- Неплохо сказано, - произнес Иэн, оторвав взгляд от копченой лососины и яиц. - Правда, несправедливо упущена роль Англии в превращении Сент-Морица в то, чем он является сегодня.
- При чем тут Англия, папа? - спросила Джинна.
- При том, что если бы не один заблуждавшийся, но упрямый английский лорд, мы, возможно, не сидели бы здесь сейчас, во всяком случае, в такой роскошной обстановке. Я запамятовал его имя. В 1865 году он заключил знаменитое пари с Иоганном Бадруттом, владельцем гостиниц, о том, что зимой в Лондоне теплее, чем в Сент-Морице. Бадрутт, чьи потомки владеют сегодня "Палас-отелем", принял вызов и выиграл. С того времени начал развиваться зимний туризм, и, поспешу добавить, англичане стали первыми поклонниками собственного изобретения: лыжных каникул. До заключения пари люди приезжали сюда только летом.
Эта история не заинтересовала почти отсутствующую Джинну (кто мог упрекнуть её в этом?), словно девушку беспокоили более важные вопросы. Кажется, я знала, какие именно. Наигранно-скучающее выражение, появлявшееся на её лице всякий раз, когда Иэн хотел произвести на дочь впечатление своей эрудицией, часто огорчало его. Он старался завоевать одобрение Джинны, её любовь - в большей степени, чем мою, которую принимал как должное. И все же он заставлял себя проявлять строгость, когда ситуация требовала этого.
- На самом деле Сент-Мориц, - сказала Джинна, намазывая медом очередной круассан, - это скопление пустых людей, которых объединяет только их высокий достаток.
Я улыбнулась, Иэн нахмурился, и Джинна невозмутимо засунула булочку в свой маленький восемнадцатилетний ротик. Да, моя падчерица - очень взрослая и своенравная девушка, которая, по мнению Иэна, безумно похожа на свою покойную мать. Не могу судить, насколько он прав, потому что никогда не была знакома с Полетт. Я лишь помню смутное описание, услышанное от Иэна, и более детальное - от мадам Терезы: по их словам, Полетт была миниатюрной, узкокостной, с короткими вьющимися каштановыми волосами и ямочкой на подбородке. Они оба упустили потрясающую улыбку, которая превращала просто хорошенькую девушку в невероятно очаровательную. Зная об этом, Джинна одаривала окружающих своей улыбкой исключительно редко, лишь в самые ответственные моменты.
Например, она сделала это сейчас, через несколько минут после её саркастической реплики в адрес этого швейцарского рая. Она пыталась уговорить отца отпустить её после обеда в одну из маленьких гостиниц, "Альпину". Джина не хотела идти с нами в роскошный клуб "Принц-регент"... дар отеля "Энгадин" графам и шахам, кинозвездам и миллиардерам, нефтяным шейхам, плейбоям и диктаторам, герцогам и герцогиням, элегантным бывшим девушкам по вызовам из Берлина, вышедших замуж за известных промышленных магнатов, сливкам международного света, а также менее блестящим личностям, готовым выложить пятьдесят долларов за бутылку виски ради возможности потереться плечами на сверкающей танцплощадке из черного дерева с людьми, чьи фотографии они видели в журналах типа "Пари Матч", "Харперс энд Куин" и "Ди Элегант Фрау".
- Что ты имеешь против клуба "Принц-регент"? - спросил Иэн свою дочь.
- Ничего. По-моему, он подходит для тебя и Алексис, но вы меня старше. Я предпочитаю проводить время с моими ровесниками. Что тут удивительного, папа?
Обворожительная улыбка.
Иэн закончил поглощать лососину, которая, благодаря прохладному горному воздуху не пахла так ужасно, как в нашей лондонской столовой.
- Ты хочешь сказать, - произнес он, - что предпочитаешь побыть возле этого жалкого шотландского рок-певца, группа которого выступает в "Альпине".
- Том вовсе не жалкий, как и его группа, - запротестовала Джинна. Их концерты уже несколько лет пользуются успехом во всей Европе и Англии. Перед приездом в Сент-Мориц на Рождество они выступали в манчестерском "Бель Вью" и борнемаутском "Зимнем саду"
Она замолчала, поняв, что мы с Иэном изумленно уставились на нее.
