Берег притягивал взгляд, но капитан, как мы поняли, не торопился бросить якорь, так как никаких строений или даже знаков, что там есть люди он и солдаты не видели. Солдат было восемь. Дорогу не пережили шесть человек.
— Восемь мушкетов против невидимых для нас десятков индейцев, Мань, это как на слона идти с перочинным ножом, — раннее утро снова не давало надежды на сход с этого плавучего гроба, но Лиля разбудила меня еще до рассвета и вывела на палубу, где сейчас сидели солдаты, обсуждая и делая ставки где мы находимся.
— Слушай, давай не будем называть друг друга этими именами, потому что некоторые уже косятся на нас, — я не хотела расставаться с последним, что у нас осталось от старой жизни — нашими именами, но девушки и правда, начали прислушиваться.
— Да, ты права, Элизабет, — она произнесла это чужое имя с придыханием, пытаясь хоть немного поднять нам настроение, но у нее это плохо получилось в этот раз.
— А Джози полностью как звучит?
— В документах я Джозелин, и мне девятнадцать. Представляешь?
— У нас есть документы?
— Конечно. Они у капитана. Когда началась эта лихорадка, один из солдат, что был, видимо, выше остальных по званию, передал их капитану. Ваши, скорее всего, у вашей Маргрет. Я пыталась выяснить историю своего тела, но мне не удалось — слишком «палилась».
— А эти твои, подруги, они не в курсе?
— А как я у них спрошу? «Ой, простите, я тут мимо проходила из двадцать первого века в семнадцатый, и не в курсе — кем была до этого»?
— Ну, не знаю. Я вот вообще ничего не узнала, только то, что росла в приюте при монастыре. Но мы можем поинтересоваться друг про друга. Ты про меня, а я про тебя. Поговори с Маргрет. Начни про Бога, про любовь и прочую хрень, и как-нибудь перейди на нас всех.
— Хорошо. А ты можешь поговорить с Бетти? Потому что она меня, судя по всему, хорошо знает, — Джози отошла от меня, посмотрев за мою спину. Я поняла, что кто-то вышел из трюма, и тоже повернулась к воде, всматриваясь в берег. На Лилю — Джози я даже больше не оглянулась.
— Мисс, сегодня солдаты сойдут на берег — нам нужна вода, даже если там нет поселка, нам придется, — ко мне шел Малкольм.
— О! Надеюсь, все пройдет хорошо, а то говорили, что в этих местах просто тьма индейцев! — я улыбнулась мальчишке.
— Женщины тоже просятся на берег, и, если солдаты после разведки вернутся с хорошими новостями, капитан позволит всем сойти. Все мечтают помыться, — он подал мне кувшин.
— Что это? — я взяла его и понюхала.
— Это пиво. Воду пить не советую, — он скорчил гримасу и подал кружку. — Всем понемногу вместо завтрака.
— Спасибо, дружище, а ты случайно не знаешь, наши документы в целости? Не слышал об этом? Я надеюсь, они все у капитана, потому что сестра Маргрет какая-то странная в последнее время.
— Думаю, у него, потому что все документы он хранит в сейфе, и отдает, когда люди выходят на берег. А то были случаи, что люди сами теряли, или закладывали, и колонии не принимали с корабля людей без них. Некоторых приходилось увозить обратно — это слишком дорого. Он у нас ответственный, не переживай, думаю, все на месте, — он махнул мне кувшином и отправился дальше. Стоящая в паре метров Джози повернулась ко мне, мы встретились взглядом и улыбнулись друг другу.
— Нам их не отдадут, но нужно постоянно наблюдать — где они, — она сказала это отвернувшись. — Особо не будем показываться рядом.
Она осталась на палубе, а я сошла в трюм и направилась сразу к Маргрет, которая только проснулась, и сейчас руками пыталась уложить волосы в пучок.
— Сестра Маргрет, доброго вам утра. Сегодня был такой великолепный рассвет, что душа моя поет. Надеюсь, мужчины услышат голос Бога нашего, и позволят сойти нам на берег. Всем женщинам просто необходимо помыться, — я постаралась сказать последнее предложение как можно громче, и девушки начали оборачиваться.
— Элизабет, детка, ты поражаешь меня своими переменами — после болезни ты стала больше говорить, больше улыбаться, наверное, это воистину. Святое место, — она опустила голову, будто молясь, и я повторила за ней.
— Сестра Маргрет, как вы думаете, на берегу безопасно? — в разговор влезла Айлин — моя «сестра» с рыбьими глазами, и заставила Маргрет задуматься.
— Айлин, не переживай, мы со вчерашнего вечера стоим здесь, и берег чист, Бог защитит нас. Солдаты проверят берег, и мы сможем сойти на землю, — я не хотела давать шансов Маргрет усомниться в правильности этого поступка, потому что, если они передадут нас сразу в руки будущих мужей, можно прощаться с будущим.
— Девушки, не переживайте, мы сделаем так, как позволит нам капитан, — она, недолго думая, свалив ответственность на капитана, но дала мне знать, что действовать нужно именно через него.
— А ты чего это стала так рано вставать, овечка? — ко мне подошла Бетти, словно проходила мимо, и случайно шепнула на ухо.
