Когда я чуток пришел в себя, прошло минут несколько, наверное. Из дверей на крыльцо морга вышел майор и тот, второй, "кхк-кхе, грр". Старлей. Деликатные, поди ж ты. Время дали оклематься... Бывают же.
- Захарченко Михаил Александрович, - не дожидаясь вопросов, ответил я. - Москвич. Научный сотрудник. Тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения...
"Был", подумал я. И вот в эту секунду ДОШЛО, что Мишки на самом деле уже _н_е_т_.
Попав домой, я достал из заначки бутыль самогона и нажрался вдребезг.
...хоронить Мишку увезли в столицу, конечно. Дело так и осталось незаконченным. Кто его зарезал и раздел, было всем ясно, но ни свидетелей, ни сообщений по поводу не было. Шерстить всех наркоманов города из-за Мишки менты не собирались. Разве что, когда-нибудь, "...случайно всплывет информация о...". И все. Финиш.
Потом меня вызывали еще два раза. В первый из них я подписывал какие-то бумаги, мне уже было все равно, какие и что, и зачем. Во второй мне неожиданно выдали "личные вещи покойного", как выразился старлей, уже давно излечившийся от простуды. Оказывается, у Миши в Москве где-то там хранилось составленное по всем правилам завещание (НЕУЖЕЛИ _З_Н_А_Л_???), и по этому завещанию мне (указывались Ф.И.О. полные мои, и даже серия-номер паспорта) отписывались кое-какие "предметы", часть из которых находилась в Москве, а часть - среди "обнаруженных на трупе" (Бог Мой, ну и терминология у ментов, застрелиться и не встать!), и в том числе "ценный предмет, инвентарный номер по описи 11 - браслет посеребренный с часами марки...".
Почему именно мне Мишка оставил БРАСЛЕТ С ЧАСАМИ, я сразу не понял. Но потом - понял. И сказал ему СПАСИБО.
Вот только одна мысль глодала меня... ЗНАЛ Мишка, или просто подстраховывался?..
Почему он не позвонил мне, что приедет в город, я даже и не пытался понять. Причину мог бы открыть, наверное, только он сам.
Но я знал о том, что в городе имеется еще по-крайней мере одна "личность" (ну менты выражаются!), у которой, возможно, есть "...информация о...".
Если он приехал в наш город не ко мне, то тогда - к ней..."
43. ВПЕРЕД В ПРОШЛОЕ
...в дансинге гремел разудалый рэг-тайм, совпадая с названием, разрывал в клочья тишину, когда они ввалились в зал.
- У-у-у, я тащусь! - сказал Грэй, - самое то, что надо!..
- Что ты сказал? - переспросил Вилли.
- Русский выучишь, узнаешь, - отрезал Грэй. - Стой тут, не дергайся.
Танцующие парочки, углядевшие их, замирали, словно мешками из-за угла вдаренные. Неудивительно, подумал Грэй. "Вваливаются два мужика злобноватого вида, на героев фантастического боевика смахивающие, диковинно разодетые, чудным оружьем увешанные, как елка игрушками, и мрачными взорами поедают присутствующий народ. Мне бы на месте народа дурно сделалось бы сильно. Вроде как Сэре, когда я исчез на ее глазах был только что, и вдруг - НЕТУ! - и тут же возник в гордом одиночестве, без одноглазого, который исчез в обнимочку со мной, да так и не появился... Она же не знает, бедняжка, что за едва уловимый глазом миг отсутствия, вместившийся в Секунду Полуночи, для меня миновали целые сутки там, в туманном, ежели отсюда глядеть, грядущем, и что Витюху Сомова я оставил в сотне годов спустя, желая доставить идейному товарищу удовольствие в кавычках: позволить на собственной шкуре испытать прелести полной анархии, ночным знаменем покрывшей мир... Возник я секунда в секунду, теперь я умею входить в нужную мне, а не Хаосу, узенькую щелочку между непрестанно трущимися "боками" друг о дружку бусинами пространства-времени, не то что раньше... Дорого бы я дал в первые годы пути за такое умение...".
