– Зачем мы их принимаем?
– Точно не знаю, – замялся старый вампир, – это не в моем ведении…
– А что в твоем ведении, Дракула? – Патриций посмотрел на него, и Дракула внутренне содрогнулся, он никогда еще не видел у Георга такого взгляда. Дракула даже понять не смог, что нёс в себе этот взгляд.
– Ну, я являюсь неким звеном меж вами и всей остальной системой управления Империи.
– Ты так считаешь?
– В общем, да…
Патриций помолчал в задумчивости, и произнес:
– Я буду присутствовать на сегодняшнем приеме, только озаботься, чтобы ко мне никто не приближался.
Алмон прислонил ладонь Анаис к своему лбу и так сидел, закрыв глаза и опустив голову. Ему не хотелось дышать.
– Она так вкусно пахнет, – донесся едва слышный шепот.
– Кто? – механически спросил он, не открывая глаз.
– Ленкоранская акация. – Пальцы девушки дрогнули и легонько погладили лоб полуволка. – Я так хочу, чтобы ты узнал этот запах…
Почти весь прием Георг просидел с застывшим лицом. Казалось – он спал наяву.
В Деревянной Столовой стало на две персоны больше. Полуволк почти перестал вселять ужас в сердца придворных, а напуганный им до обморока слуга даже нашел в себе смелость потрогать полуволка за руку, хотя сверкающие когти все равно продолжали страшить.
Анаис, все еще слабая и бледная, но избавившаяся от дворцовой грязи и переодетая в платье Ластении, быстро нашла общий язык с Терр-Розе и юной королевой Сатурна, Сократа она воспринимала уже как старого друга.
– Как же ты решилась на такое? – Терр-Розе разглядывала осунувшееся лицо Анаис, словно видела впервые. – Это же… это же чудовищно…
– Уже все сделано, уже все кончилось, – вмешался Сократ, – хватит об этом, двигаемся дальше.
– Да, – кивнул Алмон, – дальше. Юноша, которого я привез из Дворца, неужели он и в самом деле сын Патриция?
– Да, но это отдельная история, мы тебя в нее посвятим.
– Посвятите попозже, сейчас мне необходимо переправить его на Марс.
– Ни в коем случае! Он Ластении как родной брат, его вырастили Аргон с Олавией! Сейчас он с измененной памятью, сам себя не помнит. Если мы вернули к нормальной жизни Анаис, значит, и его сумеем привести в порядок.
– Я пообещал Георгу, что возвращу его.
– Ну и что? – толстяк с искренним недоумением уставился на него. – Как пообещал, так и передумал, подумаешь – большое дело.
– Ты воображаешь последствия?
– А ты можешь представить, что Патриций из хорошего парня сделал монстра и его руками убил Аргона с Олавией? Вернуть его во Дворец – погубить окончательно.
Полуволк молчал, разглядывая собственные руки, его золотисто-карие глаза темнели, становясь почти непрозрачными.
– Не могу с мыслями собраться, – произнесла Анаис, – в голове не укладывается, что у меня есть брат.
– Можно сказать – один на двоих, – печально улыбнулась Ластения. – Что же сделать? Способна ли ему помочь лаборатория?
– Не уверен, – ответил Алмон. – Энергия, используемая во Дворце для изменения сознания, генерируется станцией «Бег».
– Тогда все просто, – пожал плечами Сократ, – уничтожим станцию, Леброн очнется и сам решит, что ему делать дальше.
– В принципе, это возможно… – Анаис задумчиво смотрела в окно. – Но для этого потребуется много энергии особого вида.
– А нельзя ее синтезировать искусственным путем или сделать нашими силами?
– Наших сил не хватит. – Ответил вместо нее полуволк. – Даже если допустить вероятность искусственного создания энергии подобной мощности, на воздух взлетит не только дворец, но и добрая половина планеты.
– А что же делать?
– Надо подумать…
– Надо быстрее думать, – заметил Сократ, – на Марсе вот-вот наступит утро.
Подойдя к окну, Патриций отодвинул тяжелую штору. Окна этой спальни выходили не на Центральные Парковые аллеи, а на потаенные, утробно ворчащие непричесанные древесные кроны. Звездный свет хлынул, заливая бледным серебром лицо и грудь Владыки. Распахнув окно, Георг вдохнул холодный дух осенней ночи. Так он и простоял до рассвета, рассвета на Марсе, рассвета нового дня, когда Нэскей должен был вернуться во Дворец.
– А нельзя просто солгать? Сказать, что он погиб, умер… ну придумать что-нибудь смертельное?
– Терра, наврать Патрицию – это уже само по себе смертельно, – Сократ глотнул вина и жестом подозвал слугу. – Любезный, распорядись, чтоб все тут убрали и сервировали стол к завтраку, спать мы уже не пойдем. Почему-то мне все время есть хочется, нервное это у меня, что ли?
– Надо под каким-нибудь благовидным предлогом отсрочить его возвращение на Марс, – сказала Ластения. – Надо поговорить с Патрицием. Я могу это сделать.
– Тебе поговорить с Патрицием? – покачал головой Сократ. – Милая, я даже знаю, что он тебе ответит сразу, как только ты попытаешься сказать «здравствуйте». Алмон, придумай что-нибудь. Леброна нельзя отпускать. Да и еще, странно, что ты раньше никогда о нем не слышал. А ты разве раньше его никогда не видел?
– Нет, даже не подозревал о его существовании, да и как можно было даже в фантазиях связать семью Аргона и Патриция?
– Алмон, что делать? Что делать, Алмон?
– Я сам поговорю с Георгом.
– Как? Поедешь на Марс с официальным визитом?
– Я создам Шар Лицезрения, – вмешалась Терра, – мне не составит труда сделать это на Сатурне.
– Может, я с ним поговорю?
– Не стоит, Анаис, лучше не стоит.
Увидев, что небо светлеет, Патриций поморщился, отошел от окна, набросил халат и задернул портьеры. Вскоре возникли неслышные и незаметные, будто призраки, слуги. Они принялись убирать постель, сервировать низкий столик, сметать с ковра сигарный пепел… Сидя в кресле почти у самых дверей спальни, Патриций безучастно смотрел на свои босые ноги с гладкими голубоватыми ногтями. Внезапно в воздухе возникло свечение, свиваясь в клубок, оно постепенно превращалось в шар.