Он отодвинул кружку и, бубукая под нос песенку, начал разбирать автомат и раскладывать части на столе.
Опять бухнула дверь.
- Это я, - сказал Толик-дизелист. - Но чего я принес!
- Чего? - спросила Лика.
- Вот, смотрите, - сказал Толик-дизелист, - сидело возле дизеля и просило солярки.
Все, кроме Пулеметчика, вытиснулись в коридор. В ведре с соляркой плавал блестящий фиолетовый каравай с ямкой на макушке, вероятно, для солонки.
- Так это же Клякса, - сказал военный, - делов-то.
- Клякса, а солярку любит, - сказал Толя.
Лика засмеялась:
- Ну, от нашего торта она, думаю, не откажется.
Толя взглянул на Лику и сказал:
- Колокольчик зазвучал, переливом трогая...
Лика хитро посмотрела на него.
Клякса перевалилась через край ведра, плюхнулась на пол и, мягко шлепая ложноножками, потекла в столовую.
- Давай-давай, красавица, - сказал Толик-дизелист, подгребая ее кирзовым сапогом. - Вы уж ей тогда и чаю налейте.
- Клякса, борщ будешь? - спросила Ирка из кухни.
- Будет, - сказал Герман. - Славный ты человек, Ирка. - Он двинулся в кухню. - Давай мы с тобой омлет заделаем. По-нашенски.
- Давай-давай, Герман, - сказала Ирка, - вот - плита, вон - сковородка.
- Экая ты неловкая, - сказал из столовой Пулеметчик, - ну, сейчас подсажу. Ложку крепче держи... и хлебай, хлебай.
- Черт тебя задери, - шипел Толик-дизелист, заливая солярку в печь, фильтр засорился - вонь будет.
- Как нету венчика?! - шумел на кухне Герман.
- Слушайте, комета такой бублик выпустила, - втолковывал Клем то ли Пулеметчику, то ли Кляксе. - И - нет гидроксила!
Лика стояла в коридоре, прижав руки к груди. Она повернулась к Толе. Зеленые глаза потемнели. Губы вздрагивали.
- Чудо, - сказала она, - просто чудо. Такого не бывает! Не может быть.
Она обхватила Толю за шею и уткнулась лицом в свитер. Толя неловко повернулся и осторожно обнял ее за плечи. Лика подняла лицо и, приставив пальцы к бровям, сказала:
- Вот тут болит. Говорят, здесь у людей слезные железы.
- Что? - сказал Толя.
Лика промолчала. Толя почувствовал, как свитер на груди нагрелся от ее дыхания.
- Не хулиганьте, молодой человек, - пробубнила она, - отпустите меня, в конце концов.
Толя сунул руки в карманы.
- Герман! Хочу омлет! - капризно закричала Лика.
- Несу, мой генерал, - сказал Герман, выталкивая из кухонной двери сковороду со шкворчащим омлетом. - Съедите сразу? Или успеем донести до стола?
- Донести, - томно сказала Лика, закатывая глаза. - Ты - ее, - она показала Герману на сковородку. - А ты - меня...
Толя улыбнулся, протер пальцем усы и, ухнув, взвалил Лику на плечо.
- Толя, это неприлично, - заорала Лика.
- Зато чертовски удобно, - сказал Толя, выгружая ее на стул под елкой.
Ирка разрубила омлет, все загремели ложками, пошучивая в Толин адрес. Только Клякса устало растеклась по стулу, свесив прозрачные ложноножки вниз. С одной из них закапали фиолетовые чернила, источая карамельный запах.
- А Кляксы - это кто? - тихо спросила Ирка у Германа.
- Да парни как парни, - сказал тот. - В пехоту не годятся: ленивы, нерасторопны, неряшливы. Животные там всякие заводятся сразу. Запахи. А вот в электронике - смыслят. И бой рассчитать, групповой ракетный удар подготовить. Тут они незаменимы.
Лика нахмурилась. Она отодвинула недоеденный омлет и закурила.
- Потом, пишут хорошо, - сказал Герман, вытирая руки носовым платком, стихи там, романы. Играют неплохо на этом, как его...
- Терменвоксе, - сказала Лика. Голос ее звучал очень недружелюбно.
- Ну да, - сказал Герман. - И уж кто-кто, а Кляксы знают, что почем. Прохиндеистые, к деньгам жадные. Умеют пристроиться на непыльную денежную работенку: писать, рисовать, седалищную ложноножку развивать на научном стуле. Друг за друга горой - соорганизовались... - Он развеселился. - Я такой анекдот знаю! Приходит муж домой, а жена - вся фиолетовая...
- Ирка, - сказала Лика, - ты что, ему выпить дала?
- Не-а, - сказала Ирка. Она испуганно посмотрела на Лику.
- Я дал, - сказал из угла Толик-дизелист, язык у него за что-то слегка цеплялся. - Мы лежневский прибор разобрали. У него там в трубке всегда спирт натекает.
- Кретин, - сказала Лика. От злости у нее покраснели белки глаз. - Оба кретины. Заткнись, Герман!
- С чего бы это? - Военный откинулся на стуле, выпятив живот, туго вбитый в зеленую корзину брюк. - Чтобы этот трепанг не расстраивался? Чтобы его мозги не гнили от переживаний?
- Замолчи, - тихо сказала Лика.