— Значит, они тебя заставят, — протянул Барклиаф с безразличием. — Я тоже тебя по-другому представлял, — заговорил он более оживлённо. — О тебе ходили легенды, что ты одинока. Совсем. Вот я и высказал своё предположение о предателях.
— Оно глупое, — заявила Дашка. — Если против самого себя пойти — это тоже предательство.
— Ты можешь измениться так, чтобы оно таковым не казалось. У нас гораздо большие запасы в душе, чем нам кажется, — голос Барклиафа, наконец, отвердел.
— И что же скрываешь в себе ты? — усмехнулся Дерхонис, опередив Дашку.
— В том то и дело, что скрываю, — огрызнулся парень. — Не влезай, не дамся.
— Можешь не притворяться тонкой чувствительной натурой. Дарья уже увидела, что ты трус и приспособленец. По-моему, к этому больше добавить нечего.
— Да оставь ты его, — укорила старшего ведьма. — Мне и без ваших ссор тяжело.
Парни разошлись по разным углам. Дашка хотела лечь, но на кровать забрался Фиелин, спихнуть которого колдунья побоялась. Молодые люди одновременно уступили ей свои. Не раздумывая, ведьма выбрала место Дерхониса. В окне полыхал великолепный закат, ведьме удалось застать превращение его в ночь.
Сон был слишком ярким, живым: Дашка в библиотеке изучает чёрную магию. Взяла потрёпанный фолиант и начала с первых страниц, не пропуская ни строчки, ни слова. Никто не беспокоил её. Иногда колдунья, делая перерыв, подходила к окну, и видела, что находится библиотека в высокой башне, внизу — река и лес, и вокруг ни души, слышно только пение птиц. Один раз хлынул дождь, оставивший после себя радугу. Красивый был сон, Дашка даже расстроилась, когда проснулась. Зелёный уголок в ненастоящем окне камеры, конечно, великолепен, но тишины в камере дождаться было нельзя…
Из замечательного сна Дашку вырвали крики Барклиафа и рык Фиелина. Вампирского вида пёс с упоением терзал бедного парня, Дерхонис же явно не сочувствовал, поэтому не пытался ничего сделать.
— Фиелин, прекрати! — заорала Дашка, безуспешно. — Хватит!
Констатировав, что команд животное не понимает, она готова была усмирить его магией, но в последнюю секунду, когда ведьма уже открыла рот, чтобы произнести заклинание, подсказанное ей Торманом, спохватилась, что практика в чёрной магии сильно усугубит её положение. От неё добиваются достижения мастерства, которое применят потом против её же друзей.
Однако Фиелина надо было оттащить.
— Дерхонис, помоги же! — попробовала она воззвать к совести парня.
— У меня есть план побега, — сказал он ей сквозь зубы прямо в ухо. — Барклиаф с нами вряд ли пойдёт, он второй раз на такое не решится, слишком свежи воспоминания. А обсуждать при нём — рискованная идея, он же донесёт тюремщику.
— Ты хочешь, чтобы Фиелин его убил? — воскликнула Дашка.
— Ну а что? Зачем он тебе? Воин посредственный, маг плохой, ум не выдающийся.
Выругавшись, ведьма кинулась к зверю, но перед ней вспыхнула стена пламени, непривычно обжегшая Дашку. Защита от магии огня исчезла из колдуньи вместе с её стихийной силой.
Почти обезумевшая ведьма, прочувствовав, как больно у неё защемило сердце, выпалила то самое заклинание. Цепи фиолетовых вспышек прошли сквозь огонь… и разлетелись по сторонам, словно оттолкнувшись от зверя.
Ведьма вспомнила, что не может причинить ему вред, равно как и он ей. Но сквозь огненное кольцо вокруг Фиелина и Барклиафа прорваться было невозможно. К счастью, память стала подкидывать те заклинания, что Дашка изучала во сне (у ведьмы не было сомнений в том, что его ей послали специально). Колдунья решила попробовать чары, блокирующие магическую силу противника — вроде бы она не в состоянии только причинять Фиелину физическую боль.
