Подобно пулям ужас рвал сердца всех, кто был на площади, когда люди оборачивались на голос и видели, кому он принадлежит.
Эвилану мало кто знал, да и среди этого столь незначительного количества людей почти никто не имел понятия о том, как ведьма выглядит. Но красавица ласково поглаживала десятиметрового монстра, льва с пламенной гривой и странными глазами.
— Время может пообещать исцеление, а на самом деле убьёт тебя: отравит или, что веселее, воткнёт нож в спину, — эту фразу, одновременно и мудрую, и пафосную, и циничную, Эвилана произнесла уже тише, но голос её, здорово усиленный магией, оставался громким, охватывающим всю площадь.
— Что это? — вырвалось у Клавьера.
— Следи за своей речью, — надменно ведьма сделала ему замечание. — Этого красавца зовут Хидаар, и то, что создан он искусственно и не является человеком, не делает его хуже тебя и твоей шайки. Томас Дьюри, будь добр, позови сюда старейшин, мне надо с ними поговорить.
— Если они не согласятся на твои условия, ты что, прикажешь Хидаару убрать Чёрные Гавани? — обомлел Виктор.
— Я хорошо знаю горожан, и смогу кое-что сделать, сохранив жизнь достойнейшим из них, — хищно улыбнулась Эвилана.
— Что стоишь? Не зли её! — Дашка толкнула Томаса, выводя из оцепенения.
— Нет, Дарья, я в хорошем расположении духа. Если я почувствую, что настроение моё начнёт портиться, я просто убью того, кто этому поспособствовал, — нарочито мило прощебетала Эвилана.
— Дьюри хороший маг, когда-то делал успехи в некромантии. Если обучить его, из него можно будет извлечь пользу, — забеспокоился Виктор.
— Тише. Мне известны его таланты и потенциал. Но надо же мне заставлять его действовать мирным путём!
Старейшины оказались на площади очень скоро: Фробениус Девинер, седовласый маг, сохранивший ещё величественную осанку и ясный строгий взгляд, и Скентия Ринхафт, двадцатипятилетний элементалист, всеобщий любимец с яркой во всех смыслах внешностью. Волосы красавца, закрывающие уши и касающиеся плеч, поражали невообразимой яркостью — оранжевые, их нельзя было назвать даже пронзительно-рыжими, они изумительно блестели, уложены были идеально, а чёлка длиной в пол-лица полностью закрывала левый глаз. Очень бледная кожа изумляла ровным цветом, а видимый глаз — медово-жёлтой радужкой. На губах сохранялась совершенно беззлобная усмешка. На Скентии были распахнутый плащ, чёрный, со светло-зелёными отворотами на рукавах, выправленная и расстёгнутая на верхние пуговицы рубашка цвета, на пару тонов темнее изумрудного, и пепельно-серые брюки. В одной руке он держал дорогой посох, изящный, эльфийской работы, в другой небрежно вертел волшебный жезл, выполненный в другом стиле, нежели посох. Молодой элементалист был чем-то похож на Мариуса Раймерса.
— Я снова вижу вас в своём городе, леди Армад, — произнёс он. — Не могу сказать, что рад этому, но всё же — здравствуйте.
— Мистер Ринхафт, добрый вечер, — неожиданно спокойно, без сарказма, ответила на приветствие ведьма. — И вам тоже, мистер Девинер, — добавила она, но гораздо более сухо, Фробениус как носитель магии её явно не интересовал. — У меня к вам предложение. Вы можете либо принять его и получить столько благ, сколько не бывает у королевских любимцев, либо отклонить и проститься с жизнью.
— Звучит интригующе, — хмыкнул Скентия. — А в чём же предложение заключается?
— Я стану королевой Альданы. И правление я хочу начать в стране, где нет бунтов. В ваших силах помочь мне, — заговорила ведьма, обворожительно улыбаясь. — Для этого вам надо всего лишь принять новые порядки и начать их внедрение по всем городам ваших земель.
— Что это за порядки? — Скентия сделал шаг вперёд: голова чуть склонена к плечу, глаз прищурен, усмешка ещё откровеннее, рука с жезлом упёрлась в бок, — очаровательное нахальство.
