Горы поредели. Дорога перестала петлять и скакать вверх-вниз, лощины сливались в одну и всё больше походили на долину, по которой разбросаны одинокие холмы. Местность шла под уклон — Восточные горы, превратившиеся за нашими спинами в тёмный волнистый силуэт, оставались позади.
Ехали молча — я строила из себя типа обиженную, и деликатный де Ликатес не лез ко мне с разговорами. Меня это вполне устраивало, хотя на самом-то деле я не особо сильно сокрушалась по поводу моих обманутых девичьих надежд. Неприятно, конечно, — мною ещё ни разу не пренебрегали, — зато я могла спокойно поразмышлять, подвести промежуточные итоги и прикинуть планы на будущее вместо того, чтобы сюсюкать и всем своим видом выражать Хруму благодарность за доставленное неземное наслаждение (недалёкие типы, именуемые мужиками, от такого шоу тащатся, как мокрые шланги по рубероиду). А так — ехала я себе спокойненько (типа надутая) и обдумывала детали своих дальнейших действий. Думать полезно — это пусть мужики считают, что для женщины главное — уметь пораскинуть ногами, а не мозгами (не будем лишать их этой иллюзии). А подумать мне было о чём.
…Утром я проснулась от потрескивания горящих сучьев — мой высоконравственный пецарь рычального образа уже встал и как ни в чём ни бывало возился у костра.
— Доброе утро, леди Активиа, — сказала эта воплощённая добродетель, заметив, что я проснулась. — Как вы спали?
— Изумительно, маркиз, — ответила я с максимально возможным ехидством. — Свежий воздух, романтический шум легендарного водопада, просторное ложе, и главное — не храпит никто под боком и не ворочается. Просто сказочная была ночь!
— Не сердитесь на меня, леди, — примирительно начал он, заметив мою язвительность (понятное дело, рыцарь ближнего круга — это вам не простак Верт). — Я не мог поступить иначе, потому что…
— Всё, проехали, — отрезала я, пресекая ненужные дебаты. — Хватит, наслышаны уже о мотивах твоих поступков. Завтрак готов?
— Травяной настой заварится, и прошу вас к столу.
— Нормуль, — подытожила я и потопала к водопаду.
Умываясь, я нащупала кистью руки мобильник (он у меня лежал в нагрудном кармане куртки) и решила его включить — а вдруг там снова какая-нибудь загадочная эсэмэска? Вытащила — и даже слегка присвистнула: вот это номер! В крышке зияло небольшое круглое отверстие, а когда я раскрыла мобильник, то увидела, что экран расколот. "Что за хрень?" — подумала я и тут же вспомнила про попавшую в меня стрелу. И точно — кармашек моей ветровки был пробит, в дырку свободно пролезал мизинец. И как это я сразу не заметила? Стресс — это понятно, но женщина, не следящая за своей одеждой, — это нонсенс. А я невеста короля, а не оборванка какая-нибудь. Интересно, у Хрума есть иголка с ниткой?
Я задумчиво повертела мобильник в руке. И что мне теперь с ним делать? Тонкая земная электроника двадцать первого века не выдержала контакта с грубым средневековым железом эххийского мира… Хотя — если бы не этот кусочек пластмассы, наконечник стрелы наверняка поцарапал бы мне грудь, и хуже того, продырявил бы мой любимый французский лифчик — кошмар! Так что спасибо тебе, привет из прошлого… Я вздохнула и разжала пальцы — мобильник булькнул в чашу водопада. Не люблю я расставаться с вещами — они ведь не люди, — а что делать? Мобильник геройски пал в бою, защищая любимую меня, и к тому же батарейка села, а у меня нет зарядника, да и с электричеством здесь напряг — я ещё не видела тут ни одной розетки (даже во дворце Окостенеллы). Ладно, спи спокойно, дорогой товарищ…
Вернувшись к костру, я обратила внимание на то, что Хрум как-то странно озирается по сторонам, и это мне сразу не понравилось.
— Вы не заметили ночью ничего особенного, леди? — спросил он. — Я ощущаю что-то непонятное…
Сердце у меня противно ёкнуло. Я вспомнила, как на развалинах постоялого двора де Ликатес просматривал прошлое (и магесса говорила о чём-то в этом роде), и мне стало очень не по себе. Если боевой маг вздумает заглянуть в прошлое, он там такое увидит… В том, что визит посланца Вам-Кир-Дыка и всё с ним связанное — это не сон, я ничуть не сомневалась: таких реальных снов не бывает. И Хрум почуял неладное, значит… Значит, надо быстренько сваливать отсюда, пока не началось, — магия просмотра прошлого, как я помню из фэнтези, привязана к месту событий.
— Я заснула в слезах (между прочим, это было чистой правдой), — буркнула я, — и спала без сновидений (я хотела добавить "эротических", но удержалась). А теперь давай-ка собираться: мне стыдно за свою слабость и я хочу как можно скорее добраться до столицы и увидеть короля (я опять-таки хотела добавить "лечу на крыльях любви", но подумала, что это будет уже чересчур — Хрум далеко не глуп, может и догадаться, что я придуриваюсь). И не приставай ко мне, пожалуйста.
Сработало — мы в темпе позавтракали, мой верный паладин затушил костёр и начал торопливо сворачиваться. Нет, всё-таки враньё в этом мире действует безотказно…
Короче, мы по-быстрому собрались (я даже не поленилась принять в этом посильное участие) и покинули нашу стоянку. Когда мы отъехали на приличное расстояние, и Водопад Слёз скрылся из глаз, я с облегчением выдохнула и начала приводить в порядок мысли.
Итак, что мы имеем? Предложение Вам-Кир-Дыка можно считать утратившим силу: глюк (если он не помер по дороге с перепугу) наверняка уже добрался до Чёрного Владыки и доложил ему о моём безобразном поведении. Остаётся первый вариант: король Шумву-шах.
Взвесим шансы — прямо скажем, они не слишком велики. Кто я такая? Самая обычная молодая девчонка, каких в этом мире тысячи (если не больше), и к тому же не обладающая магическими талантами коренной эххийки (это ясно). Насчёт моей избранности — давайте не будем заниматься самообманом, если эта избранность и есть в наличии, то она пока никак о себе не заявила. Так что отнесём эту избранность к неизвестным величинам и не будем на неё особо уповать — оставим это романтическим особям, начитавшимся фэнтези.
