— Знаешь, что? Мне кажется, моя миссия в этом мире — не варить супы, а сделать что-то важное! — Клер выглядела усталой, и сидела сейчас с огромной деревянной ложкой у костра, помешивая суп, который она готовила вот уже третий день, и он не надоедал никому.
— Запеканку? — меня еще не отпустило, и тролить друг друга у нас было чем-то вроде десерта.
— Не смешно. Ты права, нужно придумать, что делать дальше. Жизнь здесь, с этими святошами, — она указала на людей, которых много было на улице, и все суетно что-то делали. — Это не долго продлится. Скоро они начнут сходить с ума и развлекаться охотой на ведьм.
— Аминь, ты вернулась! — я присела рядом с ней. — Я это говорю тебе уже несколько дней, а ты как припадочная, улыбаешься и никак не соберешься.
— Да, я была в состоянии эйфории.
— Давай, рассказывай, что можно запланировать здесь, чтобы не умереть в первый день миссии?
— Джеймстаун далеко, да и там через год будет нападение индейцев, и планировать там что-то серьезное глупо, потому что мы с тобой не сможем жить в месте, где начинает процветать рабство.
— А если нам серьезно заняться картошкой? Ну, прямо в серьезных масштабах, и продавать ее в Англию, и куда еще отсюда уходят корабли?
— Нам негоже здесь оставаться больше года, поэтому, даже и не знаю.
— Может, тогда, подальше от океана? Податься вглубь материка?
— Там французские колонии, Элиза, а мы с тобой «же не парле па франсе»[3].
— Слушай, а Аляска? — я вдруг вспомнила, что изначально Аляска была Российской.
— Да, лет через двадцать, говорят, туда доедет Дежнёв, и да, ее начнут осваивать. Но это не точно. А пока там алеуты, мороз и белые медведи.
— А Россия? Что там сейчас?
— А там сейчас первый Романов — Михаил Федорович, но через шесть лет он умрет.
— Блин, ну, предложи что-нибудь сама?
— Капитан отправится примерно через пару дней, но он не сразу в Англию, думаю, сейчас он планирует отправиться за рабами, ну, знаешь, возьмет за перевозку, и на эти деньги купит своих, продаст в Америке потом. Я у него в каюте была, помнишь?
— Ну, поздно уже поняла, а то бы привязала тебя к себе.
— Короче, проехали, но там, рядом с картами лежали два пухлых пакета. Я думала там деньги, — она говорила, и ей, судя по всему, было стыдно за свои действия.
— Святые чипсы! И ты хотела своровать деньги?
— Нет, я посмотреть хотела, а там паспорта, ну, документы на умерших мужчин. В одной пачке на солдат, во второй на членов команды. Значит, он планировал отправить их куда-то в канцелярию, или еще где тут у них выдают свидетельства о смерти.
— «Планировал»? Почему ты говоришь в прошедшем времени, — я наклонила голову и смотрела на нее внимательно.
— Ну, он и отправил, — она оттянула ворот рубашки и полезла рукой под корсет. — В общем, пенсию получат не все. Некоторые остались типа живы, — она отдала мне пачку желтых бумаг, на которых расплывались от влажности и пятен имена мужчин, каллиграфическим почерком выведенные чернилами.
— То есть, ты решила, что если своровать нечего, ты возьмешь документы, да? А компас тебе не понравился? Или может там была подзорная труба?
— Элиза, прекрати, ты тупишь, или у тебя включился режим честности?
— Я туплю? Я не занимаюсь тем, за что здесь как минимум — отрубают руку.
— Будучи женщинами мы не сможем путешествовать в одиночку.
— Ага, а с документами мы скажем что мы мирные трансвеститы, и в платьях с сиськами только потому, что идем на карнавал или в бар, где выступаем сегодня на разогреве у Стаса Михайлова, да?
— Мы пострижемся, переоденемся. Эти документы для нас — крайняя мера, к которой может и не придется прибегать, но пусть будет.
— Хорошо, Клер, я подумаю об этом и скоро перестану представлять, как тебе отрубают обе руки, но ты должна пообещать, что в виду твоего состояния ты будешь обсуждать со мной свои планы на воровство, убийство, и прочие милые развлечения, ок? — я посмотрела на нее как мать смотрит на дочь, только чо своровавшую у соседки всю пенсию.
