— А Стивен Хопкинс держит таверну, между прочим, — в наш с Барбарой разговор влез Малкольм. Мы сидели за домом в тени и пришивали шерсть к выкройкам — будущим курткам, что раскроили из шерстяных платьев.
— И что? Тоже хочешь держать таверну и шлепать поварих по задницам? — Барб хихикнула, но прислушалась. Она все время думала над тем, чем можно здесь заняться. Таверна была одной из идей Барбары, но в лесу мало кому понадобится промочить горло и перекусить. Таверна в Плимуте была чем-то вроде столовой для своих.
— Откуда у меня средства? — паренек опустил голову и вывалил из мешка очередную порцию длинной шерсти.
— А к чему ты это начал?
— К тому, что он — один из них, но не так сильно молится, и жена его по воскресеньям не переодевается и не читает с ними молитвы. Значит, можно не отсиживаться здесь, возле вас, а заниматься делом у них в общине. Я могу пилить с ними доски. Нам нужны доски, а то даже кроватей нет — спим на полу, как собаки.
— Ну и что? Тебя тоже никто не заставляет молиться. Это ты отказать не можешь. Миссис Уилсон клюет тебе мозг, я видела. Мы и занимаемся делом, хотя, я бы предпочла что-нибудь другое, чем шить одежду, — Барбара подтрунивала над мальчишкой, а тот был слишком умен, чтобы обижаться.
— Хопкинс шептался с мистером Стэндишем, что Сквонто и Хобомока держали в плену в Немаскете. Я уже несколько дней не видел Сквонто… Наверно это правда.
— Что? — я бросила шерсть, схватила Малкольма и потащила его к костру, где Клер с Маргрет готовили обед. — Клер, срочно, иди сюда, — я махала ей из-за угла дома.
— Что у вас? Придумала рецепт картофельного пудинга? — Она улыбаясь шла к нам.
— Давай, расскажи ей все, что говорил мне, — я подтолкнула мальчишку вперед, и он сбиваясь рассказал о том, что Хопкинс обсуждал с губернатором — мистером Бредфордом и мистером Стэндишем, что Хобомок вернулся и рассказал, мол, Сквонто в плену.
— Они собираются за ним? Они говорили, что собирают людей для его возвращения? — Клер трепала его что было силы.
— Нет, они ушли в дом мистера Хопкинса и дверь закрыли. Я так и не узнал, что дальше, — парень был напуган.
— Ладно, иди, если будет что-то новое, скажи сразу. Иди, понаблюдай за ними, — я подтолкнула его вперед, но даже не сомневалась, что он прознает все, потому что был привязан к Сквонто.
— Что думаешь, мисс «История создания Америки»?
— Все идет по плану, и главное сейчас — не вмешиваться в ход событий.
— Значит, скоро Сквонто нас покинет, так? И ты пальцем не ударишь, чтобы его спасти? Хреновый какой-то ход событий.
— Все, эту тему мы обсудили, Элиза. Нам нужно самостоятельно искать выходы. И напомни-ка мне по поводу схронов, где ты планировала прятать урожай, потому что наших дорогих поселенцев не оставят в покое, и осенью сюда зайдет один очень нехороший корабль…
— Что значит «нехороший»? На нем будут призраки или больные?
— То и значит, детка, что призраки и больные нам покажутся подарком, — она поджала губы, развернулась и пошла к костру. Она была спокойна, и раз она сказала, что Сквонто вернется, значит он вернется. И теперь, надо бы взять на себя беседы с ним. Без него мы и километра по этому лесу не пройдем. Да еще этот непонятный корабль…
Ежедневная работа делала руки сильными, а ноги выносливыми. Те, кто захотел, пошил вместе со мной брюки — мы распарывали те, что доставил нам с корабля Малкольм, стирали и кипятили, а потом изнанку делали «лицом» — она была не такой затертой. Вставляли шнурки и убирали в мешки с одеждой. Все, кроме меня и еще одной женщины.
— Если ты уходишь не грабить, то у тебя появился любовничек, что шалит только по утрам, а значит, он не молод, а значит, это может быть и губернатор, — сказала мне в спину «Малышка Джеки» — нынешняя сестра Абигель, чем чуть не устроила мне «вот такой рубец», когда я пробралась, как всегда, рано утром к лесу и отправилась на пробежку.
— Абигель, мать твою за уши, чего ты здесь забыла? — я дышала как паровоз в горе, сердце стучало даже в глазах.
