Мы парами уходили к схрону, копали, уносили землю дальше, за кусты, и высыпали в ручей, чтобы не было навалов, и никто не нашел наше хранилище. На этом настояла Клер, потому что индейцы внимательны к таким деталям. Потом, мы небольшими мешками перенесли картошку и кукурузу. Дно ямы выстлали ветками и соломой.
Если не покушать, то но на семена точно хватит. Дойти до места схрона налегке можно за пару часов. А ночью, да еще и с мешками, все три часа. Знали о схроне только четверо: я, Клэр, и две бандитские, но очень трогательные души.
Мы шли с Клер от схрона к поселению, по пути набирали поздних трав, которые уже не представляли никакой ценности, но приходить с пустыми руками было нельзя — могли заподозрить и проследить. Собирали грибы, похожие на подсохшие лисички, их мы сушили в углу дома над печью и ссыпали в матерчатые мешки.
Яму, когда наполнится, мы планировали заложить ветками, тряпками, а сверху засыпать листвой. Между деревьями в кустах специально ее никто найти не должен.
— Надо подумать — чем присыпать яму, чтобы не стали рыть животные, может, есть у Сквонто какой-то перец, или сильно пахнущая травка, — озвучила свои мысли Клер.
— Мало, но в поселении есть табак. Если его мелко помолоть, животные, думаю, обчихаются, помнишь, наша гениальная директриса посыпала табаком грядки от кошек? Но это надо обращаться к Малышке — табак есть только у нее. Вернее, у губернатора и еще пары мужчин, но, все что есть у них, есть у нее, — меня умиляла Малышка, она была похожа на персонажа комедии, но ее судьба не давала рассмеяться.
— Эх, знать бы, что попадем сюда, я бы с пристрастием изучила и это место и это время, и травы и грибы. В голове ни одной идеи — на чем можно заработать, и как можно сохранить суверенитет… — не договорила Клер о своих "если-бы"
— … и девственность, — хохотнула я.
— Ну, это, конечно, тоже, но суверенитет важнее, — засмеялась Клер.
— Если бы был опыт в путешествиях во времени, — ответила я, — тогда было бы уместно причитать, а сейчас надо пользоваться тем, что дал нам опыт в городе, интернет и книги. По книгам у нас ты, так что, давай, детка, напряги свои два высших образования, докторскую, и выдай, наконец, общую картину.
— У тебя, можно сказать есть опыт. Помнишь про Сережу Доронина? — напомнила мне Клер.
— О! Конечно. И ты тогда поняла, что я имею великую силу над мужчинами даже не прибегая к кулакам, — я сделала максимально женственное лицо и присела в реверансе.
— Никто бы не догадался прибежать к спящему пьяному парню, ночью, с только что на лысо обритой головой, проорать, что ты из будущего, и пришла предупредить, что он умрет от цирроза печени, — Клер остановилась, и продолжала смеяться.
— Да, потом он ненавидел меня за то, что отдал все последние деньги за обследование и бросил пить на год. А мне приходилось носить парик почти полгода…
— Нашла на что спорить в боксе. Побриться под Котовского — это вам не кукарекать на балконе.
— Ну, скажи, Лиль, мы же весело жили? — я посмотрела на нее с грустью, но в то же время, с благодарностью, что она все это время была со мной.
— Весело, и, заметь, нам скостили почти по двадцать лет. Так что, если назад пути нет, мы должны прожить эту жизнь так…
— … чтобы не было мучительно горько за бесцельно прожитые годы, — продолжила я, — этот плакат в моем мозге будто выжигателем на разделочной доске выжжен.
— Океюшки, картошка вся на месте. Нужно подумать об инструменте. Пусть он теряется из поселения по чуть, не хочу, чтобы после нашего ухода о нас думали, как о воришках, — Клер перешла на английский, потому что вдали уже был виден наш дом.
— Малкольму пока ни слова. Малышка справится с этим вопросом, и замки она отпирать умеет. Ей нужно просто показать днем, что именно нам нужно. Мужчины на ночь убирают все в сарай, — я говорила тише, потому что навстречу к нам бежал Малкольм:
— Там пришел корабль, корабль! Пристал только что! — покричал, наблюдая, побежим ли мы за ним, но поняв, что мы застыли как вкопанные, и бежать не планируем, бросился вприпрыжку обратно.
