Его сменил другой человек и продолжил эту риторику. Они рассматривали кратеры на Альсаре: места, на которых за последний год случились терминаторные катастрофы. Азия, честно говоря, никогда не видела Альсару со стороны и в разрезе. Там были огромные раны, она сама почувствовала боль своей родной планеты, увидела как всверливаются в неё комбинаты, расширяя её язвы. Как они выглядят вблизи: похожие на великанские грибы металлические конструкции, светящиеся в ночи. Какое чувство ненависти к этим "пожирателям" своей земли испытывали все присутствующие сейчас. Как комбинаты вырывают кровь и плоть Альсары, отправляя её в космос, к далёким планетам.
Это донорство за столетия привело ко всем катастрофам на Альсаре, её срочно нужно лечить, нужно спасать. Азия слушала оратора за оратором, словно загипнотизированная. Это было первое место, где говорили то, что надо говорить. Где политики думали не только о народе, но и о всей планете.
Она так искренне аплодировала каждому выступающему, вскакивая с места. Азия забыла, что пришла сюда с Роном и по его указанию. Девочка никогда не интересовалась политикой, и вдруг это стало так интересно, так живо. Её долго учила Ксива и Матра контролировать свои желания, но, по-видимому, они продолжали обладать ею всецело. Она совсем забыла о предосторожности, связанной с присутствием барона инквизиции.
Мечты, желания и реальность сейчас соединились, раньше — это была лишь скудная струйка информации, а теперь целый водопад. Азия забыла среди кого она находится, и как маленький ребёнок радовалась каждому слову. Её азарт нельзя недооценить. Оба её собеседника, которые раньше поглядывали оценивающе друг на друга, вдруг попробовали вслушаться в то, что говорилось на трибуне, и Азия перестала их так уж интересовать, по крайней мере, одного из них. Они уже не хотели покидать зал, а перекрикивая один другого, в унисон кричали "Слава", "Долой", "Ганьба".
Азию хоть и ужасали некоторые лозунги, но к некоторым сканированиям она присоединилась. И вообще ей удалось растормошить не только тех двоих, но и целый сектор зала. Она когда слышала что-то стоящее, просто разворачивалась к сидящим рядом и призывала их поддержать. Несмотря на то, кто там сидел, барон или мэр, вождь или священник, или вообще делегат с другой планеты.
Один из выступающих даже сделал ей комплимент. Он перевёл внимание на Азию и предложил ей выступить и что-то сказать.
Весь зал разом повернулся к Азии, и тут ей стало по- настоящему не по себе, она очень сильно боялась выступать на сцене. Она сильно застеснялась, но как назло и за неё взялись по-настоящему. Ей передали микрофон и попросили сказать всем то, что она хотела бы.
Девочка не смогла проговорить ни слова, только смущённо улыбнуться. Было так стыдно, что лучше вообще исчезнуть и никогда не появляться на свет. Нельзя ни сбежать, ни провалиться. Её смущение и улыбка, а так же искренность как нельзя лучше передала камера, вынесшая её изображение на огромный голографический экран. Все аплодировали ей только за это.
Азия понравилась всем в зале, а некоторых этот миг впервые серьёзно привлёк к обсуждаемой теме. Она была одета в белое платье, полностью открытое спереди и практически до пяток сзади, пуговицы впереди были застёгнуты далеко друг от друга, оставляя разрез, через который было видно даже украшение, вставленное в пупок. Волосы были собраны сзади в хвостик, сильно прижаты по бокам и приподняты впереди. В каждой мочке уха по три маленьких серёжки и медальон в форме полумесяца. На ножках очень элегантные белые босоножки на высоком каблучке.
Как считали многие, такая девочка не может кричать, повышать голос, не может интересоваться политикой. Но Азия была и такой, и другой одновременно. Она была не пустышкой, хоть ничего и не сказала. Это было видно по её глазам. У Азии были настолько красивые глаза, что у участников саммита мужского пола слюнки потекли.
Только что её голосок переливался, а теперь она сидела залитая краской и смущением. Азия попыталась встать и выйти. Но её решительно остановили. Мало того, теперь она стала знаменитостью этого саммита. Каждый выступающий считал своей обязанность сказать приветственные слова в её сторону. Она улыбалась или отшучивалась. Теперь постоянно под взглядами видеокамер и зала она уже не могла думать о том, о чём говорили, а постоянно думала только о том, как она выглядит, нельзя сказать, что эта мысль ей была чем-то непривычна, но стеснительность надо было куда-то девать.
Внезапно случилось самое неожиданное — один из её кавалеров, тот, что постарше встал и направился к трибуне на сцену, и не сам, а увлекая за собой Азию.
"Может сейчас убежать", такая мысль посетила девочку. Но ей казалось, что её не поймут.