А теперь плюсы. Самое главное — я до сих пор жива-невредима (дырка в куртке не в счёт). Это радует. И второе, не менее важное, — у меня есть правдоподобная легенда (спасибо Окостенелле): я попаданка с примесью девицы знатного местного рода, так что в принципе я могу рассчитывать на внимание его эххийского (или всё-таки эльфийского?) величества. Дело за малым: мне надо произвести на него впечатление, и желательно неизгладимое.
Я из другого мира? Так это плюс! Правителю Полуденной стороны местные красотки за сотни лет обрыдли до изжоги, он их знает вдоль и поперёк, а тут что-то новенькое — как известно, мужики падки на новенькое (не думаю, что в этом мире мужчины принципиально иные — все они одинаковы). К тому же я жертва (то есть не жертва, а, как бы это правильнее сказать, лауреатка) Великой Случайности — это добавляет шарма (вспомним, как магесса из Ликатеса отреагировала на этот факт моей биографии). Да и на избранности моей рановато ставить крест — в конце концов, Вам-Кир-Дык не зря обратил на меня внимание. И ещё: из-за меня (и ради меня!) уже погибла целая куча эххов самой разной масти, а это кое-что значит — ради обыкновенных девчонок не сражаются и не погибают, это удел Избранных.
Так что шансы у меня всё-таки есть — остаётся выбрать правильную линию поведения. История моего якобы виртуального якобы знакомства с Шумву-шахом — версия красивая. И кстати, непроверяемая: если эххийские хакеры действительно резвятся в нашем Интернете, они наверняка не слишком афишируют свою деятельность. И я могу со спокойной совестью не узнать предмет своей страсти в лицо: кто подтвердит или опровергнет, что эти хакеры могли вывесить в нашей Сети портрет того же де Ликатеса и дурить головы бедным глупым землянкам, выдавая его за эльфийского короля? Легко!
Я покосилась на Хрума, молча скакавшего рядом, — да, на такого клюнут. Красив, гад, ничего не скажешь, — жаль всё-таки, что он оказался таким занудой.
А то, что я простая девчонка… Во-первых, не такая уж я и простая, а во-вторых — сколько таких как бы простых девчонок у нас в Питере сделали себя сами и добились всего, чего хотели? (неважно, какими способами — важен результат). Не надо пытаться прогнуть мир под себя (это мало кому удаётся) — надо подстраиваться под этот мир, играть по его правилам и находить в нём слабые места. Биться лбом в стену — дело нехитрое, но зачем это делать, если можно через эту стену перелезть или отыскать в ней калитку?
И я эту калиточку найду: у меня есть то, чего нет у обитателей этого мира. Эххи не умеют врать, а мы, земляне, делаем это легко и непринуждённо, и даже не представляем, что может быть иначе. Моя раскованность здесь не катит, значит, я буду изображать из себя скромную девушку строгих правил, искреннюю и простодушную. Правда, мой паладин (я снова покосилась на рыцаря) может мне всё испортить — жаль, что я его не зарезала. Хотя… Он ведь весь из себя такой благородный — не будет он сплетничать.
И ещё — мне надо восполнить кое-какие пробелы. Магия мне не по плечу (во всяком случае, пока) но кое-чем я могу — и должна! — овладеть. Например, оружие — дочь князя Эрма Отданона обязана уметь держать в руках меч или хотя бы кинжал. Чем я хуже Никиты или Лары Крофт? А то я вчера взяла этот кинжал так, словно собиралась пирог резать, а не горло человеку. По большому счёту, я не обманула маркиза, сказав ему, что мне типа стыдно. Мне действительно было стыдно, но не за сцену у фонтана, а за то, что я не смогла убить рыцаря. Только не делайте больших глаз, ладно? Я хочу стать правительницей, а правительница обязана быть жестокой — без этого никак. Вот вам живой пример: Окостенелла. Сама, может, она глотки и не резала (хотя — кто знает), но весь род барона Занозиллы вырезали по её приказу. И ничего — уважают, ценят, а де Ликатес так даже поклоняется. И я должна быть такой же, и тогда поклоняться будут и мне, любимой. Я вообще не слишком восприимчива к чужим бедам — всех не пережалеешь, меня бы кто пожалел, — но равнодушие — это одно, а хладнокровная жестокость — совсем другое (хотя разница между ними не такая и большая). Однако королева не должна бояться крови, иначе она не королева, а так, хрен собачий.
Придя к такому выводу, я решила, что при первой возможности попрошу де Ликатеса научить меня стрелять (я видела у него арбалет) — убивать на расстоянии всё-таки легче, не так противно. А заодно будет повод к примирению — пора восстанавливать между нами мир-дружбу, а то я скоро взвою от этой игры в молчанку. Думаете, легко женщине молчать целых три часа подряд, особенно если рядом есть потенциальный собеседник?
Возможность представилась вскоре после полудня, когда мы сделали остановку для "девочки налево, мальчики направо" и для перекуса остатками провизии — Хрум сказал, что к вечеру мы доберёмся до большого селения, где можно будет затариться по новой, а заодно и переночевать под крышей.
— Хрум, — сказала я, как только мы умяли ланч, — я хочу вспомнить то, что умела Активиа. Давай постреляем.
Я специально не сказала "хочу научиться" — девчонка-Отданонка должна была это всё уметь. Мой расчёт оказался точным: рыцарь улыбнулся, встал, пошёл к своему коню и вскоре вернулся, неся в руках небольшой изящный арбалет и упаковку со стрелами.
— Пожалуйста, леди, — сказал он, протягивая мне оружие.
Блин, красивая штучка. Полированное дерево с инкрустацией, стальная дуга, стянутая кручёной тетивой, зубчатые колёсики, сбоку ручка такая аккуратненькая и курок типа как у ружья. И не очень тяжёлая, хотя, конечно, потяжелее моей любимой сумочки, которую мне подарили. Да, если этот арбалет отнести у нас в какой-нибудь антикварный магазин, за него нехило бабла отстегнут, верняк.
— Напомни, — попросила я, повертев самострел так и сяк.
— Всё очень просто. Смотрите, — показал де Ликатес, — подцепляете тетиву — вот так, — и крутите вот эту рукоять. Попробуйте, она идёт легко.
И верно, крутить эту прибамбасину оказалось совсем нетрудно, даже силы особой не нужно. Я добросовестно крутила, пока тетива не встала на защёлку.
— А теперь, — маркиз вложил в желобок арбалета короткую стрелу с острым граненым наконечником, — вот так. Готово.
— Далеко бьёт? — деловито осведомилась я, оглядываясь по сторонам.
— Триста шагов, но прицельная дальность — шагов сто-сто пятьдесят, а с пятидесяти шагов стрела запросто пробивает кольчугу.