- И где же ты почерпнула эту интересную информацию? - спросил Иэн. Мне казалось, что ты видела Тома только один раз, когда мы оба были с тобой. Или тебе удалось ускользнуть и встретиться с ним за моей спиной, вопреки моему явному нежеланию?
- Нет, папа, я не ускользнула. У тебя нет причин говорить, как средневековый отец. Я знаю, в каких городах они играли, потому что вчера днем случайно встретила на катке их барабанщика.
Мы провели в Сент-Морице одну неделю, и Джинна познакомилась со своим героем в первый же вечер. Иэн согласился пойти в "Альпину", потому что хотел порадовать своего единственного ребенка. Я пошла, чтобы порадовать Иэна. Ситуация забавляла меня, хотя я старалась не показывать это. Внезапное увлечение Джинны... нежелание Иэна уступить даже на йоту... мое полное безразличие к ним обоим. Мне Том МакКиллап показался заурядным, смазливым, полуталантливым молодым человеком, пытающимся добиться успеха в сфере с весьма жесткой конкуренцией. Только и всего. Я не догадывалась о той огромной роли, которую ему было суждено вскоре сыграть в наших жизнях.
Джинна поерзала в кресле и обратилась к отцу.
- Не понимаю, как ты можешь быть таким несправедливым, предубежденным. Ты видел Тома только один раз, в течение трех секунд. Как ты можешь произносить такие резкие суждения?
- А ты видела его на несколько секунд больше, чем я. Как ты могла увлечься человеком, о котором ничего не знаешь?
- Я просто решила, что он... славный, талантливый, искренний. А вчера барабанщик рассказал мне немного об их группе. Он тоже из Эдинбурга. Они все оттуда, папа. Поэтому группа называется "Касл Рок". Это гора, около которой возник Эдинбург, она считается потухшим вулканом. Барабанщик сказал, что это место расположено очень высоко, в нескольких сотнях футов над уровнем море, оттуда открываются прекрасные виды.
Иэн тщательно вытер губы - я видела, как он делает это, на протяжении последних пятнадцати лет. Сегодня он воспользовался салфеткой "Энгадин-отеля"с вышитыми серебристыми буквами, красовавшимися также на полотенцах и простынях - "ЭО". Особенность вышивки заключалась в том, что она блестела, как длинное, скованное льдом озеро, находившееся ниже Энгадинской долины, в юго-восточной Швейцарии.
- Барабанщик случайно не рассказал тебе о происхождении Тома? спросил Иэн. - Чем занимается его отец?
Джинна поставила чашку с "Овомалтином" на блюдце так резко, что оно зазвенело.
- Честное слово, папа, это все, о чем ты способен думать? О деньгах, положении?
- Я считаю такой вопрос вполне разумным и допустимым в данной ситуации.
- Какой ситуации?
- Когда тебе исполнится двадцать один год, ты станешь очень богатой девушкой.
Джинна поняла, что попала в ловушку, выбраться из которой можно было только с помощью лжи. Зная Иэна, располагавшего связями в области частного сыска, она не решилась обмануть его.
- Очень хорошо. - Она театрально вздохнула, словно находилась в безнадежном положении, потому что её не понимал даже родной отец. Слегка побледнев под красивым загаром, она ответила: - Отец Тома владеет баром. Ну, теперь ты удовлетворен?
- Я мог догадаться, - сказал Иэн.
Его собственный загар был светло-бронзовой маской, скрывавшей многие морщины и позволявшей пятидесятидевятилетнему Иэну выглядеть значительно моложе своего возраста. Даже сейчас мой муж оставался красивым, импозантным мужчиной. Я замечала, что женщины смотрят на него на склонах, катке, в бассейне, кафе, ресторане, на площадке для танцев.
Конечно, в "Энгадине" все смотрят на всех - прежде всего чтобы понять, кто перед ними: супербогач, какая-нибудь знаменитость или простой смертный. Но даже хотя люди не могут отнести Иэна к одной из этих категорий, они часто задерживают на нем свои взгляды, когда процесс идентификации заканчивается безуспешно. Они, похоже, чувствуют, что он важная персона. Иэн тоже это ощущает.