— Идем наверх, надо поговорить, — я прошипела ей в ответ и пошла на палубу.
— Бетти, забей на обиды и все такое, прошу тебя. Мы явно приплыли не туда, но капитан не станет с нами долго тетёшкаться. Если нас и не оставят на голом берегу, то найдут какое-нибудь поселенье, где есть англичане. Ты так сильно хочешь выйти замуж?
— Ну, я бы тебе для разнообразия посоветовала, потому что вы, кроме молитв и песнопений ничего не видели, хотя, дерешься ты очень даже, будто всю жизнь не на коленях стояла, а участвовала в боях за деньги, — она осмотрела меня еще раз с ног до головы.
— Не начинай, но дерусь я и вправду, отлично, только вот надо тело привести в форму — похудела на этой посудине.
— Я бы не сказала, что ты была крепче. Когда вас сажали на корабль, если не чепцы, можно было подумать, это вы сидели в тюрьме, — она засмеялась, и Джози, что стояла за ее спиной метрах в трех, обернулась и отошла подальше, ткнув себе в грудь указательным пальцем, это значило, что пора спросить о ней.
— Слушай, неужели вы все из тюрьмы? За что вас? Вроде симпатичные девушки, с хорошими глазами… Особенно эта странная Джози, — я мотнула головой за спину Бетти, где достаточно уже далеко стояла моя нынешняя Лиля.
— А, Джози… Ну, я думала она пришла уже в себя, смирилась, а после болезни стало еще хуже, она оглянулась на Джози, проверяя, достаточно ли далеко стоит девушка, и наклонилась чуть ниже ко мне: — Отец продал ее в бордель, когда мать уже перестала приходить в себя. У нее, наверно, эта болезнь, от которой никто не вылечивался — что-то с дыханием… А Джози в первый же день откусила клиенту нос, но так, знаешь, не полностью, он теперь у него как гриб, — она заржала, показывая рукой на носу огромную картошку.
— И ее посадили за это?
— Да, только мужик оказался кем-то из важных, — она показала указательным пальцем выше головы, намекая, что дядька работал в верхах, или же был достаточно богат, чтобы иметь связи. — Ее вытащили на улицу, и все повернули так, будто она напала на него на улице, пыталась убить и ограбить.
— Но ее должны были повесить за это!
— Да, только иногда и нам везет, Элиза. Бог в этот раз случайно вышел в сортир, и прочитал в своей небесной газете новости о нашей Джози, бросил гадить и побежал вершить правосудие.
— В смысле?
— Ну, молодой судья, которым заменили старого из-за подагры, или еще какого поноса, понял, что дело не чисто, и девочка явно не из наших… Не стал ждать, разбираться, и назначил ей шесть лет. Полгода она отсидела, и пришел «подарок» от Его Величества — нас отпускают. Как мышей… В коробку с котами, — она улыбнулась с отчаянием, и в ее глазах потух этот искусственный, как новогодняя гирлянда в виде свечи огонек.
Мы будем держаться рядом, Бетти, и забудь все свои обиды, прошу тебя. Иначе, коты нас просто разорвут на части. В этой части земли Бог даже собаку не выгуливает, подруга, не то что не справляет нужду, — я подала ей руку, и она впервые посмотрела на меня как на человека.
— Давай, только вот, если попробуешь нам навредить, я сама буду учиться на тебе снимать скальп, поняла?
— Обещаю, — я сильнее сжала ее ладонь и отпустила. Бетти выхватила на ходу у Малкольма кувшин и прямо из него сделала несколько больших глотков. — Мальчик, советую быстрее найти воду, иначе, нам придется тебя прирезать и пить твою кровь, — ее смех, думаю, напугал его не меньше, чем меня бы напугало такое заявление от членов команды — все как один точно были не против это сделать с нами.
— Она рассказала обо мне? — Джози подошла ближе, но осталась в двух метрах от меня. Она смотрела на выход из трюма, а я смотрела на берег.
— Да, детка.
— Рассказывай.
— Ты убила пятнадцать мужиков, Лиля. Ты серийная мужененавистница. Говорит, ты отрезала им яйца и пришивала к носу. Доктора спасли только пятерых — перешили их обратно, — я не видела ее лицо, но я пожалела, что так пошутила, потому что увидела боковым зрением, как она перегнулась через борт. — Не, не, стой, я пошутила.
— Ты дура, Маня, ты реально дура, — она села на палубу, прижавшись спиной к борту и посмотрела на меня. — Рассказывай. Я села так же, но на расстоянии.
— Короче, тебе тоже можно надеть чепец, потому что в борделе ты пробыла несколько часов…
— И что там было?
— Только не блюй, прошу тебя, потому что мой пустой желудок очень больно сжимается — боюсь, я просто выверну его, — я смеялась уже в открытую.
— Говори…
— Ты… откусила… мужику нос, — я смотрела как расширяются ее глаза. Но… Его пришили, но теперь у него на лице вместо носа… Да, детка, это правда, — и мы ржали уже вместе, как когда-то давно, на нашей кухне, рассказывая друг другу смешные штуки о работе, спортзале, о ее ректоре, который чинил пиджак степлером.