– Какие плантации?
– Табака.
– Какие могут быть зимой плантации табака?
– Ваши, Владыка, плантации, – Дракула присел в синее кресло, вытягивая гудящие ноги, – крытые оранжереи, где выращивается табак для ваших сигар.
– Ах, эти… Зачем вы туда ездили?
– Ну, как… смотрели, контролировали процесс.
– И как процесс? Идет?
– Потихоньку… – Дракула уже сто раз успел пожалеть, что они пришли к Георгу, даже не успев переодеться – Патриций терпеть не мог общаться в своих покоях с людьми в верхней одежде, а Дракула ненавидел эту Синюю Столовую, где глаза Георга почему-то все время были невыносимо тяжелого серого цвета.
– Алмон! Анаис! – толстяк столкнулся с ними на ступенях дворца. – Я же предупреждал вас, что все пожалеют!
– О чем ты?
– О землянине! О твоем, Анаис, наилучшем землянине!
– Что он уже натворить успел? – Алмон рассеяно смотрел куда-то сквозь толстяка.
– Он сделал Ластении предложение!
– Какое?
– Жениться он на ней хочет!
– Сегодня?
– Ребята, – толстяк прищурился, повнимательнее всматриваясь в лица девушки и полуволка, – чего с вами такое? Вы вообще где были и где находитесь сейчас?
– Сократ, послушай, – Алмон присел на ступень и пригладил жесткие волосы, – твоя идея действительно не лишена смысла.
– Я иду в Суд, – кивнула Анаис. – Сегодня же.
– Да? – Сократ мгновенно забыл о своих чаяньях. – Ты пойдешь? А почему ты?
– Я его единственный кровный родственник, в Высшем Суде это одно из непременных условий, если обращаются по делу настолько высокопоставленной персоны.
– Ну, нет, – толстяк плюхнулся на ступень рядом с полуволком, – так мы не договаривались. Я о таких условиях не знал.
– Сократ, мы уже все решили.
– Анаис, кто – вы?
– Мы с Алмоном.
– И Алмон так решил?
– Чем больше мы потратим времени на бесполезные разговоры, тем меньше его останется.
С этими словами Анаис ушла. Пару минут Алмон с толстяком смотрели на цветущие вершины садовых деревьев.
– Алмон, – откашлялся толстяк, – я не понимаю. Почему ты вот так просто сидишь и молчишь? Почему ничего не делаешь?
– Видишь ли, не всегда я могу сделать то, что хочу. Вот, к примеру, сейчас мне придушить тебя хочется, идейный генератор, но я же этого не делаю.
– Ластения, – Анаис возникла на пороге Деревянной Столовой, – скажи, пожалуйста, где мне во дворце найти самую безопасную кровать?
– В каком смысле? – взмахнула длинными ресницами Терр-Розе.
– Я иду в Суд, но мое тело остается здесь…
– Я поняла, – сказала Ластения. – Моя спальня – самая безопасная территория Сатурна. Я провожу тебя.
– А мы с Дэном посидим пока, пообщаемся, – Терра протянула молодому человеку шкатулку с сигаретами.
Анаис с Ластенией вышли.
– Ну, так что делать будем, хороший? – королева выдохнула голубоватый дым и посмотрела на молодого человека.
– Я сказал то, что хотел сказать.
– В нашем мире слова дороже драгоценностей, ими не принято бросаться. Ластения могла тебя неверно понять.
– Кажется, я выразился доступно для любого межпланетного сознания. – Денис бесшумно положил вилку на тарелку. – Эта девушка станет моей женой, если, конечно, даст свое согласие. Я ее всю жизнь во сне видел, просто не знал, что живет она на Сатурне. Не знаю, как у вас, но у нас так бывает: люди встречаются, один человек видит другого и вдруг понимает, что это его часть, лучшая его половина, и жить они будут вместе. Просто понимает это и всё – уверенно, спокойно, безошибочно.
Терра долго смотрела в темно-синие глаза молодого человека.
– Подними руку, раскрыв ладонь, хочу послушать твою душу.
– Вы можете ее вынуть и посмотреть на свет, – Дэн встал из-за стола и подошел к Терре. – Пожалуйста.
Он протянул ей обе ладони.
– Ну что ж… – Терра коснулась его запястий подушечками пальцев. – Не обращайся ко мне на «вы»: во-первых, ты наш друг, а во-вторых… Дай-ка обниму тебя, мой хороший.
– Это как в итальянской мафии: «добро пожаловать в семью»? – рассмеялся Денис, но осекся, когда густо черные глаза приблизились, а тонкие холодные пальцы коснулись плеч. – Или я что-то неверно понял?.. Я совсем бесполезный?
– Есть… есть у тебя время осуществить то, о чем мечтал, стать тем, кем хотел и увидеть наяву всё то, что снилось.
Прогуливаясь по заснеженному Парку, Патриций рассеянно слушал, как скрипит снег под сапогами. Одежда на Владыке была совсем легкой, но, погруженный в свои думы, он не замечал пронзительного холода марсианской зимы. Обледеневшие деревья, словно заколдованные стеклянные существа из давних снов Патриция, тянули к нему свои прозрачные ветви. Мертвые фонтаны, потерявшие себя скульптуры, сам Дворец, напоминающий уснувшего зверя, – все это тяготило Владыку, но возвращаться во Дворец не хотелось, это казалось страшнее, нежели прогулки по уснувшему… или умершему Парку.
– В твоем распоряжении, – Ластения распахнула перед Анаис двери своей спальни.