Услышав голос матери, Харри запаниковал. Я никогда не забуду появившийся на его лице откровенный ужас - даже если проживу миллион лет. Его член обмяк внутри меня. Харри вытащил его и медленно повернулся, осознавая реальность.
- Мама, - еле слышно прохрипел он. - Что ты здесь делаешь?
Потрясенная, остолбеневшая мать все же сумела произнести:
- Оденьтесь, вы оба. Немедленно!
Я решила послать её к черту. Не двигаться. Если она хочет, чтобы я оделась и выглядела прилично (как леди), ей придется самой одевать меня. Но Харри встал и мгновенно оделся.
- Бесстыдник! - закричала она на него. - Ты ничем не лучше твоего отца. Нет, даже хуже. Как ты мог совершить такое? Да ещё со своей сестрой! Ты знаешь, что такое грех?
Харри пробормотал что-то. Он сожалеет, что расстроил её. Может быть, он действительно сожалел о случившемся, хотя я в этом сомневаюсь. Однако я определенно ни о чем не сожалела. Я была рада. Рада тому, что мы с Харри сделали это, и тому, что мать застала нас на месте преступления.
- Я сказала - оденься, Алексис!
Она села в старое кресло-качалку и покачалась в нем. Казалось, она хотела успокоить себя таким образом. Но этот способ не сработал.
- Вот, Алексис.
Харри протянул мне мою пижаму с розовыми кроликами, которую я отбросила в сторону.
- Возможно, твой брат - распутник, однако даже у него остался какой-то стыд. Он хотя бы прикрылся в присутствии матери.
- Ты его родила, - сказала я. - Ты уже видела его обнаженным. Я не вижу необходимости вечно прикрываться.
Ярость матери представляла из себя забавное зрелище. Можно подумать, что если я раздета, то это просто конец света. Ее глаза были готовы выскочить из орбит, словно она никогда не видела меня нагой. Бедный Харри. Он не знал, что ему сделать, он казался попавшим в ловушку между двумя рассерженными женщинами. Загнанным и виноватым. Но это я выманила его из школы. Я все затеяла.
- Харри не виноват. - Я заставила мать опустить глаза. - Я позвонила ему в школу и заставила прийти домой.
- Он тебя изнасиловал.
- Нет. Ничего подобного.
Мать перевела взгляд на Харри.
- Я её не насиловал, - сказал Харри. - Честное слово.
- Я его соблазнила, - добавила я, снова почувствовав себя Лорен Баколл.
- Что?!
- Именно так, мама. Если ты хочешь ругаться и обвинять кого-то, обвиняй меня. В прошлом ты во всем винила меня. На этот раз ты будешь права. Потому что ответственность за случившееся лежит на мне. Я соблазнила моего брата и, более того, рада этому.
- Погоди, Алексис. - Харри не хотел, чтобы я брала всю вину на себя. - Возможно, начала все ты, но я это довел дело до конца.
Мать уже перешла за черту крайней ярости. Она выглядела так, словно собиралась упасть в обморок.
- Вы оба омерзительны.
- Мы любим друг друга, - Харри шагнул к ней.
- Не прикасайся ко мне.
Он остановился в растерянности.
- Мои собственные дети.
Не знаю, сколько раз она повторила эти три слова. Потом сказала:
- Сын-развратник и дочь-шлюха. Вот кого я вырастила.
- Пожалуйста, мама, - произнес Харри. - Постарайся не переживать.
- Не переживать? Это все, что ты можешь мне сказать?
- Это больше не повторится. Обещаю тебе. Клянусь.
- Лжец. Отныне твое слово уже ничего не значит для меня. Лжец. Выродок.
Харри побледнел.
- Ты - засохшая старая слива. Вот в чем твоя проблема.
Она не отреагировала на его слова, будто была глухой. Ее блеклые голубые глаза глядели на озеро, горы, красные и золотистые деревья. Не знаю, на что она смотрела. Возможно, на остатки индейского лета. Внезапно меня охватила жалость к матери, и я встала. Она заплакала и подняла руки, чтобы закрыть ими свои глаза, но тут что-то привлекло её внимание. Она уставилась на мой пах. Потом громко закричала.
- Господи, что он с тобой сделал? Ты истекаешь кровью.
Я посмотрела вниз, туда, куда глядела она. По моим ногам текла кровь. Ее было много, гораздо больше, чем на медвежьей шкуре, где осталось маленькое пятнышко.
- Ты пострадала, - закричала мать. - У тебя внутри рана. Он что-то сделал с тобой.
Я заметила испуг на лицах Харри и матери, но поняла, что со мной все в порядке. Ничего страшного не произошло. Во рту у меня появился странный привкус, я не могу описать его, но он был незнакомым. Я направилась к матери, оставляя на полу капли крови.
- Мама, со мной все в порядке. Харри не причинил мне вреда. Это наконец случилось. У меня начались месячные.
Она меня не слышала. Она поникла в кресле-качалке, склонив голову на обтянутое синим трикотажем плечо.
- Она потеряла сознание, - сказал Харри. - Как вчера, когда принесли телеграмму.
- Вызови доктора Дира.
Пока Харри разговаривал по телефону, я трясла мать, пытаясь оживить её, но ничего не добилась. Доктор приехал очень быстро. Он поискал пульс, приложил ухо к груди. Потом закрыл глаза.
- Ваша мать умерла. От сердечного приступа.
Мы с Харри уставились друг на друга, потеряв дар речи.