризис, засылая своих эмиссаров в мир, пытаясь повести его по праведному пути, предначертанному Конституцией 1787 года, которую предписал нам сам Господь. Наши люди были везде - в армии, в ФБР, во властных структурах. С каждым годом нас становилось все больше в Департаменте налогов и сборов и даже в НАСА. Но все наши усилия привели лишь к тому, что мы заранее узнали о готовящемся наступлении и сумели заслать в стан врага некоторое число шпионов и саботажников.
Флай в изумлении покачал головой, но ничего не сказал.
- Теперь мы последний форпост благочестия на территории Соединенных Штатов. На планете осталось только одно место, куда стекаются чистые душой люди, готовые бороться до конца. Там центр Сопротивления.
- И где же он?
- Даже если бы я знал, приятель, - усмехнувшись, ответил я, - то не сказал бы. На сегодня твои шансы как хранителя секретов не очень высоки.
Флай горько усмехнулся.
- Я бы тоже ничего не сказал, навороти ты таких дел, как мы. Вернее, я.
- Нет, мы, - поправила его Арлин. - Ты забыл, что я стояла рядом и помогала передавать Карапетяну донесение.
Флай пожал плечами, но не стал спорить.
- У вас есть планы присоединиться к Сопротивлению?
- Если и есть, то мы еще не начали их осуществлять. Мы можем посылать своим соратникам по борьбе короткие сообщения - совсем короткие, чтобы враги не успели сделать тригонометрическую съемку или дешифровать их. Но не можем посылать людей.
- Почему?
- Существует энергетический барьер, который не дает нам покинуть континент... а иногда даже города. В Лос-Анджелесе, например, есть такой: ты не можешь податься за его пределы, пока демоны не уничтожат стену что они, естественно, делают только для своих надобностей.
- А если обойти барьер?
- Пробовали. Никак не удается найти, где он кончается. Такое впечатление, что он повсюду. Единственное, что остается, отыскать источник или центр, откуда он управляется, и вырубить его. По крайней мере на такой срок, чтобы наши люди успели выйти и присоединиться к Сопротивлению. Иначе рано или поздно мы проиграем. У нас есть запасы еды и медикаментов на годы, но не на десятилетия. И потом, демоны в конце концов соберут такое войско, против которого мы окажемся бессильны. В лучшем случае продержимся в осаде месяца четыре, а потом сдадим город, если они бросят против нас всю свою мощь.
- Ну и перспектива! - с негодованием воскликнула Арлин. - А как насчет ракет? Что если они забросают нас ядерными бомбами?
- Наши люди участвовали во всех оборонных стратегических программах, - напомнил я подмигнув. - У нас такая система противовоздушной защиты, что о бомбах можно не беспокоиться. Страшнее танки и сами твари. Защитные сооружения не рассчитаны на молохов.
- Молохов?
- Кажется, вы зовете их паровыми демонами.
Вдруг задребезжал радиотелефон. Радист вышел на связь, какое-то время слушал, потом выдал порцию "есть, сэр" и повернулся ко мне.
- Президент хочет видеть твоих подопечных, Альберт.
- Сейчас?
- Сегодня вечером. Капитан говорит, для них есть задание... чтобы они могли загладить свою бездумную выходку... не обижайтесь, ребята, я только цитирую.
- Никто и не обижается, - буркнула оскорбленная до глубины души Арлин.
Мои глаза опять задержались на изгибах и округлостях ее тела, и я вынужден был сделать над собой усилие, чтобы перевести взгляд на другие тела, усеявшие поле боя. На позициях уже суетились санитары, собирая раненых для отправки в госпиталь.
- Время указали? - спросил я.
- Восемнадцать ноль-ноль, - ответил радист.
Я не знал его имени, хотя он знал мое, и из-за этого чувствовал себя неловко.
- Слышали, ребята, - я кивнул, - начинайте мыть шеи. У нас три часа до встречи с Президентом. И знаете что? - Они выжидательно посмотрели на меня. - Постарайтесь хоть в этот раз не свалять дурака.