— Класс, — восхищённо пробормотала я.
— И он лёгкий, — добавил рыцарь. — В вашем мире старинные арбалеты были тяжелее, а в этом оружии для лука и взводящего механизма использованы лёгкие и прочные сплавы, полученные нашими магами-алхимиками. Я специально взял этот арбалет с собой: для вас, леди Активиа. Я не сомневался, что голос крови дочери самого воинственного клана эххов обязательно вас позовёт.
Но я его уже не слушала. Шагах в сорока от меня росло не очень толстое дерево; я подняла арбалет, прицелилась и, недолго думая, нажала на курок.
Ж-ж-ж-ж… Арбалет громко щёлкнул, загудела тетива, и стрела врезалась в древесный ствол — в самую его середину. Я ощутила приступ гордости за себя, любимую.
— Очень неплохо, леди. Хотите ещё?
— Спрашиваешь!
Я с наслаждением разрядила арбалет несколько раз, и все мои стрелы втыкались в дерево. Жесть! Жаль, не видать зайчика какого или птички. Или серого гоблина — рыцарь бы его подержал, а я бы пристрелила.
— Я бы хотела, — сурово промолвила я, — чтобы это было не дерево, а чёрный кобольд.
— "Чёрного кобольда" простой стрелой не взять, — рыцарь покачал головой, — для них нужна ещё и магия.
— Да, я помню, — правда, смутно, — как мы с отцом дрались с этими спецназовцами Вам-Кир-Дыка. Но их было слишком много… А потом, — я изобразила на лице трагическую скорбь, — огонь, огонь, огонь, охвативший всё моё тело…
Память у меня прекрасная — уж на что на что, а на неё я не жалуюсь. И я помнила, что Окостенелла упоминала о каких-то чёрных кобольдах, порушивших замок моего — то есть не моего, конечно, а как бы моего, — папани, помнила и о том, что"…они (Эрм и Активиа) сгорели на стенах Урта, отбивая штурм". Не надо спрашивать в лоб, — мол, сам знаю, — надо подводить тему разговора к тому, что тебя интересует, а уж собеседник всё тебе расскажет. И получилось как нельзя лучше: помнит Активиа страшную битву, хотя я даже примерно не представляю, как эти самые кобольды чёрные выглядят, и вообще: это порода или название части, типа "зелёных беретов"? И сработало — де Ликатес не преминул высказаться по этому поводу.
— Когда вы станете женой Шумву-шаха, — а вы ею станете, я в этом не сомневаюсь, — у вас будет возможность отомстить Чёрному за смерть вашего отца и за вашу собственную смерть.
— И я это сделаю, — торжественно пообещала воинственная я. — А чёрного глюка можно взять простой стрелой? (я решила развить успех).
— Глюка? Да, его можно взять простой сталью ("Ага, понятно, почему эта говорливая клякса свалила не попрощавшись"). Они непревзойдённые шпионы — быстро перемещаются, быстро меняют форму, проникают куда угодно, умеют копаться в чужом сознании. Наводят мороки — могут усыпить даже мага ("Я так и думала — уж очень крепко ты спал"). Но за эти превосходные качества — по законам симметричности магии — глюки платят слабостью своей защиты. Глюка легко убить — если, конечно, ты сумеешь его заметить, — а сами они не воины и даже не убийцы. И всё-таки они удивительно мерзкие твари, — с чувством закончил Хрум.
"Это точно" — подумала я. Ну вот, я и ещё кое-что узнала — всё-таки я молодец!
Я с удовольствием постреляла бы ещё, но надо было ехать. И мы поехали, а я взяла арбалет себе (Хрум помог мне пристроить оружие к седлу) и время от времени поглаживала его приклад, баюкая самострел, как когда-то, в очень далёком детстве, любимую куклу.
* * *
Селение было красивое.
Дома стояли раздельно, утопая в густой зелени деревьев, — получилось что-то вроде множества помещичьих усадеб, собранных вместе и поставленных неподалёку друг от друга, или дачного посёлка у нас на северном берегу Финского залива — там сейчас полно таких новорусских особняков. И речка-невеличка тут как тут, и озеро, и заходящее солнце в тон заборам и крышам — короче, полный гламур. Укреплений не видно — то ли здесь у них типа курорт, Куршавель в предгорьях, а может, тут специальная охранная магия — хрен его знает.
Дорога привела нас к центру этого как бы посёлка, к двухэтажному каменному дому с колоннами, похожему на мэрию — мне так показалось. Из-за колонн выкатился толстяк в широкополой шляпе и в прикиде с позументами. Он здорово напоминал колобок на коротких ножках, однако пыжился и напускал на себя солидность — типа чиновник с амбициями. При виде меча и змеи на щите ликатесского рыцаря этот глава местной администрации мигом подтянулся и даже вроде похудел, снял своё мышиного цвета сомбреро и поклонился.
— Безмерно рад гостям, — проблеял колобкообразный. — Чем могу служить?
— Ужином, — отрывисто бросил Хрум, — ночлегом и едой в дорогу.
Я представила себя толстяка, поданного нам на ужин, и улыбнулась. Колобок принял мою улыбку за признак добродушия (по контрасту с холодным тоном маркиза) и засиял.
— Лучше всего вам подойдёт наш странноприимный дом, — бойко доложил он. — Я вас провожу.
Я сначала не могла понять, что значит такое название, — что там, гостей принимают очень странно? — но потом сообразила, что это от слова "странники". Колобок, проворно перебирая ножками, побежал вперёд, и через пять минут мы уже подъезжали к местному отелю. Ничего, ничего — звёзды считать не будем, а так — очень даже ничего. Аккуратное каменное здание в два этажа, просторный мощёный двор за решётчатой оградой, внизу явно ресторан. Я поймала дразнящие вкусные запахи и проглотила слюну: верховые прогулки на свежем воздухе — для аппетита самое то (хотя я на аппетит и так не жалуюсь).
Приняли нас по высшему разряду — я очень бы удивилась, если бы было по-другому, — тут же предложили лучшую комнату с видом на озеро.
— …и роскошное ложе, — распинался хозяин отеля. — Вам с супругой будет…
— С двумя отдельными ложами, — перебил его де Ликатес. — Леди Активиа Отданон — невеста короля, а я охраняю её на пути в столицу.
После этих слов отзывчивость хозяина и персонала гостиницы (глава администрации, сочтя свою задачу выполненной, слинял от греха подальше) достигли наивысшего предела — меня даже начал раздражать их ненавязчивый сервис. Короче, мы разместились, отужинали и отправились баиньки.