Теперь, еще почти сутки спустя, Грэй испытывал чувство, весьма походящее на опьянение. Воротившись в двадцать седьмой, к остолбеневшей проститутке и саркастически ухмыляющемуся Вилли Квайлу, он впихнул их в форд и повез обратно в эН Вай Сити. На последних каплях бензина добрались к отелю. Начался второй суточный цикл подряд в конце августа 27-го года, век ХХ от Р.Х. "...когда это со мной бывало, - подумал Грэй еще тогда, почти сутки назад, - чтоб я сорок восемь полновесных часов, два полных цикла кряду, в одном и том же времени тормозился... Впрочем, я нынче навострился попадать в необходимую лично мне полуночь, совсем не то что раньше, наобум святых, куда прыгну, куда взмою, туда и приземлюсь, сам не ведая где и как. То-то с Бев постоянно попадал впросак, появляясь в ее квартирке-студии на неделю ранее, чем в предыдущее посещение. Слава Богу Моему, хоть не угодил ни разу в ночь, когда еще с нею знаком не был... Опыт накапливается с годами, вот и наловчился я наконец-то ориентироваться верно, выскакивая из реки времени на берег и пробегая назад либо вперед, входя затем в реку вновь - в необходимой мне точке...". Таких "ювелирных" по точности вхождений Грэй до этого не проделывал, и сильно рисковал, но все получилось - судя по реакции Сэры, очень эффектно, - и он по праву гордился собой.
До утра двадцать девятого августа все трое отсыпались в отеле. Для девушки Грэй отвел отдельную кровать, отогнал Вилли и заботливо уложил Сэру спать. Она поворчала, посопротивлялась, пособлазняла, но легла в одиночестве и вскоре крепко заснула, обиженная непреклонностью Биг Грэя, "негодного мальчишки"...
Уложив счастливого Неудачника в другой комнате, Грэй целый час курил, сидя в кресле, прикуривая папиросы от окурков предыдущих, и просчитывал ближайшие шаги. Вилли чувствовал себя счастливым по простой причине, подумал Грэй параллельно с планированием: облаченный в родные "кожи" и обвешавшись оружием, он больше не ощущал себя голым пленником, которого ведут по коридору патлатые стервы, почувствовал себя защищенным от напастей и нонок. От нонок - в особенности.
И еще. Грэй ощущал, какая борьба происходит внутри мужика, воспитанного превратившимся в гигантский полигон для эксперимента Городом. Среда, в которую он силком перенес Вилли, разнилась с привычной Квайлу как небо и земля ("Во, каламбур опять!", - невольно улыбнулся Грэй.), но расчет строился в надежде на благоразумие и интеллект Неудачника, а также на свойства души, которые у него сохранились нетронутыми, что вообще-то для обитателя Кью эС, мягко выражаясь, типичным не являлось. Благодаря этим свойствам, знал Грэй, браток Вилли не убил когда-то, в нейтралке выживая, ту девчонку, наградившую его лобковыми вшами. А должен был. Все его воспитание, психология и некое подобие этики твердили изначально: УБЕЙ. Они убивают и за гораздо меньший вред, причиненный другой особью, тем более - женского пола. Но Вилли не убил. И Грэй понял - почему.
Если бы он рассказал об этом Вилли, тот бы долго смеялся. В сознании его такое объяснение пока еще не уложилось бы.
Но там, в душе, и Грэй с трепетом понял это, Вилли Квайл по кличке Неудачник, уникальный компфренд и крутой мужик, был способен на чувство, которое из него вытравляли с момента рождения. Он был ГОТОВ ЛЮБИТЬ.
...обкурившись "как паук", Грэй прилег не раздеваясь на двуспальную шикарную кровать рядышком с посапывающей, свернувшейся калачиком проституткой и провалился в сон, глубокий и почти бездонный, как колодец в пустыне. До того как уйти за стену, он и не мечтал о таком, ему все время СНИЛОСЬ, ему не давал покоя просачивающийся из-за стены призывный оклик Дороги. Но... но даже днем, со дна колодца, видны звезды, и Грэй их даже тут видел во сне, они по-прежнему манили, хотя Грэй уже "на них" бывал. Однако он не мог уйти навсегда, освободиться от жестокой ностальгии, пока родной мир находится в состоянии, которое лично он, Грэй, считает несвойственным и противоестественным. Своего мнения он никому не навязывал, он просто не мог уйти, пока хоть что-то не сделает для Дома. Для Дома, отвергающего его. Но - Дома... Каждый имеет право поступать по своему разумению. Результат поступков - другое дело. Удастся ли воплотить замысел как хочется - вовсе третье...