Заклинание подействовало — стена пала. Фиелин, понимая, что от него не отстанут, сам отпустил Барклиафа и запрыгнул на кровать.
— Это ты зря, — фыркнул Дерхонис.
— Позови… доктора… — прохрипел пострадавший парень, когда Дашка помогла ему добраться до его кровати.
— Каким образом? — беспомощно простонала Дашка.
Дерхонис подошёл к двери и несколько рас ударил, потом пнул. Она скрипнула и отворилась — явился неопрятного вида заспанный человек неопределённого возраста.
— Опять, — заворчал доктор, пытаясь нащупать что-то в кармане грязной безразмерной мантии блёкло-зелёного цвета, покрытой грязными пятнами, засаленной. — Дерхонис, как же ты мне надоел, а!
— Это не он, это мой пёс, — внесла ясность ведьма, которую доктор почему-то не заметил, как и Фиелина.
— А ты здесь откуда? — недовольно спросил человек.
— Посадили по приказу Алеона.
— Кажется, я понял, — подобрел врач. — Только собака зачем?
— Алеон мне дал.
— Тогда я снова в недоумении, — человек скривился. — Куда же оно делось?
Он снял мантию, вывернул карманы с рваной подкладкой: всё, что в них было, провалилось в дыры. Наконец он нашёл склянку с чем-то мутным, встряхнул, кинул Дерхонису. За склянкой последовал кусок ткани, очевидно, на повязки.
— Сейчас за водой схожу, — сказал доктор и удалился, появившись не очень-то скоро, принеся чашу с чистой водой.
— Прекрасно знаешь, что я только из-за тебя здесь торчу, будь проклят твой именитый папочка! — продолжал демонстрировать недовольство врач. — В мои обязанности входит только тебя лечить, а не твоего дружка. Когда я после твоих побоев его выхаживал — ещё ладно. Теперь ты будешь меня звать всякий раз, как только эта собака, невесть откуда и зачем взявшаяся, будет об него зубы точить? Так вот, мистер Дерхонис Фарцеус Земиан Рикмел, это был последний раз, когда я тратил своё время на пустяки. До встречи, надеюсь, нескорой, — закончив обвинительную речь, он покинул камеру, не забыв хлопнуть дверью.
— Тоже мне, сама доброта, — фыркнул Дерхонис. — Возиться-то с этим страдальцем мне!
Вылив в воду полсклянки жидкости, он принялся промывать Барклиафу раны, Дашка вызвалась помочь.
— И зачем Алеон тебе пса оставил? — полюбопытствовал парень. — Надеюсь, при побеге он нам поможет, — он понизил голос так, чтобы Барклиаф не услышал. — Эй, осторожней!
Раствор, как только Дашка опустила в него руки, вдруг стал окрашиваться в чернильный цвет.
— Ой! — она отдёрнула руки, вода очистилась.
— Ты силу контролируй, — упрекнул её парень. — Если ты обращалась с огненной магией, то и с чёрной должна уметь. Чуть воду не заразила.
— Я не хотела.
Это была правда. Но пальцы и ладони продолжали гореть. Раствор вдруг начал закипать, а Дерхонис поморщился:
— Голова раскалываться начала. Ты чудишь, уймись.
— Это против моей воли!
— Охотно верю. Но отойди, пожалуйста, к двери, а то твоя энергия и до Барклиафа доберётся, а он и так плох.
Покачивая головой — нет, нет, быть этого не может! — Дашка повиновалась. Воздух под пальцами её дрожал, магия рвалась наружу.
Перевязав раны приятелю, Дерхонис снова обратился к ведьме, не приближаясь к ней:
— Тебе нездоровится? Отвратительно выглядишь, как бы ломка не началась.