И что интересно, соседство маркиза уже не вызывало у меня никаких особых эмоций. Женщина реагирует на мужской к ней интерес — она его чувствует, — а если этот интерес отсутствует, чего зря дёргаться? Ну, лежит на соседней койке красивый манекен, ну и что? И поэтому я вежливо пожелала Хруму спокойной ночи, разделась, улеглась и мирно уснула без ненужных телодвижений. Завтра снова вставать чуть свет, и в путь — прям как на работу.
Но продолжить моё предсвадебное путешествие с самого с ранья не срослось.
Утро было сереньким — за окнами моросило. Я не придала этому особого значения — подумаешь, у нас в Питере такая погода через день каждый день. Правда, всё то время, что я ошиваюсь в этом мире, тут всегда светило солнышко, но должны же когда-нибудь здесь идти дожди? Не сахарные, не растаем, да и дождь-то не дождь, а так, тьфу, одно название.
Однако де Ликатес хмурился и выглядел озабоченным. Когда мы с ним позавтракали — блин, надоела мне эта местная травяная заварка, мне бы кофейку! — он не спешил встать из-за стола: сидел себе, вертя в руках пустой бокал и сумрачно поглядывая на улицу, и молчал.
— Чего сидим? Кого ждём? — не выдержала я наконец. — Погода нелётная?
— Злой Дождь, — односложно ответил рыцарь. — Ехать нельзя — опасно.
— Это который всё растворяет? — Я решила блеснуть эрудицией: читала я у какого-то автора фэнтези про такой дождик, как бы из кислоты.
— Нет, магия Злого Дождя не настолько страшна. Могут заржаветь доспехи и оружие, на коже появляются язвы, заболеть можно, а главное — вспыхивают беспричинные ссоры.
"Ну уж нет, — подумала я, — испортить цвет лица, да ещё перед смотринами…".
— Этот дождь, — Хрум кивнул в сторону окна, по которому снаружи змеились тонкие извилистые струйки, — наслали колдуны Вам-Кир-Дыка, чтобы затруднить Шумву-шаху сбор ополчения. Нам лучше переждать, пока королевские маги не разгонят тучи.
— А ты чего, сам не можешь? Ты ведь маг!
— Я не всесилен, — де Ликатес пожал плечами, — как и любой маг. Придётся ждать — я не могу вами рисковать.
С этим я согласилась — рисковать любимой мной не надо ни под каким видом. Ладно, расслабимся и будем ждать: над головой не капает, и вообще это местечко уютное. И вино здесь тоже хорошее, надо бы повторить.
— Раз уж мы тут сидим, — сказала я, — закажи даме вина, мой верный паладин, а заодно и фруктов-ягод каких-нибудь тоже. Не сидеть же всухаря — скучно.
Рыцарь сделал знак халдею, а я тем временем огляделась по сторонам. Народу здесь поместится человек сто, однако сейчас зал был почти пустым — кроме нас с Хрумом в этом кафе-холле кайфовало всего несколько человек, то есть эххов. У типа стойки тусовались трое хмырей непонятной наружности — то ли дилеры какие-нибудь, то ли братки местные, — а у окна за дубовым столом хлебали пиво два плечистых мужика в коричневых кафтанах. Рожи у них были широченные, носы курносые, бороды лопатами — гномы, кто же ещё!
— Гномы, — сказал де Ликатес, словно услышав мои мысли, — копают самоцветы в старых заброшенных шахтах Восточных гор.
Я молча кивнула. Гномы налегали на еду — перед ними на столе стояло здоровенное блюдо с жареным мясом, — пили пиво из кружек размером с ведёрко и зыркали на томную красотку эльфийского вида, сидевшую за соседним с ними столиком и лениво потягивавшую вино из прозрачного бокала на тонкой ножке.
Официант принёс нам вина, и я, элегантно прикладываясь к своему фужеру (как и положено благородной даме и почти бессознательно подражая этой эльфийке в клёвом брючном костюме), стала наблюдать за развитием событий. Интересно, когда эти шахтёры из местного Норильска дозреют и начнут клеить эту дамочку, и как это будет выглядеть? И как она себя поведёт? Если эти рудокопы-нефтяники здесь шевелят такими же бабками, как у нас, то у них от денег карманы должны лопаться… И тут меня посетила неожиданная мысль (хотя вообще-то не очень неожиданная).
— Послушай, Хрум, а почему ты ни разу не заплатил ни за еду, ни за ночлег?
— Мне не совсем понятен ваш вопрос, леди Активиа.
— А что тут непонятного? Почему ты не платишь деньги за весь этот сервис?
— В нашем мире нет такого понятия — "деньги". И самих денег тоже нет.
— Я реально не догоняю…
— Кого? — не понял рыцарь.
— В смысле, не въезжаю.
— Куда?
Во, блин, дикарь, — нормального языка не понимает! Ладно, попробуем иначе.
— Маркиз, не будете ли вы столь любезны объяснить бестолковой мне, как работает ваша экономика при отсутствии эквивалента всех ценностей, а также товаров и услуг? Или у вас тут коммунизм в полный рост?
— Я знаю, что такое деньги, что такое экономика, и даже, — Хрум усмехнулся в усы, — мне доводилось слышать слово "коммунизм". Я бывал в примитивных мирах.
"Сам ты примитивный! — обиделась я. — У вас тут ни компьютеров, ни самолётов, ни телешоу! Машин, и то нет — скачем по горам на лошадях, скоро мозоль будет на заднице!".
— Но мы, — продолжал маркиз, — не нуждаемся в условных единицах по той простой причине, что любой эхх сам в состоянии создать для себя всё необходимое.
— Каждый сам себе и швец, и жнец, и академик, и плотник? — недоверчиво спросила я. — Типа на все руки мастер?
— Да, — совершенно спокойно подтвердил де Ликатес.
— Слушай, Хрум, — попросила я очень сдержанно. — Я девочка умная — не пудри мне мозги, ладно?
Вместо ответа он взял мой недопитый бокал — вина там оставалось уже на донышке, — поставил его перед собой и уставился на него немигающим взглядом. Пару минут ничего не происходило, а потом… Потом уровень золотистой жидкости медленно пополз вверх, и ещё через пару минут мой фужер снова был полон. Рыцарь смахнул с виска капельку пота.
— Попробуйте, леди Активиа, — это вино.
Да, это действительно было вино — то же самое. Я реально припухла.
— А зачем же тогда… ну, всё вот это? Бар этот, и вон тот как бы мангал?
