– Любезнейший, – Алмон наклонился, заглядывая под стол, – не бойся, выходи, я не ем сатурниан, они не вкусные.
Видимо, решив, что, стало быть, вкусные все остальные, слуга снова закатил глаза и рухнул на пол.
– Зря ты это сказал, – усмехнулся Сократ, – они тут все очень нежные.
Присев на скамью, Патриций закрыл глаза, подставляя лицо последним лучам заходящего солнца. Над головой тихонько рокотали кроны, под ногами шептались травы… Свежело. Георг поднялся со скамьи и направился обратно к Дворцу.
Алмон переоделся в свои выстиранные и высушенные штаны, возвратив покрывало Сократу, брошь – Терр-Розе.
– Еще раз извините мой непристойный вид.
– Ничего страшного, как-нибудь потерпим, – Терра заинтересованно рассматривала его литые мышцы под золотисто-бронзовой кожей до тех пор, пока Сократ нарочно не наступил королеве на ногу. Алмон осторожно поднял с кресла Анаис.
– Может, ее тоже надо было переодеть? – Терра с сомнением покосилась на изорванное платье бледно-зеленого цвета.
– Боюсь лишний раз тревожить, вдруг очнется.
Покинув Деревянную Столовую, они направились вслед за Ластенией. Серебряная «птица» открыла анфиладу дверей, пропуская в сердце лаборатории. Овальное светлое помещение снизу доверху прошивали подрагивающие лиловые нити, в пространстве парили пульсирующие полусферы, ритмично скручивались в жгуты и распадались на синие ленты мягкие на вид, будто усыпанные белесым пеплом, «рукава», тянущиеся от пола до потолка…
– Это и есть лаборатория? – толстяк озадачено поглядел по сторонам. – А где приборы, аппараты, колбочки-пробирочки?
– Вот, – развела руками Ластения, – всё, что есть.
– А руководство по эксплуатации имеется?
– Подержи, – Алмон передал Сократу на руки Анаис. – Удержишь?
– Вообще меня за личность не считаешь, да?
Алмон неторопливо прошелся по периметру помещения, разглядывая наполнение лаборатории. Остановившись напротив одной из полусфер, он протянул к ней раскрытую ладонь. Пульсация резко участилась и полусфера задрожала, раскрываясь семью лепестками. Алмон жестом подозвал Сократа. Он поднес Анаис к парящему в пространстве «цветку» и осторожно уложил в середину. Как только девушка оказалась внутри, лепестки принялись делиться и смыкаться, образуя сферу.
Находиться взаперти оказалось позорно до невыносимости. Нэскей мерил шагами шестиугольное помещение и недоумевал, как такое вообще могло произойти? «Кто он такой? – размышлял юноша, слушая, как под ногами тихонько поскрипывает золотистый пол. – Почему отец раньше о нем не упоминал? Почему только на пороге сказал, что Анаис не одна закрыта? Как он мог допустить такое?» Подойдя к окну, юноша взялся прощупывать энергополе апартаментов. Все каналы оказались блокированы. Присев в кресло, он коснулся ледяными пальцами переносицы и задумался, отрешенно глядя в пространство.
Начав, было, пульсировать теплым сиянием, сфера вдруг налилась багрово-черным и взорвалась почти беззвучно, разлетаясь пепельными лохмотьями. Терра с Ластенией вскрикнули от неожиданности, прикрывая лица. Не изменив положения, фигура Анаис покачивалась в воздухе. Сократ задумчиво хмыкнул, глядя, как развеваются края платья и пряди волос.
– Как я понял, силу Анаис тут вряд ли что выдержит. Есть какие-нибудь соображения?
– Может, нам самим попробовать? – предложила Терр-Розе. – Каждый из нас по-своему силен. Что если нам соединить нашу энергию и пропустить ее через каналы лаборатории? Вдруг это поможет восстановить сознание и пробудить разум.
– А тогда вообще всё на воздух не взлетит?
– Не должно. – Алмон подошел к медленно, сонно вращающемуся бледно-голубому конусу. – Только потихоньку, по нарастающей.
Терр-Розе с Ластенией подошли к конусу и протянули к нему ладони. Толстяк остался стоять на месте.
– А ты?
– Что, от меня тоже будет польза?
– Конечно, – Алмон раскрыл ладони, глядя в центр конуса.
– Главное, чтобы вреда от него не было, – вздохнула Терра, – от него обычно много вреда бывает.
– Уж кто бы говорил, – Сократ встал между Алмоном и Ластенией. – Я готов, приступаем.
Бледный конус ускорил вращение, насыщаясь цветом, ожили, заволновались «рукава» и нити. Вбирая и соединяя такие разные потоки энергий, конус увеличился в размерах, завибрировал с надрывным воем, но выдержал. Вокруг Анаис стало зарождаться свечение необычного золотисто-синего оттенка. Оно окутало девушку, словно тончайшая переливающаяся ткань, приподнимаясь и опадая, будто было живым и дышало.
– У меня кружится голова… – прошептала Ластения, ее глаза потускнели, лицо залила бледность.
– Еще немного, – ответила Терра, превозмогая собственное головокружение и слабость, – еще чуть-чуть.
Толстяк пошатнулся, приваливаясь к плечу полуволка, но ладоней не опустил. Свечение разорвалось снопом трескучих искр, они осыпались на девушку, исчезая, будто впитываясь в кожу. И на миг Анаис вспыхнула, словно внутри ее тела промелькнул солнечный луч.
Медленно, едва передвигая ноги, Патриций брел во Дворец с охапкой желтых листьев и осенних цветов. Дракула с Палачом смотрели на него с балкона.
– Чего это он? – напряжено произнес вампир.
– Букет собрал, – пожал плечами молодой человек. – Красиво.
– Дурень! Разве ты не понимаешь? Случилось нечто страшное… или случится.
Бледное лицо Анаис с заострившимися чертами казалось белее подушек. Все долгие часы ее беспамятства Алмон сидел рядом, держал в руках тонкую, почти прозрачную ладонь и разговаривал с девушкой, надеясь, что она слышит его.
– Все хорошо. Ничего не бойся, никого не бойся. Я с тобой, твои друзья рядом. Все позади… ни грусти, ни страха, ни боли. Жить ты будешь столько, сколько захочешь. А я тебя не оставлю. Слышишь? Не оставлю. Даже если опять умирать придется, все равно вернусь. Ты только очнись, прошу тебя, очнись…
– Как ты думаешь, Терра, все будет хорошо? – Сократ методично превращал салфетку в лохмотья.
– Мы сделали все, что могли. И с каких это пор ты интересуешься моим мнением?
– Нет, только не это! – простонала Ластения. – Неужели вы непримиримые враги?
– У нас просто идейные разногласия, – важно ответил толстяк. – Все-таки, что ты думаешь?
– Все будет в порядке, – как от назойливого насекомого отмахнулась королева от него королева. – Я не думаю, я это знаю.
– Вот-вот, ты никогда не думаешь, а только всё знаешь. И откуда ты только всё знаешь, если ты никогда не думаешь?
– А ты…
– Прекратите! Умоляю!
Дракула долго искал Патриция, прежде чем случайно заглянул в Залу Философии Крови. Георг сидел у рубинового фонтана и смотрел, как замирают в воздухе тяжелые капли, прежде чем упасть вниз.
– Владыка, – вампир подошел поближе, – простите, что отвлекаю от размышлений, но сегодня прием, вы будете присутствовать?
– Кого принимаем? – безо всякого выражения спросил Патриций, не отводя взгляда от багровых капель.