- ..."электронный директор" подсидит живого? - закончил его мысль Пантелеев. - Нет. Умному человеку (а я, с вашего разрешения, отношу себя к таковым) незачем бояться машин. Видите ли, единственный способ быть всегда сильнее машин - это использовать их. Что мы и будем делать. Все! Встретимся через неделю! - И академик включил телефон, который сразу, как будто только ждал этого момента, зазвонил.
- Нет, все-таки он мечтатель, - вздохнул Малышев, когда они с Кайменовым вышли из кабинета, Математики, они все мечтатели. На бумаге оно просто.
- Мечтатель, - весело согласился Кайменов. - А сейчас время мечтателей, разве ты не заметил?
Неделю спустя Кайменов предложил план работ по алгоритму "электронный организатор", который и был принят. Для отработки алгоритма ему выделили недавно закупленную машину "М-117".
А потом... случилось так, что Володька Кайменов назвал Павла Николаевича Шишкина дураком...
За витринными окнами машинного зала сгущались фиолетовые сумерки. Над шестью серыми шкафами "Молнии-5" (самой старой из машин института, еще на электронных лампах) шипели воздуходувки системы кондиционирования. На пульте ее, за которым работал Сергей Малышев, загорались и потухали ряды неоновых лампочек. Справа нервно отщелкивал цифры печатающий автомат.
Кайменов сидел спиной к товарищу, возле другой, недавно установленной в зале машины "М-117". Она выглядела куда менее эффектно, чем "Молния", - всего один шкаф и пультик величиной с тумбу. Но "М-117" умела делать многое.
Малышев заправил между роликами вводного устройства "Молнии" перфоленту с новой программой, запустил ее на считывание, потом записал в журнале номер и название задачи.
- "Составление оптимального графика перевозок красителей органических по Южной и Юго-Западной дорогам", - прочел, склонясь за его спиной, Кайменов и выругался. - Ну, Шишкин, ну, Павлуша! Устроил себе кормушку на всю жизнь. Оптимальный маршрут перевозок молока пастеризованного, оптимальный график перевозок хлеба печеного, оптимальный график перевозок овощей ранних. И, наконец, неслыханный взлет мысли: оптимальный график перевозок красителей... Постой, а почему именно красителей органических, почему не шкатулок палехских? Ага, понятно: созвучно эпохе!
- Ну, видишь ли! - Сергей возвел брови, чуть откинул голову, значительно сложил губы. - Все-таки это расширяет возможности применения машин.
- Да, да, конечно! Странная вещь наука! Будь это на заводе, давно бы смекнули, что человек строгает одну и ту же деталь, только под разные размеры. А здесь... Расширяет возможности применения, ха!
- Слушай, отвяжись, - огрызнулся Сергей, утрачивая невозмутимость. - Я Шишкину говорил, что пора решать универсальную задачу о перевозках всех грузов по всем магистралям.
- А он что?
- Произнес, что эти частные задачи превыше всего и прежде всего!
- А ты что?
- Попросил разрешения заняться составлением универсального алгоритма в свободные часы.
- А он?
- Лучше бы я не говорил о свободных часах! Он тотчас выдал мне еще две папки частных задач на погрузки-разгрузки, развозки-перевозки. Там есть даже про стиральное мыло.
- А ты что?
- Слушай, иди от меня по-хорошему! - окончательно взбеленился Малышев. Тебе хорошо, ты работаешь по заданию Валентина Георгиевича...
На пульте "Молнии" замигал верхний ряд неонок: машина переработала серию подпрограмм, ждала дальнейших команд оператора. Сергей привычно защелкал тумблерами, ввел команду контрольного пересчета. Кайменов вернулся к своей машине, выключил питание; на сегодня у него было все. Он снял халат, повесил его в шкафчик, спрятал в письменный стол бумаги.
- Сереж, ты скоро?
- Еще минут двадцать.
- Давай закругляйся, я подброшу тебя на мотоцикле.
Кайменов прогулялся по залу. Около окна его посетила новая идея. Он вернулся к пульту "Молнии", дождался, пока Малышев кончит играть тумблерами и клавишами, заговорил:
- Кстати, о возможностях машин! Почему никто еще не догадался применить кибернетику к организации личной жизни человека, а? Современная жизнь сложна: сотни дел, намерений, проблем, поступков, событий. Как распределить время, чтобы осталось и на свидание с девушкой, на театр, на отдых? Как встретиться с нужным человеком? Как уклониться от встречи с ненужным? Как не опаздывать на работу, как распределить деньги до получки? Как строить взаимоотношения с родственниками, чтобы легче жилось? Как и где отдыхать? Какие идеи стоит осуществлять, какие нет? И в какой последовательности? Как получить справку? Как получше наладить свой быт в этом городе? А может, не стоит и налаживать, плюнуть да уехать...
- В Рио-де-Жанейро! - фыркнул Малышев, просматривая ленту с числами решений машины.