— Даже не знаю, радоваться ли? Что там могут привезти? Еще невест? Этих еще не разобрали, — я поставила мешок с травой на уличный стол, отрясла руки и низ подола. — Идем, выясним, что там привалило? Упаси Бог, если они решат попутно отвезти нас в Джеймстаун.
— Не повезут. Это, должно быть то, чего я так боялась. Время подходит, как раз, через несколько дней после Дня Благодарения. Так что, не парься, замужество нам с тобой даже здесь не грозит, у нас, видимо, венец безбрачия, размером с эту Америку, ну… прокляты мы, понимаешь? Надеюсь, эти люди не покажутся нам хуже замужества, — Клер отряхнулась и подтолкнула меня вперед — к тропинке. — Элиза, если это то, о чем мы говорили, наши спокойные деньки закончились.
На берегу толпился народ, с лодок сгружали ящики и тюки, народ шумел. Мы стояли у кромки леса, издали наблюдая за суматохой. Пассажиров, желающих сойти на наш славный берег я не заметила, но все могло казаться безобидным только издали. На берег сводили несколько коз, которых тут же принимали женщины Плимута, громко радовались, смеялись. Конечно, год без молока, и дети, которые родились, могли бы просто умереть, окажись, что у мамочки не стало своего.
Куры в ящиках испуганно орали. Если не знать, что это за корабль, мы, наверно, перечисляли бы, что можно приготовить из молока и яиц, участвовали в радостном приеме груза, щебетали бы, "подмазываясь" к новым хозяевам прибывшей скотинки.
Мы уселись на стволы поваленных деревьев в стороне от дороги, по которой сейчас катили небольшие легкие повозки мужчины, впряженные в них. Нас не было видно, а мы прекрасно видели все, что творилось на берегу.
— Тот «не хороший» корабль? — я внимательно посмотрела на Клер.
— Если это «Фортуна», значит он. Как же Бог изощрен в нэйминге. Фортуна, мать ее. Эти мужики все должны умереть, наделав здесь дел, уйти и умереть с голода и холода, украв еду у общины, а губернатор сейчас узнает, или уже узнал, что обратно этот корабль они должны загрузить «данью» для компании, — она говорила, как будто сама с собой, и это ее состояние я никогда не любила.
— Идем ближе, узнаем, что у них есть. Может что-то можно поменять на ту же картошку. У нас ее много. И тыквы у нас на все Хэлоуины нашей жизни.
— Тыква хорошо лежит. Ее тоже надо припрятать, а то эта понаехавшая борзая саранча уже к новому году начнет жрать бересту. Элиза, нам некогда смотреть. Прямо сейчас нужно идти, серьезно говорить с сестрами, и все прятать. Иначе, мы не переживем эту зиму. Я вспомнила…Снова будет голод! — она подскочила не договорив и побежала к дому, но не по главной улице, она обегала дома общины за огородами. Я не спорила — бежала за ней.
— Вы от кого так мчитесь? — за нами бежал Малкольм. — там столько всего интересного, почему вы не пришли смотреть?
— Ты видел название корабля? Что он привез? Там есть люди? — я чуть отстала от Клер, в надежде, что мальчик сейчас скажет, что это не то, о чем мы думаем, и все будет спокойно как прежде.
— Это «Фортуна». На ней приехали новые поселенцы — тридцать пять мужчин, представляешь, у нас будет больше рук для работы. А еще один важный человек сразу пошел с губернатором в его дом.
— Малкольм, срочно идем домой, беги вперед, посмотри, все ли на месте, если кого-то нет, приведи домой, это очень важно, и присмотри за Клер, — я запыхавшись смотрела ему прямо в глаза и говорила быстро. Клэр уже потерялась из вида. Малкольм припустил в сторону дома за ней, а я остановилась, успокаивая сердце, налаживая дыхание.
«Нужно помочь губернатору, надеюсь, он вспомнит наш разговор. А ведь они так и не начали ловить рыбу», — говорила я сама с собой вслух, чтобы слышать себя, контролировать свои мысли и не уйти в панику, потому что Клер уже точно была в ней. В таких ситуациях она не могла управлять своим страхом, принимать решения. Она знала, что такое «паническая атака». В этимоменты я должна была думать и делать за двоих. Мы привыкли к этому, и она знала, что я ее не брошу, но сейчас мне нужно было взять в руки себя.