Рома не понимал, что делать.
— Да, и ещё одно. За несколько секунд до падения я вас всех жду в пентхаузе. Будем праздновать. Там единственное относительно безопасное место на сотни километров вокруг.
— Райан, это самоубийство. Я отказываюсь убивать себя и столько народу.
— Рома, мы уже в ловушке. Ещё пару часов и силы Астрайдеров вынесут тело последнего омикронца из башни. Мы не можем отсюда бежать, и не сможем долго оборонятся.
— Райан, ты это знал заранее. Ты просто ждал, когда нас здесь подопрут Астрайдеры. — Обвинял его Роман.
— Да, ещё тогда, когда всех сюда затянул. У нас последний шанс. Последний бой. Сейчас мы умрём просто так, либо умрём героями. Выбирай. — Райан остановился, словно знал, как поступит Рома после его слов.
У Ромы заиграла улыбка.
— Тогда мы прихватим этих гадов с собой! — И он включил систему управления спутником.
Райан вышел из видеоконференции. Теперь он точно знал, как поступит Рома. А более толкового в технике человека, чем Роман, в Омикроне не было.
"Если уж он не сможет, то никто не сможет", — думал о Романе Маршал. Теперь его главной задачей была координация сил из наблюдательной башни. Он отлично видел всех наступающих. У него больше не было людей, все выставлены на позиции. Теперь оставалось только ждать и не дать Астрайдерам отключить шлюз комбината. Это можно было сделать только через реакторную самого комбината.
"Все фигуры расставлены. Следующая комбинация — мат". Победа не за горами. Рома сообщил о том, сколько времени до падения спутника точно внутрь открытого реактора комбината. Теперь Райан снова сделал себе чай из тех трав, что были в смотровом пентхаузе, видимо это чай руководителя комбината, а они люди не бедные.
Маршал без вкуса пил чай и просто наблюдал, как всё случалось само собой. Даже если бы вся армия Александра Астрайдера стояла сейчас под воротами комбината, у них бы просто не хватило времени прорвать линию обороны Маршала.
— На всякий случай повторно сообщаю. Сейчас вы увидите отсчёт времени, на ваших очках видеоконференции. Когда останется меньше минуты — бросайте всё и возвращайтесь в пентхауз, кто не успеет — тот погибнет. Удачного дня, ваш команданте Райан Маршал.
Все каналы связи были перегружены вызовами Астрайдеров. Райан приказал никому не отвечать. Астрайдеры запугивали, угрожали, приказывали. Но весь Гарнизон теперь работал как слаженный механизм. Конечно, не такой успешный, как обычная оборона комбината. Но от этого не менее красивый. Им любой ценой надо было удержаться, а Астрайдерам любой ценой прорваться.
Уже в нескольких местах была прорвана оборона комбината, и бойцы завалили себя обломками, так что гвардии Астрайдеров придётся ещё достаточно долго разбирать завалы. Просто так никто не собирался сдаваться. Как гигантские волны-цунами налетала эскадра Астрайдеров на обороняющийся комбинат. И каждый раз пробивала всё новые бреши. Райан следил за обороной, он помнил каждого бойца поимённо. И теперь терять друзей — это его долг. Один за другим уходили лучшие солдаты Омикрона. Лучшие конкистадоры. Райан вёл для себя счёт потерям. Конечно, он никак не сможет объяснить их семьям, почему их родные не вернулись. Но это война, и он ничего не будет объяснять, это не его задача. Его долг: победа любой ценой. Цену, которую заплатят омикронцы, он не считал высокой. Просто можно было сейчас сидеть на лазурных берегах Ксилиана и наслаждаться жизнью в самом красивом городке, с любимой девушкой. Или погулять вместе по солнечному Омикрону. С его бело-жёлтым песком, как со дна океана и разноцветными ивами-котиками, покрытыми весенней зеленью. Но он и Азия выбрали это место и этот бой. Что угодно лучше, чем это. Никто не заслуживает смерти. Не заслуживала её и Азия.
Райан отвлёкся от этих мыслей, пока на экране всё время был виден вызов. Его вызывал сам командующий флотом Астрайдеров. Райан посмотрел на беззвёздное небо, и его лицо преобразила улыбка. На горизонте сверкала звезда. Это новая звезда, несущая смерть. Это спутник Омикрона, который Рома сейчас направлял прямо в механическое сердце комбината.
— Команданте Райан Маршал, Омикрон Гарнизон. — Ответил на вызов генерала Астрайдеров Райан.
— Ты из Планетарного Гарнизона. Какого чёрта вы воюете против нас. — Генерал был в бешенстве.
Но Райан был спокоен. Ему ещё никогда не было так спокойно. Неужели эти бессонные ночи и пустые дни закончились. Больше не надо было ни за что волноваться.
— Вы сами себя взорвёте, вы погибнете. — Не унимался генерал.
— И заберём вас с собой.