Действительно он не мог не пригласить Азию, ведь он сидит с ней, и не представить теперь её не имеет права, она всем так интересна. Около трибуны их неожиданно долго приветствовали аплодисментами. Азия стояла чуть за ним всё выступление, лишь вначале первый раз сказав слово на этом собрании, она представилась своим необычайно высоким как звоночек голоском. Девочка была немножко выше своего собеседника и от этого смотрелась достаточно эффектно.
Азия не могла простить Рона за то, что он позволил ей одеть такое откровенное платье. Но на него нельзя сердиться, как он мог знать, что она окажется на трибуне? Или мог, он говорил, что подобные вещи в его силах. Азия не раз ловила себя на мысли, что ею манипулируют. Но она же не делала ничего, чтобы привлечь внимание, девочка лишь искренне показывала свои эмоции. Азия поймала себя на мысли, что она больше не обдумывает судьбу родной Альсары и попыталась вернуться к этой теме.
Но её размышления прервали, выступающий закончил выступление и повернулся к Азии, предложив, что-то добавить. Очень глупо, как потом она решила, девочка представилась:
— Азия Биара. — И добавила, ответив на случайно услышанный вопрос, — Организация Ксива и Матра. — "Зачем я это делаю". Подумала Азия.
По залу прокатился ропот. Делегатам было интересно, и Азии задали вопрос:
— А Ксива и Матра как-то готовится к Великому Освобождению?
Азии надоело выглядеть глупо, так как она мимикой, эмоцией и жестом явно ответила: "Нет!". Но вовремя осознала глупость возможного ответа. Вместо этого она вдруг сказала, что она сама раньше жила в погибшей деревне и все её близкие остались по ту сторону воспоминаний. Азия настолько воодушевлённо говорила и даже проронила слезу. Она не думала в это время о том, что выступает перед гигантским залом и транслируется на огромном экране, правда, не думала она и про Эвэдэ. Азия мечтала про Омикрон, как она хочет туда вернуться. И, как только всё закончится, она бросит всех и вернётся туда.
Когда девочка с её собеседником сошли с трибуны, их с кавалером посадили в партере, на мягкие и очень удобные места. В них так хотелось спать, Азия расслабилась так, что чуть уснула от комфорта и удобства. Видимо и присутствующие решили дать ей возможность отдохнуть от постоянных телекамер. Её просто приняли за первую леди какого-то барона.
Хотя была уже полночь, оживление только нарастало в здании, покрытом огромным куполом, через который было видно небо.
Азия продолжала следить за обсуждениями, пытаясь запомнить как можно больше услышанного. Сильно хотелось пить, и она вышла из почти пустого зала в коридор, в котором горел свет и слышались голоса. Она чувствовала себя здесь почти как дома. Единственное, что в этом открытом светлом платьице в таком людном месте Азия немножко смущалась.
Азия не удивилась, когда с ней начали обращаться по имени и здороваться незнакомые ей люди. Улыбок у неё хватит на всех. Девочка напилась обжигающей сладкой ярко-зелёной водички. Ей сделали комплимент, что этот бокал сильно подходит к её глазам. Но ей стало немного хуже, жажда не прекращалась и болела голова, стало холодно, появился озноб. Азия совсем не понимала, что с ней.
Ниоткуда появился Рон, выглядящий как старик Хоттабыч. Как Рон это делал? Он мог появляться и исчезать, когда хотел. Он был, как обычно, в своём плаще, но с откинутым назад капюшоном. Азия не уставала удивляться ему. Но сейчас чувствовала себя неважно.
— Шарон вернётся к нам попозже, сейчас он проходит какую-то рекогносцировку в охране, — сказал Рон.
— Да, похоже, карьера охранника пошла в гору, — пошутила, улыбнувшись, Азия.
— Ведь дальнейшая часть собрания пройдёт в закрытом режиме. Ему нужно попасть в ограниченный контингент охраны. — Рон поменялся в лице в лучшую сторону. — Но тебя ведь пригласили. Я считаю, что понятие "секретная организация" не совпадает с тем, чтобы заявлять о ней при первой же возможности — немножко по-отечески отчитал её Рон.
— Я плохо себя чувствую, — пожаловалась Азия.
— Ты выглядишь прекрасно. — Рон провёл рукой возле её виска. На удивление всё прошло. Азии стало лучше, и она опять стала улыбаться.
— Что со мной? — спросила она.
— У тебя привыкание к серебряной смазке, это не лечится и это на всю жизнь, — Азии очень не нравились такие новости. Но Рон начал её успокаивать и ему это удалось, как всегда.
Они говорили о косметике, это была любимая тема Азии и она могла говорить о ней часами. Рон рассказал, что ей надо просто идеально выглядеть на продолжении саммита.
