Мне стало обидно за дядю А на эту глупую тетку Киму я разозлилась вконец: так человеку терять себя позволяет!
Я и то сразу поняла, что он хочет сказать. А она глазами хлопает, притворяется, будто ни о чем таком не догадывается.
Дядя Исмаил все больше запутывался. И от растерянности, забыв отпустить тети Кимины руки, теребил ее пальцы. И казалось, худел на глазах, хотя куда уж больше!
Я прямо извелась, стоя на пороге, словно снова ириской к полу приклеенная. Ну все же совершенно не так делается!
Оба неправильно себя ведут. В кино я много раз видела - надо взять и сказать: я тебя люблю, давай послезавтра поженимся. В крайнем случае, завтра после вахты, поскольку дежурство уже не отменить. И все. И нечего мучиться. Такие простые слова... А этот нескладень высоченный, космонавт мой несгибаемый, лепечет что-то жалкое, словами давится.
Ну, думаю, если он и дальше не перестанет лепетать и бледнеть, сама все за него скажу. Куда ж он без моей помощи?
Пропадет совсем... Честное слово, пропадет. Подойду и выложу: "Тетя Кима, мы тебя очень любим, жить без тебя не можем, выходи за нас замуж!"
Делаю шажок вперед. Но не успеваю. Изменилась тетя Кима в лице. Высвободила одну руку. Загребла в горсть дядины волосы. И безжалостно подергала из стороны в сторону.
- Эх ты, чудо мое несуразное!
Дядя Исмаил еще больше ссутулился. И щекой старается об ее ладонь потереться.
- Теперь надо друг друга за плечи взять и в глаза посмотреть, долго-долго... - выпалила я.
Дядя Исмаил точно перец раскусил - побагровел, рот раскрыл и губами дерг, дерг... Я даже испугалась:
- Ой, что это с вами, дядя Исмаил?
Он взял меня железными пальцами за локоть, распахнул ногой дверь и ракетой вылетел вместе со мной из квартиры.
Если бы напротив случайно не оказался лифт, мы бы, наверное, лифтную шахту протаранили. Лишь когда из-под ног у нас начал убегать пол и замелькали номера этажей, я опомнилась и успела крикнуть:
- До свиданья, тетя Кима! Давайте женитесь поскорей!
Дядя Исмаил шумно втянул в себя воздух, но промолчал.
И всю дорогу дулся - в пору было скакать вокруг него на одной ножке и припевать: "Тили-тили-тесто, жених и невеста!"
На это, однако, я не решилась, вела себя тихонько, мышкой.
И в вагоне гравистрелы. И в открытой кабине аэрохода, когда он пузырил поперек Финского залива. Ветер резал лицо. Но я нарочно не поднимала упругую лобовую пленку. Задыхалась.
Кашляла. Отворачивалась. Иногда прикрывала ладонью слезящиеся глаза. А дядя Исмаил хоть и щурился, но от ветра ни разу не отвернулся. Стоял, широко расставив ноги и вцепившись обеими руками в срез рамы. Потом вдруг неожиданно рассмеялся:
- Ладно, Алена, давай мириться. Воображаю, каким дурнем я в тот миг выглядел! Мне бы твоими глазами себя увидать!
Я забрала его ладонь в свою:
- Правда-правда не обижаетесь? Я не знаю, как это вырвалось.
- Ну, сказал же - всё. Распылено и забыто! Спасибо за урок!
У меня отлегло от сердца:
- Ой, я ужасно рада! Мы никогда еще с вами не ссорились.
- Ну, и как оно?
Я отклонилась от бьющей навстречу воздушной струи, вытерла уголки глаз. Ветер обрывал брызги с верхушек волн, захлестывал в кабину. Но поднимать лобовую пленку все равно не хотелось.
- Кстати, племяшка, мне сейчас в голову пришло: соединим оуны?
Я недоверчиво посмотрела на него - шутит, что ли? Но нет. На шутку не похоже. Он уже сдвинул язычок на звенышке видеобраслета и стал настраивать оун-контакт.
Толком про оун-контакт мало кто знает. Какая-то прямая двусторонняя связь вроде старинной телепатии, но без обмана и фокусов. Между некоторыми людьми эта самая связь устанавливается очень даже просто. Другие, как ни бейся, между собой не контактны. С третьими удается связаться только в том случае, если они сами этого пожелают. В школе мы оун-теорию еще не проходили, ее в старших классах проходят. Но и без того известно: оуны никакого отношения не имеют к видео.
И в браслет крепятся, чтобы при связи можно было друг друга на экранах видеть. Если с кем контакт установлен, то это до самой смерти. Мы однажды с Танькой на всю жизнь поссорились, пытались как-нибудь друг от друга оуны заизолировать. Куда там! Ничего не вышло. Пришлось мириться...
Я нарочно пока о постороннем думаю, чтобы дяде Исмаилу фон не создавать. Даже не смотрю на него. А когда он кончил регулировку, попробовала встречное поле. Здесь, как в игре "горячо-холодно" - ищешь теплую точку. А для этого годятся только хорошие мысли о другом, только самые лучшие воспоминания. Зато когда нащупаешь общую волну - самому сразу тепло становится. Будто заново этого человека открываешь...
- Как думаешь, Олененок, получится? - спросил дядя Исмаил, защелкнув звено оуна и опуская руку с браслетом.
- Обязательно получится! Нам с вами хорошо друг с другом. Должно получиться!
Я закрыла глаза - и почувствовала, как тепло затопило мне изнутри грудь.
"Какая надежная, чистая и светлая душа!" - непривычно подумалось мне. И я вдруг поняла, что это не моя мысль, а дяди Исмаилова...
4
На другой день папа после работы даже обедать не стал - сразу в гостевую комнату подался, бросив на ходу:
- Почему вы до сих пор не у видео?
- Для Алены детской передачи нет. А мне некогда, - отозвалась из кухни мама.
- Как это некогда? Бросай все, иди немедленно! Сейчас ТФ!
Я чуть не завизжала с досады. Последнее время этим тээфом мне все уши прожужжали. Повсюду только и слышно:
"Ах, ТФ, ох, ТФ!" Во дворе, на транспорте, дома - одна тема. Будто в мире, кроме ТФ-проекта, никаких событий.
Я, разумеется, не против проекта. Но нельзя даже про самое грандиозное повторять тысячу раз в день. Тем более до старта еще целый час. Между прочим, все в мире по привычке проект да проект... А проект давно уже кораблем стал. Через час пробный пуск...
Я как вышла встречать папу с Остапкой на руках - кукла у меня есть такая, - так и осталась стоять с ним посреди гостевой. Папа включил экран, прочно уселся в кресло.
- С самого-самого начала смотреть будешь? - удивилась я.
- А как же иначе? С самого что ни на есть!