Увидеть детство так легко,
Ты окунись в воспоминанья.
Но нет их более у нас,
И нету в жизни у меня,
Мечты превыше состраданья.
Но станут люди ли жалеть
Того к кому им нету дела?
И муки продолжаются ужаснейшие тела.
Внутри тюрьмы моей души наверно нету больше птицы,
Мой идеал разбился на куски,
Со мной осталась только ты,
Моя Любовь.
Не дрогнет же рука, и мысль останется тверда,
У них - кто гроб для моей жизни сотворил,
Тем более того, что изваять посмел я сам,
Никчемный человек.
Седая древность мне порукой,
Да Винчи, греки и Роден,
Смешное у меня искусство.
И та скульптура, что казалась воплощеньем чувства,
Поперек горла стала каплей кислоты,
Меня похвалишь даже ты,
Но умерло в душе желание творить,
И нужно положить конец несчетному ваянью,
Пусть даже ваше состраданье,
Падет на сердце черствое мое,
Оно не сможет пробудить те чувства,
Осталось мало их,
Всего лишь грусть,
И глупое искусство.
Во тьме столь мглистой пустоты,
Где нету серости и нет любви,
Летают жизней светлячки,
Те души радуги цветов,
Который же из них пустой?
Конечно мой!
Но вы взгляните на сию скульптуру,
Разве не это пустота?
Ее я воплотил, вложивши ветреную душу,
Ну, так зачем ей жить,
Страдая, как и я?
Лишь ты Моя Любовь,
Увидела во мне добро.
Рассейся же твореньем света,
И сокруши мою печаль,
Пусть от меня уйдет то лето,
Где одиночества врата.
Ты ключиком мечты своей,
Открой-ка ту пошире дверь,