— Этот день может стать решающим для целого народа, для целой планеты, для человечества. — Говорил Рон. Но Азия не сильно понимала, о чём он говорил, просто она его искренне поддерживала и готова была поступать так, как он скажет.
Азия накрасила губки ярко-малиновым зеркальным оттенком, сделала идеальным цвет лица, чётко подчеркнула брови и ресницы. Естественное не может быть красивее искусственного. Потом повернувшись к Рону, Азия спросила:
— Что от меня ещё требуется?
— Не краситься так ярко.
Азия никогда не участвовала даже в собрании города в Эвэдэ. Боск сам их не любил и называл скучными. А сейчас у неё возможность участвовать в принятии решений. Она осталась наедине с собой и начала думать, что ей делать.
"Комбинаты Северной Империи нужно заморозить или похоронить под землёй, чтобы они больше не работали. Всё и так ясно, почему же они будут спорить между собой. Нужно просто попросить Александра Астрайдера прекратить добычу, и они решают, кто это сделает". Азии очень нравилось своё умение логически мыслить, она чувствовала себя умной, правда, к сожалению, лучше всего это получалось наедине с собой. Азия уже представляла, как она подходит к императору Северной Империи Александру Астрайдеру и вручает просьбу о прекращении добычи. Все соглашаются и ей аплодируют. Как приятно было помечтать…
"Может, я для этого училась в Ксива и Матра", — думала девочка.
Её довольно скоро нашёл бывший кавалер и пригласил на их места. Он вёл себя с ней на этот раз ещё более обходительно. Он рассказал многое о себе, что он барон рейдеров. Все рейдерские посёлки имеют символ обречения, статую утюга, посредине посёлка, это элемент рейдерской этики. Когда-то давно рейдеры сражались с каким-то древним врагом. Быть может, это были Астрайдеры, императорская династия Северной Империи. И танк, по форме напоминавший утюг, заехал на центральную площадь их городка, и там они его и грохнули. Но остов остался. Это был символ победы. Как он стал символом обречения — неизвестно, но во всех рейдерских городках начали делать похожие статуи. Рейдеры — сила, и с ними считаются все.
Азия в ответ рассказала, как она сбежала с рейдерской базы и попала в Ксива и Матру. И что они тоже вроде бы рейдеры, но у них нет символа обречения. У них вообще практически ничего нет ничего, ни оружия, ни оборонных сооружений.
Ему не сильно было интересно, но слушать Азию нравилось, её голос и шевеление губ завораживали. Но в основном он рассказывал ей, а она слушала. Они поговорили про гарнизоны, Азия рассказала про своё пребывание в Омикроне, без подробностей, которые могли оттолкнуть его от неё.
Азии стало понятно: конкистадоров никто не любит, поэтому их здесь и нет. Девочка почувствовала такое приятное пощипывание у себя в груди при упоминании Омикрона.
К началу финала саммита Азия была переполнена информацией и впечатлениями. Сейчас здесь было заметно меньше людей, всех рассадили по регионам Альсары. Причём самый север планеты был не затронут. Здесь были представители со всех мест на планете, создавалось впечатление планетарного сената. Сильно много официоза, пафоса, ненужных заверений и клятв, общих слов — это сильно утомляло.
Азия была абсолютно уверенна, что бароны договорятся. Она не переставала это повторять, но её собеседник вроде бы и не слышал. Он был увлечён собственными выкладками.
Азия сама убедилась в худших своих предположениях. Докладчики вставали и говорили одно и то же, но всё красивее и изысканнее. Каждый следующий пламенный оратор срывался на крик, при этом полностью себя контролируя, провоцировал зал. А потом с гордостью говорил, что это ему удалось вселить во всех дух восстания, непокорности. И он сделал самый большой вклад в общее дело… Пафос и умный вид — считалось главным на этом саммите. Возможно, обычной девочке из Эвэдэ они бы с лёгкостью могли задурить голову, но не выпускнице Ксива и Матра.
"Неужели они не видят, бесплодности своих переговоров". Здесь действительно не было зажигания. Азия как чувствовала, что её захотят увидеть снова и воспользовалась обстоятельствами, чтоб вновь оказаться на сцене. Но теперь она знала и ощущала — время настало. И вместо привычной смущённой улыбки она резко заявила, так эмоционально, что не смогла удержаться. Заявила о том, что надеялась и верила в то, что здесь собрались единомышленники, герои, готовые сражаться за Альсару с Астрайдерами.
— Неужели это всё фарс и сказано для красивого словца? Неужели вы не видите, что надо объединиться и изгнать Астрайдеров с Альсары? Народ готов к революции, — закончила Азия. Она могла бы ещё говорить, но её вроде как попросили. — Неужели Вы этого не видите, — Азия открыто обратилась к выступавшему до неё парламентарию, который ответил недоумением.