— Задам овса, поставлю на заднем дворе, конюшни нет, — меланхолично отозвался сухорукий мужчина уже из-за двери.
Поев каши вперемешку с кусками жирной рыбы, Тео проверила, как устроили Гримнира. Вода в ведре, что поставили около коня, была свежей, овес без жучков, и расседлали его… вот и славно. Она поднялась на второй этаж в малюсенькую комнату, рухнула на постель, пахнущую дегтярным мылом и буквально провалилась в сон.
Но в полночь проснулась. Последнее время приходилось спать чутко — она еле сбежала из замка барона Ньедде, срезала дорогу до переправы через Хлипку, продираясь через лес, и, стоя на пароме, в сумерках видела всадников на удаляющемся берегу. Стоило ли обвинять баронета в убийстве брата, да еще при его семье, челяди и солдатах? Да еще в язвительно-песенном варианте, чуть изменив старинную поэму о братьях Выдре и Чайке? Лютню сломали — хорошо, что не об ее голову, хотя инструмент жалко…
Тео прислушалась — снизу доносились голоса. Вроде всего двое говорят, но тихо — толком не разберешь. Выскользнув из нагретой постели, она, поежившись, на цыпочках подкралась к двери.
— … так поздно…
— …ужинать? — судя по интонации, ровной и безэмоциональной, это был хозяин.
— … только вина.
Магичка проверила окно, что выходило на улицу — тишь да благодать. Ни солдат, ни убийц, крадущихся в тени. Она рискнула одеться и спуститься вниз — все равно, ей уже не заснуть.
У камина сушились сапоги, видимо, приезжего; сам он сидел на скамье рядом, спиной к лестнице, ведущей на второй этаж, сгорбившись, закутавшись в плащ. Больше никого в зале не было. Пахло шкварками. Тео остановилась, не дойдя пары ступенек вниз, оставаясь в тени — и стала ждать. Вошел хозяин — он нес яичницу и поджаренное сало, кусок хлеба, лежавший опасно к краю тарелки и кружку.
— Вот, поешьте… — Тео могло показаться, но в его голосе вроде как прорезались заботливые нотки. — Ночь холодная… вам постелить наверху? Там уже есть… одна, но ее я могу переселить в сарайчик…
Магичка чуть не фыркнула от возмущения, но сдержалась.
— Нет, спасибо, — сказал незнакомец, откидывая полы плаща назад, чтобы удобнее было есть. — Я лучше досижу до утра.
— Ну и ладушки, — обрадовался хозяин таверны и даже улыбнулся, криво, стесняясь сколотого зуба, который поспешно прикрыл рукой. — Я тогда спать, под бочок к жене?
С каждой минутой, проведенной перед этим путником, хозяин, казалось, становился все слаще и приторнее — еще чуть-чуть, подумалось Тео, и он начнет сюсюкать с ним, как с младенцем.
— Да, да, спать — к жене, — похвалил хозяина незнакомец, и тот быстро удалился.
Тео рискнула выйти на свет и даже немного пошуметь, скрипнув половицей. К ее удивлению, мужчина, сидящий на скамье, не обернулся. Придвинул к себе кружку, отхлебнул.
— И кто же вы такой, что ради вас этот сморчок готов был вышвырнуть меня из комнаты?
Мужчина обернулся, и Тео поняла, что ошиблась, определяя его возраст. Судя по голосу — бархатистому, звучному и гулкому, словно морская волна перекатывает камешки где-то в глубине, — ему было далеко за тридцать. Но его лицо оказалось неожиданно молодым. Гладкая кожа, высокий лоб, мягкие волосы. И очень синие глаза — их так кстати высветил огонь камина, когда юноша повернул голову к магичке.
— Не сердись на него, — попросил он, — меня здесь знают. А тебя — нет. Присядь со мной. Хочешь яичницы?
— А ты? — Тео не собиралась переходить на "ты" с человеком, который даже не представился, но это получилось само собой.
— Я сыт. И вино я заказал только чтобы не обижать нашего доброго, отзывчивого хозяина.
"Легкая язвительность придает его голосу восхитительный оттенок", — подумала Тео и присела на скамью напротив. Придвинула к себе тарелку, и, без лишних церемоний, принялась за еду. Потому что, честно говоря, вечерней каши было маловато, да и вина ей не предложили. Юноша сидел, подперев подбородок кулаком, и молча наблюдал за тем, как она ест. Когда магичка вымазала остатки яйца хлебом и отодвинула тарелку, он достал из внутреннего кармана плаща трубку и кисет. Положил на стол перед ней.
— Вот, — сказал он, — я сам не курю, но прихватил с собой… вдруг попадется в пути какая-нибудь красивая женщина, любящая… подымить.