— Любой маг может создать — структурировать — всё, что угодно. Или почти всё, есть кое-какие ограничения. Творительные возможности зависят от способностей — таланта — и от количества энергии — маны, — которая затрачивается на создание того или иного предмета.
"Тебе бы у нас в универе преподавать, — подумала я. — Хотя нет: посещаемость твоих лекций была бы бешеная, а вот успеваемость… Глядя на твою смазливую физиономию, студентки будут думать о чём угодно, только не о предмете лекции".
— Но у каждого эхха есть свой профиль магии — как у жителей вашего мира имеется склонность к определённой профессии. Например, мой профиль — боевая магия. Помните, я сразил убегавшего серого гоблина метательным ножом?
Да, я помнила взблеск стали в руке рыцаря и покатившегося под гору волосатика.
— Я сотворил клинок. Нож выполнил своё назначение и распался — это называется краткая материализация заданной мыслеформы.
"Так вот почему исчез кинжал, который мне подсунул глюк!" — догадалась я.
— Однако можно создавать и предметы длительного пользования — всё зависит от того, сколько маны затрачено на творение. Так что не торопитесь выпить своё вино, леди, — Хрум снова улыбнулся, — оно никуда не исчезнет и не превратится в воду.
— Сэр рыцарь, мне хотелось бы получить ответ на заданный мной вопрос: на кой хрен тогда нужны все эти забегаловки, если ты у нас сам себе универмаг? Ты ведь здесь не один такой супер-пупер-разносторонний, я правильно поняла?
— Да, маги-универсалы есть, но всё дело в том, что я затратил на наполнение вашего бокала куда больше сил, времени и маны, чем винодел-профессионал, каким является наш трактирщик, — он сделает это гораздо быстрее. И вы не совсем были правы, когда сказали, что я не платил за еду. Я платил, только не деньгами.
— А чем же?
— Своей маной. Я перекачивал её хозяину гостиницы — отдавал её чуть больше, чем потребовалось ему для творения для нас еды и питья, но куда меньше, чем затратил бы сам на создание всего этого. У нас цены не завышают — кто же будет платить, если может сам сделать для себя требуемое, затратив при этом меньшее количество маны?
Я начала кое-что понимать. Да, это круто…
— А эта, мана твоя… У тебя с собой что, типа аккумулятор, да?
— Я сам себе аккумулятор. Запас маны восстанавливается — это природное свойство наших организмов. Однако у всех эххов ёмкость разная: когда запас маны иссякает, мы уже не можем творить. Это называется усталость — нужно ждать, пока восстановятся силы. Так что все эххи-маги отличаются друг от друга не только талантами, но и энергоёмкостью. Наш трактирщик не сможет сотворить огненный смерч, а я — могу. Зато у него под стойкой стоит бочонок этого прекрасного вина, — маркиз пригубил бокал. — Он наколдовал его заранее, а сейчас продаёт и восстанавливает силы — видите, как он весел и жизнерадостен?
— Значит, вы всё делает с помощью магии?
— Нет, далеко не всё. То есть сделать-то можно всё — почти всё, но очень многое легче получить естественным путём или создать своими руками. Зачем наколдовывать зерно, когда оно само вырастет на полях? Разумные существа всегда выбирают простые пути — тащить легче, чем нести, а катить — легче, чем тащить. Кое-что делается комбинированным способом — лучшие мечи, например, куют мастера-кузнецы, использующие не только секреты плавки и ковки, но и магию. Одно дополняет другое.
Я сидела и тихо балдела — вот это да…
— А ману можно, того, украсть?
— Теоретически — да, а практически — нет.
— Почему? Маги запирают доступ у своей мане?
— Что-то в этом роде, — Хрум кивнул, — но главное — куда деть украденное? Вы ведь не сможете набрать в грудь больше воздуха, чем вмещают ваши лёгкие, или закачать себе в жилы больше крови. Поэтому, кстати, у нас нет богатых людей — в понятиях примитивных миров, — накопивших своё огромное состояние за счёт других. У нас всё зависит только от подлинного природного таланта — и от того, как его развить.
Я вспомнила рынок в Ликатесе — хорошо бы я выглядела, попросив у Верта денег, кранты всей моей легенде! Многое ещё оставалось мне непонятным, но уточнять я не стала — и так уже голова распухла.
— Значит, ничего такого, — я достала из кармана джинсов кошелёк и вытащила из него пятисотрублёвую бумажку, — у вас нет?
— Разрешите, леди?
Де Ликатес взял у меня купюру и повертел её в руках.
— В некоторых ситуациях, — сказал он, возвращая мне мою пятисотку, — деньги как условная единица обмена могут быть полезными — например, если из рук в руки переходит что-то крупное: такое, что нельзя сотворить одним махом и для творения которого требуется много маны, — но ни монеты, ни бумажные купюры, ни даже золото или серебро деньгами служить не могут.
— Это ещё почему?
Маркиз усмехнулся, снова взял у меня пятисотку, положил себе на ладонь и накрыл другой ладонью. Он долго — минут, наверно, десять — сидел неподвижно, а потом жестом фокусника раскрыл сжатые ладони, и на стол упали две пятисотрублёвые бумажки.
Я только рот открыла — вот это ксерокс! Да что там ксерокс — печатный станок, блин! Мне бы такой станочек да в мою комнатку на Земле…
— Поняли? Как может служить деньгами то, что любой мало-мальски опытный маг легко и просто может создавать в любых количествах?
"Понять-то я поняла, — подумала сообразительная я, — и вот уж этой вашей магией я овладею по-любому! Муж-король — это, конечно, круто, но уметь делать деньги из ничего — это куда круче! Вернусь к себе домой, и…".
— Послушай, Хрум, а где тут у вас получают магическое образование?
— В столице есть Академия Магии, и для супруги правителя Полуденной стороны двери её будут открыты. Я не могу оценить ваши магические способности — я ведь не маг-наставник, — но, - он посмотрел на меня как-то по-особому, — ману вы генерируете.
Ага! Неужели эта способность тоже входит в те самые первичные умения эххийки, которыми меня одарила Окостенелла? Если так, спасибо этой кошке бесхвостой. А может, у меня эта способность и так была, от рождения? Может, я дитё-индиго или там экстрасенка какая, только я об этом не знала — типа способности не проявлялись? Или… я всё-таки эта, Избранная Великой Случайностью? А, неважно, упрёмся — разберёмся.
— А как… — начала было я, но тут меня неожиданно прервали.