Проснулся отдохнувшим, свежим. Чем глубже колодец, тем ярче звезды, видимые с его дна, а чем ярче звезды, тем лучше их видно - следовательно, на душе спокойней при возвращении в реальность яви: звезды пока еще горят.
Проснулся Грэй от не совсем ожиданного ощущения. На нем что-то лежало, мягкое, упругое, довольно тяжелое, и дышало ему в шею, а лицо его было покрыто чем-то щекотно-шелковистым... Открыл глаза и обнаружил, что лицо накрыто женскими волосами, а лежит на нем не кто иная, как Сэра ("Кому ж еще", - подумал Грэй и мысленно вздохнул...), лежит и спит, обхватив его плечи руками. Грэй скосил глаза направо: расслабленное во сне, беззащитное лицо девушки. Скосил глаза налево: солнечный свет пробивается сквозь щели жалюзи, и в лучах света клубится, танцует пыльная взвесь... Это только наши танцы на грани весны, подумал Грэй и еще раз мысленно вздохнул.
- Сэра, - шепнул, - проснись, крошка, тебе пора уходить...
Она открыла глаза. Взгляд ее был ясен.
- А я и не сплю, - сообщила, - это ты спал, мальчик, а я ждала...
- Чего, девочка?! - прикинулся шлангом Грэй.
- Сам знаешь... - прошептала проститутка и рванулась губами к губам его...
Он молниеносно повернул голову, и ее жаждущие уста прилепились к его щеке. - Не надо, крошка, - он сбросил ее с себя и вскочил. - Прошу тебя, не надо!..
"Господи Боже Мой! - в отчаянии подумал. - Почему они все на меня лезут... Неужели от меня исходит эманация голода, и они торопятся восполнить то, что мне недодали в прошлом?..".
Была и вторая причина. Он знал, какая. Сам виноват.
- Ты не хо-очешь меня? - разочарованно спросила она. - Вчера понятно, ты устал, а сегодня?.. Мне показалось, ты... неравнодушен... ко...
- Когда кажется, надо креститься, - посоветовал Грэй. - Крестись, девочка, тебе больше ничего не остается, одевайся и уходи. Ты не забыла адрес Бена?.. Ну же, что стоишь, уматывай!! - он был с нею груб. Но вынужденно. Секунда, и он бы сдался... - Давай, давай, - чуть ли не взашей вытолкал он проститутку. Захлопнул за ней дверь и трясущимися руками вытряс из пачки последнюю папиросу.
"Первым делом - самолеты", - кстати вспомнилось крылатое выражение.
"А девушек и без того полная обойма". Сам виноват. А теперь - в шею посторонние мысли. Время не ждет. В нужном месте надо быть.
...это десятилетие в истории страны и Города будет названо "ревущими двадцатыми". Технический прогресс, бурными темпами развивающийся, и в первую очередь повсеместное появление автомобилей, ускорили ритм жизни, изменили его, неимоверно нарастили, и все, что раньше тряслось на повозках по грунтовкам жизни, с ревом устремилось по автострадам на фордах и кадиллаках в будущее, набирая обороты не по суткам-"бусинам", нанизанным на связующую нить времен-пространств, а по минутам и секундам. В тумане грядущих лет еще не просматривались Лос-Аламос и Хиросима с Нагасаки, роботы и рок-н-ролл, компьютеры и реактивная авиация, телевидение и СПИД, звездно-полосатый флаг на Луне и орбитальные шаттлы, Третий Рейх и ГУЛаг, бытовые магнитофоны и лазерные пушки, но предпосылки, порожденные в десятилетие, позднее названное "ревущим", вели к выводам, выше перечисленным...
