Дорога по льду казалась легкой, и мы шли, разговаривая и смеясь над нашей схожестью с лошадками только несколько часов. Как только на пути начали появляться снежные заносы, сани приходилось тащить с трудом, и к вечеру ноги устали так, что ночевку мы организовали без ужина. Попили горячий отвар, подкинули в костер дров, и завернулись в шкуры.
Усталость лишила нас всякого рода предосторожности и страха, и мы спали, не поворачиваясь на другой бок до самого утра. Я почувствовала, как Бернард встает, но не могла открыть глаза, лишь спряталась от пахнущего морозом воздуха, накрывшись сильнее. Он разбудил меня, когда были готовы каша и чай.
— Устала? — спросил он, ежась под шкурой у костра, что разгорелся ни на шутку, освещая место нашей ночевки. Солнце не спешило подниматься, и было сложно разобрать — вечер это или утро.
— Вчера да. Сейчас я полна сил, и готова идти вперед. Сколько, думаешь, времени займет наша дорога?
— Дней пять, не меньше. Надеюсь, обойдется без приключений, хотя, мне не верится, что с тобой это возможно, — хохотнул Бернард, стараясь быстрее покончить с завтраком и начать сборы.
— Я постараюсь не стать причиной неприятностей, — буркнула я в ответ и посмотрела на горизонт. — Рассвет еще не скоро.
— Мы будем выходить раньше, и останавливаться засветло, иначе, можем просто стать легкой добычей, если будем засыпать как вчера.
— Для кого?
— Ближе к Монреалю на берегах живет много племен индейцев и французы. С одной стороны, это фермеры, а вот с другой, кто знает, вдруг они захотят легкой добычи в виде новой проволоки и плохо говорящей на французском женщины.
— Не дождешься. Мы не сдадимся без боя.
— В этом я уверен, но я не хочу, чтобы мне было стыдно за то, что женщина машет кулаками, защищая мою шкуру, — снова хохотнул он, начав собирать наш нехитрый скарб для перекуса.
Мы быстро скидали все в сани, накрыли шкурами и перевязали. Дорога становилась привычной, единственное, о чем я сейчас мечтала — о хорошей не промокающей обуви. Наши мокасины приходилось сушить вечером у костра, а спать, засунув ноги в мешки из шкур.
На четвертый день дороги на берегах нам начали встречаться небольшие селения. Люди строили здесь фермы, и все ближе продвигались к нашим землям. Пусть пока они еще и не собирались отдаляться от Монреаля и Квебека, но по сравнению с тем, что я видела летом, когда поспешно убирались из Квебека, освоение берегов реки Святого Лаврентия шло все активнее.
Последние две ночи мы ночевали на фермах, где за небольшую плату нам выделяли место в теплом сарае. Для нас эти ночи были просто подарком, так как здесь, на соломе, лежа недалеко от коз и коров, можно было полноценно отдохнуть, вытянувшись в полный рост.
— Ты бы хотела свою ферму? — перед сном спросил меня Бернард.
— У нас уже почти ферма, — хмыкнула я в ответ.
— Нет, я о другом. Хотела бы стада коров и коз? Лошади…
— Думаю, в нашем форте достаточно много женщин, чтобы заниматься чем угодно, но пока мы начнем с проволоки, сладостей и овощей.
— Хорошо. А я мечтаю о ферме. Мы жили в горах, и у отца были стада коз и коров. Это всегда давало хороший доход, но приходилось трудиться с утра и до ночи.
— Представляю. Так почему ты хочешь ферму, если в детстве она отнимала все твое время?
— Это приходит со временем. Когда я был маленьким, я считал, что уеду при первой же возможности. А уехав, и пробродив всю зиму в лесу, в голоде и холоде, я понял, что такое уверенность в завтрашнем дне. Нам нужны мужчины для защиты форта, нам нужно оружие и инструменты. Я много думал над этим. У нас может быть свой город…
— У нас не может быть своего города. Это территория Англии, правда, это выяснится чуть позже.
— Откуда ты знаешь?
— Позже расскажу.
Мы спали обнявшись, и я воспринимала это больше как дружеские объятия, боясь слишком рано перейти к отношениям, разрыв которых был бы для меня проблемой. Нам предстоит жить в одном месте, и мне хотелось одного — быть полностью уверенной в своем выборе.
Хозяйка фермы — женщина лет сорока, прибывшая сюда с мужем и пятью детьми, с трудом объясняясь с нами, предложила утром завтрак, и мы не отказались.
Дом был срубленным из небольших бревен, изнутри просматривалась крыша, под которой были обустроены палати — места для сна. Это отличный вариант, так как тепло поднимается кверху. Сарай, в котором мы спали, был второй половиной дома. Хозяйство было большим.
Объясняясь на ломанном французском и помогая жестами, мы выяснили, что летом они ждут приплод, и надеются, что стадо станет больше пятидесяти голов. Приехали сюда они три года назад, и взрослые дети — это единственные их помощники.