Входные двери с треском распахнулись, и в ресторан влетел воин в мокром плаще. Глаза у него были бешеные, лицо в мелких красных точках, как будто его кололи иголками, на кольчуге у него я заметила следы то ли ржавчины, то ли плесени. Не обращая ни на кого внимания, он ринулся к стойке — трое тусовщиков мигом уступили ему место. Вероятно, эти ребята хорошо знали о неприятных свойствах Злого Дождя и не горели желанием подраться.
— Вина, — хрипло выдохнул воин, облокотившись о стойку.
— Это гонец, — проговорил Хрум, — везущий какое-то важное сообщение. Мчаться под Злым Дождём можно только в самом крайнем случае…
Трактирщик поспешно подал мокрому гонцу объёмистую кружку, и тот осушил её в три жадных глотка. Затем воин помотал головой и коротко бросил:
— Коня!
— Что случилось, почтенный? — осторожно осведомился подошедший к нему хозяин гостиницы.
— Я скачу второй день, меняя коней, — гонец смерил хозяина недобрым взглядом, — в столицу, к королю. Ликатес в опасности — на город надвигаются орды Дастар-хана! Коня, и немедленно, Тьма тебя побери!
Хозяин отеля мигом исчез, а я посмотрела на Хрума.
Боевой маг переменился в лице.
* * *
Мы неслись как сумасшедшие. Мне было уже не до разговоров и не до разглядывания пейзажей — де Ликатес скакал как заведённый, и я сосредоточилась на том, чтобы не упасть со спины мчащейся лошади. С непривычки дико болели ноги и спина, и вообще это ралли нравилось мне всё меньше и меньше. Никаких долгих привалов — короткая остановка, ням-ням — и снова вперёд. Когда мы к вечеру добирались до очередной ночлежки, я от усталости думала только лишь о том, как бы поскорее забраться в постель и уснуть — никакие мысли сексуального плана в мою голову даже не забредали.
…Когда я увидела, каким стало лицо Хрума после слов гонца, мне сразу стало кисло. Я прекрасно понимала, о чём он думает: на город, где находится его дама сердца, наступают полчища злых татар, а он, рыцарь ближнего круга властительницы Ликатеса, возится в это время с какой-то взбалмошной девицей, к которой он не испытывает никаких тёплых чувств! Да любой парень из моего ближнего круга в такой ситуации сказал бы: мол, извини, у меня проблемы, вот тебе жетончик на метро, дальше как-нибудь сама доберёшься, пока, бай-бай. И был бы прав, по большому счёту, — кто я ему такая? Я притихла, уныло поглядывая в окно, — перспектива остаться одной мне совсем не улыбалась.
— Я совсем не уверен, что король поможет Окостенелле, — услышала я голос Хрума. — Властительнице надо рассчитывать только на свои силы — на стенах Ликатеса сейчас дорог каждый лишний меч.
— Ты поедешь обратно? — жалобно спросила я.
— Конечно! — ответил маркиз. — И не поеду, а полечу, не теряя ни минуты!
"Ну вот, — подумала я, — вот и приплыли. А как всё хорошо начиналось… Не мог этот Чингисхан подождать недельку-другую, пока я не доберусь до столицы…".
— Дождь кончается, — сказал рыцарь. — Будьте готовы, леди, мы скоро выезжаем.
— А при чём здесь я? Мне не надо в Ликатес, мне надо…
— А при чём здесь Ликатес? Мы с вами едем в столицу, и я поверну коня не раньше, чем вы встретитесь с Шумву-шахом. Просто нам придётся поторопиться.
Хрум произнёс это очень естественно, без всякой рисовки. "Как вы могли подумать, леди Активиа, что я вас брошу?" — яснее ясного читалось в его серых глазах. Мне даже стало стыдно, хотя вообще-то я считаю стыд дурацким пережитком и помехой карьерному росту.
И мы выехали, как только перестал крапать Злой Дождь, и мчались, горяча коней. До столицы, по словам де Ликатеса, оставалась ещё неделя пути, но рыцарь надеялся выиграть хотя бы один день, и поэтому мы не тратили время на светские беседы и долгие остановки. К счастью, нам никто не мешал, только вечером второго дня наскочила шайка мародёров. Эти ребята здорово лопухнулись — не разобрались, с кем имеют дело. Думаю, они даже не успели пожалеть о своей промашке — рыцарь мигом положил всех пятерых; я даже арбалет зарядить не успела. А жаль — хороший был случай пострелять по настоящей живой мишени. После этого я заранее взводила арбалет, как только замечала всяких там встречных-поперечных — очень мне не хотелось упустить следующую такую возможность. Однако на четвёртый день я сама сделала промашку.
Местность становилась всё населённее, по пути то и дело попадались типа хуторки, деревни и даже небольшие города, и дорога превратилась в оживлённую трассу. Пробок не было, но всадники, пешеходы и повозки сновали по ней туда-сюда только так. Я злилась на неудобства нашей безостановочной скачки, на де Ликатеса, на весь этот мир с его дурацким средневековьем, и поэтому, увидев на дороге громадного мужика с дубиной, я лихо вскинула арбалет и выстрелила в него.
Но стрела с гудением ушла в небо: в самый последний момент Хрум резким ударом задрал мой арбалет вверх, чуть не выбив его у меня из рук. Мужик разинул рот и боком-боком поспешил удалиться от опасной меня на возможно большее расстояние, а маркиз заговорил со мной таким тоном, какого я раньше от него никогда не слышала.
— Зачем вы это сделали, леди? Это же безобидный крестьянин!
— Подумаешь, — я окончательно разозлилась, — делов-то… Ну, ошиблась, — вон у него какая дубина! У нас так бывает — грохнут кого-нибудь по ошибке, потом извиняются. Было бы о чём говорить — о каком-то крестьянине, вон их сколько бегает…
— Это живой эхх, — голос Хрума был настолько холодным, что я невольно поёжилась, — и он не сделал вам ничего плохого. И вы не ошиблись — вам просто захотелось убить. Разве можно убивать себе подобных только потому, что…
— А ты сам, — окрысилась я, — разве не убиваешь направо и налево? Я помню, как ты хладнокровно добил раненого гоблина!
— Это другое дело. Свет и Тьма непримиримы — если бы тогда в пыли лежал я или вы, серые сделали бы то же самое. Гоблина нельзя было оставлять в живых — он залечил бы раны и навёл на нас других врагов. А убивать просто так, походя…
— Какие вы добренькие, — не унималась я, — прямо ангелы, только без крылышек! А твоя ненаглядная Окостенелла — тоже ангел во плоти? Видела я развалины одного замка, где по её приказу перерезали всех — и женщин, и детей!