— Я уже начал эвакуацию, — но по голосу генерала, команданте понял, что практически никто не успеет спастись, и от этого стало только веселее. Райан видел картинку, последнюю картинку со спутника, так любезно приносящего себя в жертву. Практически все силы Астрайдеров сосредоточены в зоне будущего терминаторного катаклизма, который поднимется после аннигиляции комбината. Процентов двадцать от этой флотилии ещё успевали выйти, но большая часть оставалась бы похоронена заживо. Он улыбался. Скорее это была улыбка от того, что Райан снова оказался прав. Он всегда прав. И в этом его сила. Он повернулся к изображению генерала и взглянул ему прямо в глаза. Как не делал никогда. Он раньше не смотрел в глаза, чтобы не бросать вызов случайным собеседникам. Но сейчас:
— Я абсолютное зло! — Ненавистно и зловеще проговорил Маршал и отключил связь.
Как по расписанию, словно в замедленном сне, звезда упала на комбинат. Силы Астрайдеров уже бежали без оглядки. Омикронцы все поспешили в пентхауз в укрытие. Кульминации, падения спутника никто не хотел пропускать.
Рома и Райан сидели пристёгнутые наглухо к своим креслам. Тут им надо было постараться пережить терминаторный катаклизм. Никто из них не видел этого чуда Альсары, этого ужаса природы вживую, из эпицентра.
Прогремел глухой толчок и миллионы тонн грунта поднялись воздух. Загорелась почва под ногами. Вся долина залилась звучащим светом.
Нагрузка была страшной. Райан смотрел, не закрывая глаза, и от этого белки глаз налились кровью, его глаза стали красными. Белки полностью залила кровь, превратив их в кровавое месиво. Зрачки и роговица остались не задетыми, и он продолжал видеть не хуже чем раньше. Пот катился градом, заливая солёными ручьями лицо. А зубы сдавались настолько сильно, что хрустели и ломались. Видимо, это адаптационная особенность организма в сверхтяжелые времена. У всех других выживших омикронцев с глазами произошло то же самое. Кроваво красные взгляды конкистадоров загипнотизировано смотрели на происходящее.
Столб света прорезал небо и устремился в космос. Он был виден даже через примитивный телескоп с других планет системы Альдрованда. Его было видно за тысячи вёрст вокруг. И никто не мог не знать о его появлении. Теперь у Альсары был третий полюс. Это был Полюс Света. Было ощущение, что меняется орбита планеты, а Райан всё смотрел. Ему было не страшно умирать, хоть он и был неофаталистом, но сейчас он надеялся и верил, что в том месте, которого нет, как он считал, он встретит Азию, и они будут вечно счастливы вместе.
Тонны грунта, перемешанного с мантией, ковровоё извержение и землетрясение. Всё небо покрылось смерчами, а земля опускалась и поднималась, словно волны океана, перемешиваясь с небом. Такого нигде больше не увидишь. Ночь светлее, чем день, на Полюсе Света. А сотни километров вокруг превращались в изумительный ландшафт. Такой, как на Альдрованда Прайм, первой планете от солнца. Самой близкой к звезде, где текли реки раскалённого железа.
А потом слышался грохот, и исчезло всё, больше за таким раскатом наблюдать не приходилось. Только с неба падали огромные глыбы, поднятые в воздух терминаторным катаклизмом.
Яков, наблюдавший за этим по пути в Ксилиан, не находил слов. Генерал Ракверл Кронос выл от скорби. Там ведь полегли лучшие бойцы Северной Империи Астрайдеров. Спасся каждый третий, но весь флот, всё снаряжение… Кронос долго думал, не желая принимать позор. И он попросил Александра Астрайдера об отставке. Раквел Кронос больше не способен будет воевать, никогда.
Революция и Астрайдеры получили сегодня самый страшный удар со времён начала событий на Альсаре. Они убедились в силе друг друга и в силе потревоженной планеты, за которую они сражались и которая их рассудила. Теперь им придётся долго зализывать свои раны, прежде чем они вновь встретятся на поле брани во всеоружии.
Только невидимые силы под знаком "Всевидящего Ока Вулкана" были довольны. Они прибыли на Альсару и сейчас они всем нужны. Они творцы и хранители мира и спокойствия на ещё одной бушующей планете. Теперь все вынуждены будут слушать их, чтоб удержать мир на Альсаре.
Эпилог
Водворение Иакова
Сияющими красками наполнился Сиридар. Казалось, вся Альсара, все жители приветствовали нового императора Дориана. Яков — бывший рейдерский барон, возглавивший революцию и поведший за собой миллионы к своей свободе, теперь был в Ксилиане коронован императором Альсары. Отныне он священный император Альсары и он коронован на престол в соответствии с традицией в святом городе Ксилиане.
Там, в Ксилиане, его не слишком-то приветствовали местные жители, город был оккупирован рейдерами, но здесь в Сиридаре тысячи тысяч вышли на улицы, и их радости не было конца. Это свидетельствовало о том, что война не выиграна, но у них решающее преимущество. Отныне они больше не Организация без имени и не орда рейдеров, объединившихся с конкистой. Они народ, нация, и у них есть родина. Свободная родина — Альсара. При восхождении на престол, в том же месте, где короновались все императоры династии Астрайдеров — Яков принял вместе с тяжёлой ношей новое имя. Отныне он император Дориан, и это имя теперь стало священно для многих правоверных альсарян.