— О, таких королевство ещё не видело! — заверила Эвилана после того, как подошла к младшему старейшине. — Мы искореним белую магию Альданы! Жизнь, здоровье и силу будут продлевать эликсиры алхимиков, поэтому священные и исцеляющие чары нам больше не понадобятся. Все, кто успел овладеть ими, будут уничтожены. Те, кто встанет на их защиту — будут наказаны. Те, в ком есть два начала, тёмное и светлое, получат право развивать лучшее из них и отречься от дурного. — Самые одарённые маги будут править землями королевства, а когда мы захватим Неизведанные Земли — смогут создавать на этих территориях государства со своими законами. Воины станут рабами нашими, прочий же сброд, не познавший ни магии, ни сражений, будет материалом для наших экспериментов. Хотите вы этого?
— Не могу ответить однозначно, увы! — Скентия развёл руками. — Конечно, с моим даром мне обеспечено господство над Лейшардом, но среди моих друзей много целителей и белых магов, я не смогу их переучить, а отправить их на плаху мне не позволит хотя бы совесть, не говоря уж о сердце, которое их обожает.
— Я предполагала такой ответ. Мне будет жаль расставаться с таким хорошим правителем и сильным магом, поэтому я дам вам время подумать. А что касается вас, Фробениус, — обратилась она ко второму старейшине, стоявшему поодаль и глядевшего с тревогой то на них, то на собравшихся на площади горожан, с волнением, то на Хидаара и подчинённых Эвиланы, — вам я время дарю. Вы, безусловно, один из лучших чародеев этих земель, но вид вашей магии не тот, который я хотела бы наблюдать у своего приближённого. Всё волшебство Воздушной стихии да искусство призывания — это не белая магия в чистом виде, но тем, кто наделён властью, полагается иметь в себе немного тёмных сил. Вы можете быть полезными мне только тем, что жители Чёрных Гаваней вам доверяют, поэтому вы можете должным образом управлять ими. А Скентия будет идеальным властителем, ему надо лишь избавиться от нелепых мыслей о чести и совести, навязанных ему светлым окружением, и срок на это ему полагается по праву.
— Вы приказываете мне заставить всех наших чёрных магов сдавать белых хранителям закона? Даже если бы я согласился, я бы не смог это осуществить, — возразил Фробениус с ровными, но сильно натянутыми интонациями, он, безусловно, очень нервничал.
— Мистер Девинер, зачем столько трудностей! Какие хранители закона? Вы все сами будете являться ими, и их привилегия казнить на месте пойманных преступников у вас будет! Я знаю, сколько в городе людей, хранящих в себе светлое волшебство. Знаю, когда рождаются новые его носители. Ваша задача — считать головы убитых или сердца, кому как больше по душе, и следить, чтобы количество их совпадало со сведениями о том, сколько в городе до начала моего правления было белых магов и целителей, — Эвилана, отойдя, посохом описала круг вокруг себя.
Чёрный шар на конце его стал выглядеть так, будто раскалился добела. Ведьма коснулась посохом земли, и из-под головы змеи-украшения повалил чёрный дым, который стал подниматься вверх, образовав цифру «178».
— Столько белых магов на данный момент на этой площади и ближайших улицах, в том числе и в зданиях. Значит, минимум сто семьдесят восемь голов или сердец вы должны мне предоставить, — объяснила Эвилана невозмутимо. — Полагаю, по всем Чёрным Гаваням белых магов на несколько тысяч больше.
— Допустим, я не приму ваши условия, леди Армад, — элементалист, не меняя самоуверенной позы, приблизился к ведьме ещё и неторопливо стал ходить вокруг неё, иногда поглядывая на Эвилану весьма снисходительно: старайся-старайся, я полюбуюсь на твои попытки купить меня.
— Этот монстр, Хидаар, — показала она рукой, Скентия движение уловил и посмотрел на результат эксперимента ведьмы, — уничтожит ваш великолепный старинный город вместе с людьми. Не останется ни развалин, ни трупов. Одна безжизненная пустыня. На ней можно будет построить не одну алхимическую или некромантскую лабораторию.