— Торжественно клянусь, Элизабет — Длинная нора.
— Закрой рот, а то язык я отрежу тебе раньше, чем они отрубят руки, — она прижалась к моему плечу. — Я не хочу больше этот суп.
— Сделай пюре, делов то. Мы закончили с посадками, и завтра ты можешь уйти от готовки, поменявшись с одной из девушек.
— Отлично, я с удовольствием. А что вы будете делать?
— Копать двести метров американской земли. Нужно отвести от речки ручей, чтобы поливать наши посадки. Я не сильно полагаюсь на дожди.
— Ты знаешь, нет, я, пожалуй, поготовлю еще, они не знают, что такое биточки из картошки с мясом внутри. Точно, да, биточки! — она встала и пошла от меня.
— Ты далеко?
— Готовить.
— Мы с тобой сидим у костра. Это и есть кухня, — она словно удивилась моим словам, осмотрелась, поняла, что повела себя странно и вернулась к котлу.
Она, конечно, права, но нужно поговорить с девочками, что, если хоть кто-то заподозрит их в чем-то, нашей честной компании придется не сладко. Сегодня, когда все пойдут купаться, нужно поднять эту тему.
— Мисс, прошу прощения, что так и не смог проверить как вы устроились, но я уже благодарен вам с сестрами за то, что разнообразили стол нашей общины. Откуда у вас такие познания в области этих клубней, — я думала, что место за домом, где мы сушим шерсть достаточно спокойное, и здесь мало, когда можно увидеть людей, но губернатор будто шел за мной.
— Мистер Бредфорд, и мы тоже, слишком рьяно взялись за дела, что не могли познакомиться с вашими людьми. Но вы должны понять, что мы не имеем права «повесить» себя на вас. Вот и решили сразу принять активное участие в труде и получении навыков, — я чуть присела и опустила подбородок. Я Элизабет, губернатор.
— Вы поражаете всех в общине своей работоспособностью, и вас даже ставят в пример некоторым женщинам…
— Что вы, что вы, лучше этого не делать, потому что только Господь должен быть для нас всех примером. Мы не хотим, чтобы ваши женщины держали на нас обиду.
— Нет, мисс Элизабет, такого не будет, наши женщины не злы и не завистливы. Вы в полной безопасности. Так откуда вы узнали столько блюд из этих клубней, на которые мы и внимания не обращали?
— Как правило, у любого продукта несколько состояний: его едят сырым, как яблоки, вареным, как брюкву, или печеным, как тыкву. Когда находишь незнакомый овощ, и откусив, понимаешь, что он тебе не нравится, то всего то и нужно, попробовать его отварить, или просто положить на угли, — черт бы вас подрал с вашими «независтливыми» женщинами, и этими вопросами. Молодец, Лиля, что сперла документы, думаю, они допекут нас еще до индейцев.
— Я бы хотел приставить к вам несколько наших женщин, чтобы они научились у вас приготовлению блюд. Благодарю за беседу, мисс Элиза, и хочу, чтобы вы знали, что если я вам понадоблюсь, то я весь ив вашем распоряжении.
— Конечно присылайте, так мы сможем ближе познакомиться, подружиться. Спасибо, мы так благодарны, что попали сюда, к людям, что чтят Бога в сердце, и живут по закону Божьему, — я еще раз отвесила поклон и пошла собирать сестер.
— Клер, бросай свои кашеварские дела, ставь вместо себя одну из сестер, собирай адекватных барышень, и идем купаться. Нужно поговорить. В реке мы сможем сделать это лучше всего, — я замялась, и она это заметила. — Да, ты молодец насчет документов, детка, но у меня еще одна идея, пока не отошел корабль. Ты не видела этого рыжика? Мальчишку с канапушками и волосами как медь?
— Малкольма?
— Да, его.
— Он с индейцами ушел в их деревню. Зачем он тебе?
— Да, есть одно дело. Собирай девушек, и валите к речке. Я сейчас.
je ne parle pas français (франц) — я не говорю на французском.