- Нет, зачем? На Тихий океан, в Кобеляки, на целину. Эмпирически живем, понимаешь? А жизнь все стремительнее: радио, телефон, самолеты... От нашего города до Москвы долетаешь так быстро, что не успеваешь обдумать командировку! И так во всем: медлительный человеческий мозг не успевает осмыслить и сопоставить все, выбрать из тысяч вариантов наилучший. А ведь этот вариант твоя жизнь, человек!
Голос Володьки звучал задумчиво:
- Дороги, которые мы выбираем... Ни черта мы их не выбираем, живем как придется, хватаемся за что поближе, что на глаза попалось. А потом грызет неудовлетворенность. Вот ты замечал: в книгах, в фильмах - в хороших, конечно, - жизнь описана всегда как-то интереснее, ярче, логичнее, чем она есть на самом деле. Вроде бы люди тем же занимаются: влюбляются, работают, враждуют, страдают, дружат, изобретают, но все у них как-то ловчее выходит, совершеннее!
- Ну, замечал, - кивнул Сергей.
- А знаешь почему? У писателя есть время продумать поступки и дела своих героев. Книгу, где описываются события одного дня, он, может, пишет год. Фильм, который мы смотрим полтора часа, снимают несколько лет. А у нас нет такого времени на обдумывание! Жить приходится каждый день, успевай только поворачиваться. Продираемся сквозь чащу неотложных житейских мелочей, и не хватает у нас порой ни времени, ни сил на самое главное в жизни: творчество, подвиги, настоящую любовь, настоящую дружбу. Остается осадок, и чувствуем мы себя не то что несчастными, а как-то не очень счастливыми... А вот если передать машинам всю серую житейскую требуху, - Кайменов прищелкнул пальцами, - то можно организовать отличную жизнь! Если голова человека не занята мелочами, он каждый день сможет прожить интересно, даже талантливо - лучше, чем в книгах!
Сергей снизу глянул на горевшие зеленым огнем глаза товарища.
- Идеистый ты парень, Володька, только идеи у тебя какие-то... шальные. Скажи: сколько стоит час машинного времени, например, у моей "Молнии"?
- Рублей триста...
- Триста сорок. Задача средней сложности решается на ней за восемь-десять минут. Кто же станет платить пятьдесят карбованцев, чтобы выяснить, почему ему не хватает десятки до получки?
- Так ведь это только сейчас так, - горячо взмахнул руками Кайменов, пока все на ноги становится! Алюминий когда-то стоил дороже золота, а теперь из него кастрюли делают. Развернется микроэлектроника, наладят серийный выпуск - и через десять лет кибернетические машины будут иметь размеры и цену радиоприемников. К тому времени надо иметь общедоступные алгоритмы, чтобы кибернетика вошла в жизнь, в быт, в труд каждого! Талантливо прожить каждый день, - со вкусом повторил он. - Нет, над этим надо думать сейчас...
Защелкал печатающий автомат, выталкивая из металлической пасти бумажную ленту с колонками цифр. Сергей дождался, пока он кончит, оборвал ленту, стал заносить числа в журнал. Кайменов, насвистывая, стал прохаживаться по залу.
В этот момент наверху раскрылась дверь, появился Павел Николаевич Шишкин. В облике Павла Николаевича все было прямым: прямые темные волосы, прямой нос, прямоугольный волевой подбородок, прямая спина и прямой взгляд из-под прямых как черные палочки, бровей. Зачем он появился здесь во внеурочный час: просто ли для порядка, дать ли руководящие указания и продвинуть науку - осталось невыясненным. Павел Николаевич спустился в зал, обласкал взглядом деловито склонившегося над пультом Малышева и заметил праздную фигуру Володьки.
Последовал искрометный диалог:
- А вы почему не работаете и находитесь здесь?
- Я? Я работаю... Я думаю.
- Думаете?! - Шишкин оскорбленно распрямился. - Попрошу вас думать не в рабочем помещении!
Кайменов остановился, склонив голову, и стал похож на козла, готового боднуть. Некоторое время он рассматривал Шишкина, как предмет, требующий размышлений. Потом в глазах его заблестели искорки, и Володька спросил самым доброжелательным тоном:
- Послушайте, Павел Николаевич, вам никто не говорил, что вы дурак?
- Н-нет, не гово... - От неожиданности энергическое лицо Шишкина на миг раскисло, но тут же на-лилось лиловой кровью. - Что-о-о-о? Эт-то вы говорите мне? Вы - мне?! - Он хлопнул себя ладонью по нагрудному карману пиджака.
Кайменову уже нечего было терять. У него сузились глаза.
- Если хотите получить настоящий звук, бейте себя не в грудь, а в лоб... Бездарь!
Малышев, хоть и был перепуган таким поворотом событий, тем не менее заметил, что на лице Шишкина выразился не гнев, а страх. Тот ловил ртом воздух.