— Угрожаете? — младший старейшина озвучил этот вопрос как утверждение, при этом остановившись и повернувшись лицом к Эвилане.
— Нет, я лишь ответила вам, вы ведь меня спрашивали только что.
— Хорошо, — он убрал руку с пояса, поднёс к лицу, — обозначайте сроки на раздумья.
— До завтрашнего вечера.
— Мало! — сказал Скентия недовольным, упрекающим тоном, впрочем, колдун, как и его собеседница, любил кривляться.
— Вы умный молодой человек, вам этого хватит, — она выставила в сторону свой посох, преградивший ему путь, элементалист остановился снова.
— Что-то ещё? — Скентия вскинул бровь.
— Я верю в вас, мистер Ринхафт.
— Ясно. Кстати, вы не представите нам своих спутников?
— С превеликим удовольствием. Меланси Анхес, — назвала она девицу, та вышла в центр круга, образованного толпой, к госпоже и старейшинам. — Три лучших моих произведения, Артея, Арджея и Дмитрий.
Эти трое тоже медлить не стали; в демонессах, наверное, две трети толпы увидели знакомые черты, сразу загудели.
— Да, они верх совершенства, — проронила Эвилана. — И, наконец, человек, которому вы, наверное, очень обрадуетесь, — Виктор Эванс.
Тишина наступила так резко, что многие испугались, что они внезапно оглохли.
— Я обманул Великие Ветры, — гордо заявил чёрный маг, пока ещё остававшийся для всех героем, — отдав им часть души — способ, используемый шаманами риксов при лечении душевных болезней, вызванных проклятиями. Так как я избавился от той части себя, которая, по мнению предков, была идеальной, она оказалась в потоке Великих Ветров, отсюда и заблуждение, что я погиб.
— Обман священных сил — самое ужасное преступление! — Скентия вспыхнул гневом, красивым, обжигающим, завораживающим, но всё-таки гневом, мгновенным выбросом направив на Виктора жезл, а посох занеся над головой. — Да тебя за это…
— Священная сила предков, когда к власти приду я, не будет иметь никакой ценности, — посох Эвиланы опустился на жезл элементалиста, — оставаясь лишь учебником истории, живыми летописями, памятью, которая, впрочем, не сможет нам ничего, кроме фактов, дать, ведь прежние ценности не только устареют, но и станут совершенной глупостью. К тому же предки сами позволили себя обмануть, а вы считаете Ветры образцом мудрости.
Скентия убрал жезл, но не опустил руку вниз, а резко поднял вверх, сбросив со своего оружия посох ведьмы, и только потом она плавно (даже слишком) вытянулась вдоль туловища, гневный оскал вновь стал неизменной ухмылкой-полуулыбкой.
— Мы вас оставляем. Хидаар, — Эвилана подманила к себе льва-монстра, на площади образовалась давка, когда народ кинулся в разные стороны, чтобы не попасть под лапы гиганту, — будь вежливым, попрощайся с горожанами.
Он издал рык. Несильный, но эффект от этого не стал менее жутким…
Та часть толпы, на которую монстр зарычал, рассыпалась в чёрную пыль, и никто не успел даже вскрикнуть. Дематериализующая волна пролетела, превратив в мельчайшие частицы несколько старинных зданий, в стенах которых свершалось много маленьких историй, каждая из которых по-своему повлияла на жизнь Чёрных Гаваней, и несколько десятков людей с уникальными судьбами, ещё недостроенными, вместе бы образовавшими миллион разных миров, — и ударила в храм, где священная магия не раз воскрешала жителей Альданы. Взрыв был беззвучный, как и всё движение волны. Только частиц разлетелось от него гораздо больше.
Ведьма с монстром и слугами прошла через образовавшуюся пустоту, завернула за угол. Людей и демонов видно не было, а огненная грива Хидаара никак не исчезала, пламя подёргивалось над невысокими крышами, которые не могли её скрыть.
— От них ничего, ничего не осталось, — прошептала Атегрель, молодая жрица, которую вместе с двумя священниками позвали на место трагедии.
— Что с ними станет? — женщина, стареющая на глазах, схватила её за руку. — Они попадут в царство мёртвых?