— Я не могу спать, когда у тебя есть тайна, — я посмотрела на нее внимательно, она как и я, тоже была в брюках. — Предпочтительней было бы, чтобы ты ходила к губернатору, это бы значило, что у нас появится защита…
— У меня пробежка, Абигель, иначе, ноги очень слабые.
— Тогда у меня тоже пробежка, — прохрипела она прокуренным голосом. Ей бы пошло петь Аллегрову. Вот бы научить ее петь «Младший лейтенант», но на английском он не будет таким колоритным. — А почему свою неженку не берешь бегать?
— Ну, она не из тех, кто бегает, и зря ты ее так называешь, — мне действительно стало обидно за Клер. — Она сильная и умная.
— Ага, и все время стонет, когда устает. Я-то точно с вами уйду из этой молельной деревни, а как она пойдет, я даже не представляю.
— Ну, и не представляй, наступит время, там и разберемся, — так у меня появилась напарница по бегу. Я знала, что она подворовывает табак у Стивена Хопкинса, потому что ночами она уходила в уборную, и возвращалась в комнату с таким ароматом, что было не удивительно — почему у нас нет мух, но поймать ее не могли, а значит, доказательств не было. Идеальная спутница для побега.
Сквонто вернулся так, словно и не исчезал. Примерно через неделю. Нам ничего не докладывали, но мы с Клер знали, что именно сейчас идут переговоры с индейцами, благодаря которым несколько лет между плимутцами и индейцами воцарится относительный мир. Он просто оказался рано утром все там же — возле костра. Вырезал очередную безделушку, улыбался, щурясь на солнце, и лениво наблюдая за всеми.
Клер придумала как можно утеплить дом, и, раз у нас не было денег, этот метод был единственным.
Изначально, дома строились до смешного банально — рама из тяжелых дубовых стволов собиралась в виде куба, бока обшивались распиленными досками, начиная снизу, чтобы каждая следующая доска ложилась внахлест на предыдущую. Крыша из толстых слоев соломы и окна, затянутые промасляной бумагой — такой вот была Америка.
Чуть позже они начнут «обшивать» крышу и стены гонтом[5], а пока дома продувались насквозь. Наш дом на этом этапе был закончен, и нам предлагали заткнуть дыры остатками шерсти или сухой травы. Плимутцам было не до нас, они и сами с трудом успевали редкие комнаты обшить досками изнутри. Некоторые просовывали в этот «сэндвич» между деревом сухую траву. Дом становился мечтой поджигателя.
— Мы смешаем глину с травой, и замажем щели. Нас много, а купить доски у общины денег нет, значит, пока тепло будем спать на полу, благо шерстяные матрасы выручают, а к холодам сдвинем их кучнее у печи. А у входа мы будем хранить сухие дрова.
— Я уже начал их пилить, Элизабет. Сквонто помогает мне, и ежедневно мы приносим не меньше двух стволов, вы видели, они сохнут за домом? — он был горд своим трудом, и он, действительно, не знал скуки.
— Да, ты молодец, в отличие от солдат, — я прибавила громкости и проорала ближе к окну: — которые валяются сейчас под окном в тени, а в мороз будут греть задницы друг о друга, потому что в этом доме ночевать мужчинам кроме Малкольма запрещается!
— Быстрее бы мы обрели семьи, мужей и готовые дома, — с тяжелым выдохом промямлила одна из сестер. Таких мы сразу отмечали и не посвящали в свои планы. Были и почти дети, но со стержнем, пониманием, что счастья нам здесь не видать. Маргрет придется оставить с ее истинными невестами.
— «Обрели мужей» — это из сказок для девочек, а сейчас, бери ведро и шуруй за мной искать глину возле реки, твои приключения в мир семейной жизни можешь считать открытыми. Работать придется много и тяжело, — я махнула всем в сторону двери, и мы пошли к реке. Ведер было мало, но у нас было много парусины, которой были обмотаны тюки с шерстью.
— За этот угол веревку и за этот угол веревку, — показывала я как можно привязать парусину. — Черенок обмотай веревкой между узлами, — мы с Малкольмом построили отличные волокуши, на которых можно было возить глину прямо по тропинке.
— Ого, теперь и дорожка к реке будет отличная, — позади него на земле оставался примятый ровный след.
— Да, и дорожка будет ровной, и ты у нас будешь мистер Америка. Самый первый мистер Америка, представляешь?
— Что значит «мистер Америка»?
— Самый сильный в Америке человек, — я шутила и подбадривала его, но заметила, что его взгляд, хоть и был направлен в пол, стал совсем иным — в нем появилась целеустремленность.
Гонт — дранки, дощечки с пазами, употр. как кровельный материал.