— А вы знаете, кем был барон Занозилло, и как всё началось? В степи сражаются за власть, но делают это честно, а он призвал на помощь легионы Вам-Кир-Дыка. И знаете, чем он заплатил Чёрному Владыке? Он отдал ему души всех своих подданных и пообещал отдать души всех тех, кого ему удастся покорить! Это был не просто мятеж — ослеплённый жаждой власти, Занозилло мостил Тьме дорогу на Полуденную сторону. Предатель хуже врага, леди Активиа, — дочь Эрма Отданона должна это знать. А гнездо Тьмы нужно выжигать дотла, не оставляя семени, и поэтому мы вынуждены были убить в замке барона всех, никого не щадя.
Я угрюмо молчала, стараясь не смотреть на де Ликатеса.
— У нас нет времени для долгой беседы о добре и зле, нам надо спешить, — закончил рыцарь и протянул ко мне руку. — Отдайте мне арбалет, леди.
— Но ты же мне его подарил! — захныкала я, прижимая к себе самострел.
Чуть поколебавшись, Хрум опустил руку.
— Хорошо, — сказал он, — пусть оружие останется у вас — оно ваше. Но обещайте мне не стрелять из него в каждого прохожего.
— Ладно, — буркнула я. — Я больше не буду.
Мы поскакали дальше, но я поняла, что нашей с Хрумом дружбе конец — между нами выросла стеночка отчуждённости. Маркиз выполнял свои обязанности сопровождающего, но делал это так, как мы работаем с неприятными заказчиками — вежливо, но без души. Будь у меня время, я постаралась бы растопить эту ледяную стенку (и может быть, растопила бы), но времени у меня не было — мы слишком спешили.
* * *
На пятый день пути, когда до столицы нам осталось всего ничего — день-полтора, не больше, — мы повстречали конный отряд королевской армии. Воины Шувму-шаха поначалу дружно ощетинились копьями, однако быстро разобрались, что к чему. И от них мы узнали, что скакать в столицу нам уже нет никакого смысла: король во главе своего войска выступил в поход и движется к Восточным горам, собирая по пути ополчение.
— Но вы можете его встретить, — посоветовал нам командир всадников, узнав о цели нашего визита к его величеству, — он идёт со своей гвардией по соседней дороге. Доедете до развилки, свернёте, и…
— Спасибо, — сказал де Ликатес, и мы пришпорили коней.
Через час мы добрались до искомого тракта и встретились там с другим отрядом. Де Ликатеса вновь узнали, но почему-то нас не спешили пропустить, а наоборот — задержали. И я вскоре догадалась, почему: рыцарь, командовавший этим отрядом — у него на щите была нарисована голова какого-то тигромедведя, — скорее всего состоял в ближнем круге Шумву-шаха и не испытывал особой приязни к рыцарям магессы. Шумву-шах и Окостенелла друг друга не любят, и пацаны их, похоже, ладят между собой примерно так же, как мушкетёры французского короля и гвардейцы кардинала из фильма с Боярским. Блин, вот только чужих разборок мне и не хватает! Однако до драки дело не дошло, хотя нас дотошно проверили, и даже магией (я ощутила неприятное покалывание по всему телу) — а вдруг мы какие-нибудь чёрные глюки замаскированные?
— Ждите, — холодно приказал "тигромедведь", узнав, зачем нам — то есть мне — нужен король. Но на нахохлившуюся меня он посмотрел с интересом, и я приободрилась. В конце концов, ваши тёрки — это ваши тёрки, при чём здесь нездешняя я? Мы отъехали на обочину и под охраной неулыбчивых коллег "тигромедведя" стали ждать моего как бы жениха.
Мы ждали, а по дороге шли и шли войска: конница, пехота, снова конница и снова пехота. У меня рябило в глазах от всех этих пик, топоров на длинных ручках, блестящих лат, щитов с разными картинками, разноцветных знамён и разномастных коней. В воздухе висела густая пыль, и я прикрыла лицо платком, заботливо поданным нехило припудренной мне моим верным — несмотря ни что — паладином.
А потом — я не поверила своим глазам, даже протерла их на всякий случай, — мимо нас стройными рядами замаршировали эльфы! Стройные красавцы в серебряных кольчугах, в зелёных плащах, с длинными луками. Ушей я, правда, не разглядела — все парни были в шлемах с кольчужными сетками до плеч, — но и без ушей ясно: эльфы, кто же ещё! И Хрум это подтвердил.
— Эльфы, — негромко сказал он, заметив мой интерес к этим ребятам с луками, — элита королевских войск, стрелки. Непревзойдённые лучники — их стрел боятся даже драконы.
Ага, вспомнила я, так это вы, ребятушки, чуток опоздали к замку Урт и прибыли уже на пепелище? А ведь если бы вы успели вовремя, леди Активиа Отданон со своим геройским папой остались бы в живых! Э, нет, никаких "если" — будь жива настоящая княжна, я давно уже отдыхала бы в очень дохлом виде под крышкой канализационного люка в двух шагах от моего родного дома. Так что спасибо вам, ребята-эльфята, за ваше опоздание…
Я так увлеклась эльфами, что даже не заметила появления целой толпы всадников. К счастью, де Ликатес был начеку и вовремя сориентировал заглядевшуюся меня.
— Вот он, Шумву-шах, правитель Полуденной стороны.
— Который из них? — прошипела я сквозь зубы (хрен с ней, с версией, будто бы я знаю короля в лицо).
— Вот этот, в золотых доспехах, на белом коне.
— Как вы к нему обращаетесь?
— Как и во всех мирах, — маркиз чуть заметно пожал плечами, — ваше величество.
— Угу, поняла.
Вообще-то ошибиться было трудно — Шумву-шах выделялся гордой осанкой и тем, что называется королевским достоинством, не говоря уже о роскошном прикиде: истинного короля видно сразу. А внешне — не Хрум, конечно, но и не урод — далеко не; у магов в триста лет жизнь только начинается. И, как я и предполагала, Шумву-шах оказался эльфом: об этом говорили черты его лица, глаза и длинные белые волосы до плеч — не седые, а именно белые. Наверно, он и лошадь выбрал под цвет волос, типа как у нас богатые бабы подбирают себе машины под цвет глаз. Из-за этих волос я и ушей его не увидела (и почему все зациклились на этих ушах — не понимаю, как будто у эльфов нету других характерных примет). Но особо рассматривать все эти эльфийские приметы мне было некогда — король и его свита были уже совсем близко.