Тео мгновенно напряглась. Слишком спокойно он выглядел… ночью, в этом захолустье — еще один путешественник? Неужели его подослал баронет? Быстро он — всего за несколько дней найти квалифицированного убийцу (а в том, что этот был убийцей высокого уровня, Тео не сомневалась, уж слишком невинно он выглядел) и направить его по следу… Юноша, судя по всему, заметил, как она подалась назад, совсем немного — но этого хватило. Он улыбнулся и подвинул к ней кисет.
— Не бойся. Разве я кажусь тебе опасным?
— Полагаться на то, что тебе кажется — большая ошибка, — ровно ответила Тео, не притрагиваясь к угощению. — Ты сам скажи, опасен ты для меня или нет.
— Конечно, — просто ответил юноша. — Только не тем, что ты думаешь, — добавил он и, с быстротой ласки перегнувшись через стол, ухватил ее за руку, как раз в тот момент, когда она была готова отпрыгнуть в сторону, опрокинув на него стол.
"А меч я оставила наверху", — тоскливо подумала Тео, совершенно не желая устраивать в этом тихом местечке что-либо, подобное бою в Главной Зале замка барона Ньедде. Там вылетели все стекла, гобелены сгорели дотла, а мебель превратилась в труху — вперемешку с серебряной посудой. И, как ни печально — несколькими солдатами.
Но юноша не стал приставлять ей к горлу отравленный кинжал, да и обычный тоже — он поднес палец к губам и сказал "Т-с-с-с", и от этого его жеста Тео вдруг успокоилась, расслабилась и даже улыбнулась. Робко… как девушка улыбается молодому мужу в первую брачную ночь.
"Что я делаю, что я делаю, надо бежать", — пронеслось у нее в голове, — "Это магия? Тогда почему я ее не чувствую?!"
— Не надо никуда бежать… — прошептал он. — До утра ты здесь в безопасности, но с рассветом надо отправляться. Они тебя ищут, я слышал стук их копыт и видел блеск их мечей.
Юноша улыбнулся уголком рта.
— Ты можешь спокойно покурить и допить вино.
Тео медленно, как во сне, согласно кивнула и раскрыла кисет. Дорогой табак, отметила она и, набрав щепотку, стала уминать его в ложе трубки.
— От кого бежишь? — юноша отпустил ее руку еще тогда, когда сказал про безопасность, и теперь сидел напротив нее, снова упершись подбородком в кулак.
— Какая разница…
— Есть разница… для меня. Исполни мою просьбу — расскажи, кто гонится за тобой и почему.
Магичка, забыв про осторожность, закурила. Если этого странного убийцу заинтересовала история жертвы, почему бы не утолить его любопытство? Тем более что сейчас она была способна только на то, чтобы пить маленькими глоточками вино из кружки, курить и говорить… или нет? Собственная безопасность казалась ей незначительной мелочью. Тео еще раз кивнула, удивляясь самой себе, и рассказала. О том, как гостила у старого своего друга барона Ньедде, о его скорби по недавно умершей жене, о двух его сыновьях. Старшем, добром и сильном, настоящем сыне своего отца, и о младшем, завистливом и подлом, но успешно притворяющимся благородным. О том, как младший сын завлек брата на Мост Призрачных Всадников, мыс неподалеку от замка, как брат убил брата, отворил путь его крови там, на утесе… Сама не заметила, как перешла на высокий слог бардов — и закончила свое повествование старой поэмой, речитативом, рифмованным слогом.
— Он будет проклят за это, проклят, — она покачала головой, вино, хоть его было мало, до странности сильно ударило ей в голову. — Барон, мой друг, старый друг… Он умер, сердце… не выдержало. А эта гнида… стоял рядом с телом отца и лил фальшивые слезы. Как я могла?… смолчать. Такую малость, как песню — я ему подарила… да.
— Кажется, ты устала, — юноша неожиданно улыбнулся лучезарно и мягко. — У тебя еще есть несколько часов сна, но утром — рано утром, — ты должна уехать отсюда.
— Угу, — буркнула Тео, поднимаясь со скамьи. — Только не надо мне горло перерезать… во сне, договорились?
— Не буду.
Магичка, с трудом переставляя ноги, направилась к лестнице, но он остановил ее, сказав:
— Моя трубка… оставь ее, пожалуйста.
— Хорошо… конечно.
Тео положила трубку на стол перед убийцей и шутливо поклонилась.
— Было приятно провести с тобой… ночку.
— Взаимно, — ответил юноша.
Утром, едва только солнце показало край над горизонтом, Тео проснулась.