Хотя я нахожу его отталкивающим, мне приходится признать, что сейчас он выглядит эффектнее, чем в более молодые годы. Его седеющие светлые волосы, блестящие голубые глаза, отличная осанка и самоуверенный вид оттеняют надменные манеры, которые многим женщинам кажутся неотразимыми. Я видела, что сегодняшний день не был исключением.
Иэн смотрелся великолепно в закрывавшем шею свитере сапфирового цвета и синих, тщательно подогнанных штанах от Богнера. Трехцветная куртка висела на спинке кресла в ожидании момента, когда по окончании завтрака Иэн наденет и застегнет её, чтобы отправиться на манящие склоны. Там он натянет на голову шерстяную вязаную шапочку с козырьком, повидавшую не один горнолыжный сезон в Сент-Морице и явственно демонстрировавшую это.
- Возможно, они - не "Бэй Сити Роллерс" или "Ху", - сказала Джинна отцу, - но и не бедняки. Только в одном Манчестере Том зарабатывал за неделю больше двух тысяч долларов.
- Речь идет не о деньгах, - отозвался Иэн. - Тем более не о деньгах, которые определяются весьма переменчивыми вкусами публики. Поэтому сделай одолжение - избавь меня от вульгарных цифр.
Джинна, проживавшая в стодолларовом номере чуть дальше по коридору от нашего пятисотдолларового "люкса", тотчас ответила отцу:
- Знаю, что ты собираешься сказать, папа. Воспитание. Общественное положение. Хорошая школа. Происхождение. Все такое. Поэтому ты относишься к Тому неодобрительно. Потому что он не принадлежит к высшему классу. К нашему классу.
- Совершенно верно. - Иэн одарил её своей редкой улыбкой. - Теперь, когда ты закончила, давайте отправимся на гостиничном вертолете в Корвиглию. Оттуда мы сможем подняться по канатной дороге в Пиз Нэр и спуститься по восточному склону в Маргунс.
- Если хочешь знать правду, я предпочитаю Гстаад. Как и Дэвид Найвен, - зловещим тоном произнесла Джинна. - Там уютнее, чем в Сент-Морице.
Терпение Иэна начало иссякать.
- Похоже, ты не сознаешь, что большинство твоих сверстниц отдало бы год жизни за возможность провести рождественские каникулы таким образом. К тому же склоны в Гстааде даже нельзя сравнить со здешними. Поэтому перестань демонстрировать свою верность Гстааду только потому, что ты учишься там.
- Училась там, - поправила его Джинна. - Я уже закончила, помнишь?
Иэн ответил что-то, но я не слушала их, отключившись от этих голосов. Я не хотела, чтобы мне напоминали об эксклюзивной школе с пансионом в Гстааде, где училась Джинна. По иронии судьбы и воле матери я попала в двенадцатилетнем возрасте в это же заведение. Мы с Джинной ели одни и те же сливочные булочки в одних и тех же уличных кафе, учились кататься на лыжах на одних и тех же трассах, привыкали к очарованию деревянных коттеджей, на стенах которых висели часы с кукушкой. Только у Джинны хватило ума не выйти замуж за своего горнолыжного инструктора, который, как она недавно сообщила мне, был австрийским деспотом и мастером головокружительных, захватывающих дух скоростных спусков.
- Ты бы видела, как он мчался по склонам, - с восхищением произнесла Джинна. - Этот сукин сын, даже стоя на месте, выглядел так, словно мчится со скоростью девяносто миль в час.
Я уже сказала перед завтраком Иэну, что не буду кататься с ними сегодня утром, но, возможно, присоединюсь к ним днем. К моему удивлению, он воспринял мое заявление безропотно, хотя я ожидала возражений. Вероятно, он ошибочно решил, что я, будучи опытной лыжницей, все же недолюбливала этот вид спорта из-за неприятных ассоциаций, связанных с моим ужасным первым браком. Если Иэн предпочитал так думать, меня это устраивало. Но истинная причина моего сегодняшнего отказа покататься на лыжах не имела никакого отношения к герру Нувилеру. Нет. Она была связана с моей первой (и единственной) любовью. С Харри.
- Из Маргунса мы спустимся в Тре Флюорс, - сказал Иэн Джинне. - Потом вернемся в Маргунс.
Все складывалось в соответствии с моими надеждами.