И тогда я слезла с лошади, выбежала на дорогу — рыцарь, ехавший рядом с Шумву-шахом, подался было мне наперерез, но король остановил его повелительным жестом, — и с хорошей дикцией, чётко и ясно произнесла:
— Ваше величество, я люблю вас всем сердцем! Я хочу стать вашей женой и родить вам красивого, сильного и умного сына!
Всё — публика в шоке. Тишина — как в морге, даже кони фыркать перестали. Нет, не зря я отработала эту свою домашнюю заготовку. Читать — полезно, это я вам точно скажу (не всё подряд, конечно). И я читала об известных женщинах двадцатого века — ну, там, Марлен Дитрих, Ева Браун, другие всякие (интересно же, как они успеха добивались). И я узнала о Кларетте Петаччи — эта ушлая девица дождалась, когда будет проезжать кортеж Муссолини, и начала орать на всю улицу: "Хочу ребёнка от дуче! Хочу ребёнка от дуче!". Дуче, понятно, обалдел, развёлся со своей прежней женой (забыла, как её звали) и женился на Кларе. Их, правда, потом повесили рядышком, но это уже так, издержки популярности, — своего-то эта Клара добилась! Вспомнила я эту душещипательную историю, когда размышляла на тему "как организовать презентацию любимой меня", и решила разыграть такую же мизансцену в эххийских декорациях. И кажется, получилось…
И не могло не получиться: ведь эта Клара итальянская, по сути, использовала сюжет известной сказки Пушкина — с авторскими дополнениями. Кого там у нас взял в жёны царь Салтан? Правильно, девицу, пообещавшую родить ему сына. А вот повариху, собиравшуюся закатить глобальный банкет, и ткачиху, намеревавшуюся завалить весь мировой рынок своей продукцией, царь проигнорировал. Мужики вообще трепетно относятся к продолжению рода (наверное, потому, что им самим рожать не надо), такая уж у них примитивная психология. Говорят даже (сама не знаю, не проверяла), что на мужчин, не желающих жениться, улётно действует заклинание "Я беременна, и аборт делать не буду, так и знай!". Так что обещание кого-то там родить — это ход почти беспроигрышный.
— Кто вы, юная леди? — молвил эльфийский король, ошарашено глядя на артистичную меня.
— Активиа Отданон, дочь князя Эрма Отданона, — ответил за меня маркиз, решив, по всей видимости, что я уже и так сказала более чем достаточно.
— И фрейлина Окостенеллы? — спросил Шумву-шах, неприязненно покосившись на герб на щите де Ликатеса.
— Нет, ваше величество. Мы прибыли из Ликатеса, но эта девушка пробыла в нашем городе меньше суток. Здесь, — с этими словами Хрум тронул коня, приблизился и протянул правителю Полуденной стороны небольшой дымчатый кристалл, — вся информация о ней.
Вот так сюрприз! Оказывается, маркиз вёз с собой типа резюме-сопроводиловки на меня! Наверняка это дело рук его дамы сердца! И ведь ничего мне не сказал, гад! Хотя я как бы и не спрашивала, если разобраться…
Король взял кристалл, сжал его в кулаке и несколько мгновений молчал.
— Даже так? — произнёс он наконец и посмотрел на меня как-то очень странно.
Я замерла, однако продолжения не последовало.
— Благодарю тебя, рыцарь, — сказал Шумву-шах Хруму, — жаль, что ты служишь не мне, а… Озаботтэс!
Из-за спин всадников королевской свиты появился добродушного вида мужчинка-пешеход в длинном цветастом халате и в тюрбане, поклонился королю и застыл в ожидании распоряжений.
— Позаботься о леди Активии, Озаботтэс, — с этой минуты она тоже моя невеста.
"Что значит "тоже"? — подумала я. — Я что, не одинока в своём горе? Ах, да, конечно, — конкурентки! И сколько же их штук имеется в наличии на сегодняшний день, хотелось бы мне знать?"
Озаботтэс шустро подкатился ко мне, поклонился и проговорил-пробулькал:
— Добро пожаловать, благородная леди Активиа! Идёмте, я вас устрою подобающим образом.
Я двинулась было за ним, но меня остановил голос маркиза.
— Ваша лошадь, леди, — сказал он, подавая мне поводья, — она останется с вами. Это тоже подарок.
— Клёво, я к ней уже привыкла. Ну, пока?
— Мой рыцарский долг исполнен? — спросил Хрум. — Я могу возвращаться в Ликатес?
— Исполнен, исполнен, ясен хрен. Всё, свободен, скачи домой, привет семье.
Рыцарь молча развернул коня и рванул с места в карьер — только пыль взвилась из-под копыт. "Скатертью дорога…" — подумала я.
Я не стала смотреть ему вслед — я с людьми расстаюсь легко, это ведь не вещи. Хотя надо было, наверно, сказать ему "спасибо" за то, что я добралась сюда целой и невредимой (и что вообще добралась). А, ладно, перетопчется — пусть мне скажет спасибо за то, что я его не зарезала! Надеюсь, он застанет на месте Ликатеса одни головешки, а эта его драная кошка Окостенелла попадёт в гарем Дастар-хана. Хотела меня подарить своим воякам в качестве наложницы? Вот пусть сама и побудет в этой шкуре! Я не то чтобы злопамятная, просто память у меня хорошая. А маркиз… Если он кинется спасать свою даму сердца и сложит при этом голову, я сильно рыдать не буду. Неприятно, что ходит где-то живой упрёк, знающий любимую меня не с самой лучшей стороны.
* * *
У восточной границы Поперечного Леса, в своём доме, крытом чешуёй астральной змеи, маг Гильдии стражей Порталов Причесах задумчиво смотрел на плавающее перед ним в воздухе объёмное изображение бабочки, точь-в-точь повторяющее бабочку на обереге, подаренном им Алине-Активии, только гораздо больших размеров.
— Да, девочка, не ожидал я от тебя ни таких поступков, ни таких мыслей, — грустно проговорил он и шевельнул рукой. Бабочка рассыпалась радужной пылью, а страж секунду подумал и достал откуда-то из-под тяжёлого дубового стола, потемневшего от времени, шар зеленоватого цвета величиной с детскую голову.
Маг положил шар на стол, дотронулся до него, немного покачал и произнёс:
— Ты меня слышишь?
— Да, — ответил рыкающий голос.
— Она встретилась с королём. Запрет снят — дальше ты можешь действовать по своему усмотрению: я вмешиваться не буду.
— Я понял тебя, маг.
Шар полыхнул алым и погас. Причесах убрал его на место и усмехнулся.
— В гарем, говоришь? Ну-ну…