Отовсюду слышались крики:
— Слава Дориану, нашему императору. Авэ Дориану. Дориан герой.
Имя это было святым для миллионов Альсарян, и Яков вовремя этим воспользовался. Теперь все хотели назвать детей Дорианами. Ведь это значило "великий победитель" для них. Каждый гордился тем, что он "Дориан" в своём деле.
Прямо из Ксилиана на огромном голографическом экране возникло изображение императора Дориана. И возгласы толпы, скандирующей его имя, заглушили всё вокруг. Тысячи барабанщиков и людей в карнавальных костюмах приветствовали Дориана. А собравшиеся не знали, как ещё выразить свою радость и восхищение.
И хоть южная Альсара и оплакивала катастрофическое поражение Непобедимой Армады, погибли многие, и траур по ним состоялся. Но радость великой победы, великого свершения преобладала.
— Я рад приветствовать мой народ, — начал Дориан — Яков. Все затихли, желая услышать вождя-императора. — Мы долго к этому шли. Это победа всей Альсары, не делимой на юг и север, не делимой на рейдеров и гарнизоны, — слово конкиста было не в моде, и его не использовал сам Дориан в своей речи. — Наша победа является самым большим событием тысячелетия, со времён путешествия Гая Монтага. — Все заорали, приветствуя нового императора и прежде всего свой вклад в общую победу. Дориан знал, что будет такая реакция в тысяче городов, где транслировали его выступление и дал народу нарадоваться. Джерри Пирм, как инквизитор-священник, короновавший Якова императором, сейчас находился на главной площади Ксилиана. — Мы сражались и мы победили. Это не заслуга моя или моих товарищей по Организации. Это заслуга альсарянина, который почувствовал себя подданным великой родины, великой Альсары. Но наша радость огорчена потерями. Погибли многие. Мы все оплакиваем потерю Азии Биары. Она для всех нас была близкой, тёплой, родной. Я знал её намного ближе, чем многие, и моей печали нет предела. Спи спокойно, моя дорогая Азия. Бедная, бедная девочка, так искренне жившая и верившая в победу революции. — Вся Альсара уже оплакивала Азию. Во многих городах были сооружены места, куда просто случайные люди приносили цветы и где все могли уединиться и поплакать за её преждевременный уход. Словно это произошло только сейчас. Для всех слишком больно и слишком близко было это воспоминание. Многие потеряли близких. Но все оплакивали Азию, она была родной для всех. И теперь ради её светлой памяти Яков предложил переименовать один небольшой городок в Азию. Революции ещё будут нужны герои, живые или мёртвые они продолжат битву за будущее Альсары. — Но, несмотря на это трагическое событие, мы всё же победили, мы стали единым народом, мы поднялись и сказали свой решительный ответ Александру Астрайдеру и всей его шайке в Бэйдонте и Палас дэ Фродосе. Для них у нас есть новое слово, битва добра со злом произошла на Полюсе Света и это будет Сталинградом для Астрайдеров. Никто более не сможет склонить великий и гордый народ Альсары. И ни перед кем больше не преклонится южный альсарянин, кроме как перед законный императором Дорианом и верным идеям революции последователям. Но революция ещё не закончена. Революция должна победить. Revolution must win!
Преступление Маршала
Тьма надвигалась на мир Альсары. Ближе к закату небо стало почти зеленым. Предсумеречная тишина подступала со всех сторон. Ночь шла тихой мирной походкой, затмевая все на своем пути и превращая свет во мрак. Ранее яркие тона превратились в серые мрачные оттенки.
У Маршала возникло чувство чего-то эпохального, того, что еще должно непременно произойти, чувство чего-то, что обязательно повернет время вспять. Он и не заметил, как, запутавшись в своих мыслях на пару секунд, он остановился. Но очнувшись, ему показалось, что стихия только и ждет того момента, когда он остановится, сомкнет глаза, чтобы хрустальным вихрем стереть его жизнь с лица истории, а с ним — и всех остальных.
Взглянув на закат, глазами с полностью красными от крови белками, он увидел угрожающе алый диск солнца, подходящего к бесконечно далекой линии горизонта. Нет, это уже не родное солнце, которое его радовало его с детства и не горящий очаг на небе — это ужасная звезда Альдрованда. Это именно она.
При прикосновении солнечного диска к горизонту, оттуда, как демоны из ада, вырвались дьявольские лучи, проникающие в самый центр, в самые потайные участки его сознания, опустошающие душу и выпускающие на волю беспредельное чувство страха. От такого зрелища в образном подсознании всплывали самые безобразные картины, какие только хранила память. Он закрыл глаза. Влезший в душу через них страх, словно ветром сдуло.
…Когда Райан приоткрыл глаза, большая часть диска уже скрылась за горизонтом. На мир опускалась мгла. На этой фазе свет заменили тени давно погибших духов этого мира, бесцельно блуждающих под вечным взором беззвездных небес.