Мы рассказали о цели своего пути в Монреаль, но как всегда, соврали, что живем в индейской деревне. Они охали и ахая, не понимая, как мы можем жить с такими дикарями.
Хозяин явно заинтересовался нашей новинкой, и когда мы показали, как она работает, он удивился простоте конструкции и установки такого ограждения на землях. Цена ему тоже понравилась, потому что деревянный забор для выпаса скота — работа на несколько лет.
Он предложил задержаться у них, чтобы встретиться с соседями — фермерами. Ближе к обеду мы сидели за столом с пятью мужчинами, и показывали, как работает наша колючая проволока.
Нам предложили бартер, но мясо и шерсть нас пока не столько интересовали, как деньги, на которые можно было купить все необходимое для развития нашего небольшого пока производства.
Мы сговорились на достаточно большом заказе, который частично будет выплачен деньгами, а частично в виде скота, с чем с радостью согласился Бернард. С этим мы продолжили свой путь в Монреаль.
Ближе к вечеру мы были на месте, сразу нашли дом, в котором нам выделили угол для ночлега, а рано утром мы отправились в большую по местным меркам лавку со скобяными изделиями, инструментом.
Хозяин сначала удивился нашему новшеству в виде странной проволоки, а когда понял ее назначение, согласился договориться о стоимости для него, если заказ будет большим, и продавать мы ее станем только ему.
Я не хотела останавливаться только на Монреале, но я знала, что основными покупателями будут юг и запад, так как там не так много лесов, чтобы огородить земли под выпас. Пока меня устраивал и этот вариант, и нам все равно нужны были деньги.
Здесь мы тоже заявили, что живем у индейцев, и привезем все сами ранней весной, как только вскроется река. Мы заключили договор и получили небольшую часть предоплаты. Проволока, что была у нас с собой, перешла в руки покупателя — она нужна была ему как реклама перед самым сезоном.
Да, кто-то начнет повторять за нами, кто-то начнет делать проволоку, но не сейчас, и не в Монреале, так как единственный станок для волочения мы перевезли в наш форт.
— Мы должны попасть в один из городов, что принадлежит Англии, Бернард. Нам нужно получить патент. Это нужно сделать сразу, как растает снег, как только возможно будет выйти. На лошади сколько времени нам понадобится чтобы дойти до Плимута? Оттуда мы сможем отправить письмо в Англию.
— Элиза, одна ты не сможешь охватить все…
— Я не одна, Бернард, нас много. Нужно распределить обязанности, и все пойдет как по маслу. Девочки Маргрет подойдут нам только как исполнители, а вот остальные, они очень самостоятельны. Мы легко сможем оставить Малышку и Малкольма в форте, а Джейкоба и Сквонто отправить с готовой проволокой в Монреаль.
— Ты хочешь, чтобы мы вместе отправились в Плимут?
— А ты против?
— Конечно нет, ты же моя будущая жена, и кто как не я должен сопровождать тебя во всех твоих путешествиях? — высоко подняв бровь ответил человек, который нравился мне все больше и больше.
Я была счастлива, что задуманное нами дело начинает приносить плоды, что уже виден спрос на продукцию, рада была, что Клер под присмотром, а в нашем доме по чуть настраивается быт.
А самым неожиданным был страх проснуться в своей прошлой жизни. Я боялась своих желаний, потому что мне они казались безрассудными и нелогичными, но я поняла, о чем говорила мне Клер — я наконец-то начала жить, хоть эта жизнь и была похожа на выживание.
Обратно мы шли веселее, хоть и пришлось закупить провизию для нас и корм для лошадей. Дорога по воде была куда лучше пешей по льду. В лесах выли волки, но подойти к нам они не решались. Бернард плохо спал ночью, боясь подпустить их близко, и тогда я предложила спать по очереди.
Он спал, уложив голову мне на колени, и я больше не видела в нем врага. Нужно было как-то начать разговор о себе, о том, что не все из нас сестры из приюта при монастыре, что мы с Клер знаем чуть больше остальных потому что это преподают в школах будущего, но я боялась его реакции.
Мы вернулись домой через двенадцать дней. Сквонто и Клер уже ушли к могавкам. Малкольм вышел встретить нас, и сообщил, что Аннет могавки вернули на несколько дней, и потом, если она не передумает, она выйдет замуж за индейца.
Вся радость, которую подарила мне дорога, время, проведенное наедине с Бернардом, испарились как туман. Я не верила в то, что Аннет излечилась, не верила, что она пересмотрела свои мечты и планы.
Я посмотрела на Бернарда и прошептала:
— Я надеюсь, что ты сможешь защитить меня, потому что мои кулаки работают только против тех, кто дерется со мной на равных.
— Я обещаю тебе, Элиза, даже если мне вовсе не придется спать, — ответил Бернард и тяжело вздохнув, передал веревку от моих саней Малкольму.