- Значит, так, - сказал Биг Грэй напарнику, выпроводив Сэру взашей. У меня тут еще кой-какие делишки. Надо подготовить одну операцию под кодовым названием... гм, "Вперед в прошлое"... А ты сиди здесь, никому не открывай, кроме меня, будут ломиться, признаков жизни не подавай, а вдруг, ничтоже сумняшеся, вломятся, начинай массированный артобстрел. Без сомнения, те, кто вломятся, не друзья, а приятели, ха. Усек?
- Усек, - покивал Вилли и изготовил к стрельбе пулемет, доставшийся в наследство от братана Фредди-Нонкоруба и выкраденный у нонок при побеге из первого плена; с братовым пулеметом Вилли не расставался никогда, в обнимку спал. - Иди гуляй.
Грэй хлопнул напарника по плечу, глянул в зеркало, поправил элегантную шляпу свою и ушел гулять.
Прогулялся на таксомоторе до ближайшей публичной библиотеки и на добрых полдня засел за просмотр подшивок "The New York Times", начиная с тыща девятисотого, включительно. Бормотал: - Будущее узнать не дано, чтобы с глузду не съехать, но зато прошлое - узнавай, если невтерпеж, и если в одном месте зудит, для этого и хомо вояджером не обязательно быть... Это и будет провидение грядущего - в определенном смысле...
Первую информашку откопал в подшивке двадцатилетнего возраста, среди рекламных объявлений на предпоследней странице одного из августовских номеров. Удовлетворенно хмыкнув, вышел покурить, подумать. Информашка была простенькая, но с подвохом. Вернувшись, вновь закопался в слегка пожелтевшую бумагу, вгрызаясь, как опухший с голодухи книжный червь, в толстенный том, на форсаже сканируя сонмища газетных страниц. Вторую, третью и четвертую крошки информации подобрал в течении получаса, а пятую, к сожалению, аж спустя часа три. Заморился даже листать, устали не только руки, но и глаза и мозги. Едва не пропустил вкусную информашку, на первый взгляд не относящуюся к сути. Но уловил. Удовлетворенно хмыкая, довольный собой несказанно, покинул хранилище информации, монастырь старых дев-библиотекарш, нырнув из церковной тиши читального зала в бурлящий разнообразными шумами уличный поток.
Неудержимо тянуло к Бев. Он просто физически ощущал, что она - в этом времени и в этом пространстве, реальная, во плоти, а не бесплотный образ, сохранившийся в памяти. Но, когда тянет неудержимо, подумал Грэй, а выдержать, удержаться необходимо во что бы то ни стало, выход один: проявить чудеса выдержки. Как бы ни хотелось пойти, помчаться, ворваться, раскровянить рожу "лучшему другу" Папе Китчу. Спрашивается, _з_а_ч_е_м_? Она сделала свой выбор. Причем теперь ты? "Уйди в туман, карикатура...", говорили еще во времена его детства. Будь при том, что осталось у тебя, когда ушла она. Что осталось мне? - спросил себя Грэй. И ответил: твоя война, вечный скиталец. Не стой, не плачь, смелее в бой. Времена Ушастика Китча и Большого Грэя, неразлучных корешей, умерли полтора десятка годов тому назад. И воскреснуть не должны.
Мысленно упрекнув себя за цветистость и выспренность ("Аркадий, не говори красиво!".) слога, Грэй проявил чудеса выдержки. А что оставалось.
...дансинг являлся наиболее подходящим по пространственным координатам местом перехода. И музыку можно тут черпать из внешнего источника. Что гораздо эффективнее. Грэй устал, а живая музыка всегда лучше и сильнее зафиксированной на носитель, даже самый лучший.
- Вилли, - сказал Грэй, - заблокируй выход. Никого не впускай. Печенкой чую, что... - он не договорил. Не успел. Интуиция, как почти всегда, его не обманула. Если можно назвать "шестым чувством" то, что он отчетливо услышал, как в мыслях его прозвучал чужой "голос": "Вот он, вот! Я его выследил, Тони!"
- Достали, зар-разы, - пробормотал Грэй. - Этих для полного счастья не хватало. Ну, ладно...