Мы первым делом направились в сторону леса, туда, где у нас был огород. Меня поразило то, насколько он разросся — он походил теперь больше на колхозное поле. Землю начинали уже готовить к посадкам, но людей здесь не оказалось. Мы прошли по грядкам, что разрабатывали еще мы с девушками и остановились на опушке, скрывшись за кустами.
Я переоделась в мужскую одежду, завязала волосы на затылке, надела кепку Бернарда, и здесь мы решили развести костер, чтобы заварить чая, и перекусить остатками мяса, что везли из дома — можно было больше не экономить.
— Здесь остались наши девушки, но мне кажется, не стоит встречаться с ними, лишние рассказы нам не нужны, — больше себе, чем спутнику проговорила я.
— Да, и я несказанно рад, что губернатор так расположен к нам, — ответил Бернард. — Знаешь, я и капитанам на шхунах не очень доверяю. Знать бы раньше, мы могли бы остановиться в деревне Сквонто, но сейчас туда выходить уже поздно.
— Да и в лесу на окраине не особо хорошо, Бернард. Солдат стало очень много!
— У нас есть документы, но они могут поинтересоваться где наши договоры с компанией. Я слышал разговор на улице, когда мы шли от губернатора.
— Остается шхуна… — недовольно побурчала я.
— Будем надеяться, что губернатор хорошо знает человека, которого рекомендует.
Мы дождались сумерек, когда солнце уже село, но еще было достаточно светло. На берегу было шумно — матросы, которым было слишком рано ложиться спать пили возле пирса, кричали и матерились. Вот в этот момент мы и отправились к постоялому двору. Заплатили за то, что наших лошадок накормят и напоют, привязали, и пошли на берег.
Ночевали мы в трюме на своих матрасах. Время от времени меня накрывало страхом — в памяти всплывали те дни, когда я оказалась в таком вот саркофаге со смертниками. Да, по сути, люди выжили совершенно случайно, и судя по всему, большинство из них только по тому что пили виски и пиво.
Ранним утром мы отправились в церковь, хотя, так ее можно было назвать с большой натяжкой — дом с белеными стенами, куда входило не больше двадцати человек. Там было душно, и полумрак навевал грустные мысли. Полное отсутствие каких-либо регалий, указывающих мне на то, что это «дом Божий». Губернатор начал уже свою проповедь, когда мы с трудом протиснулись сквозь плотные ряды горожан.
Он посмотрел на нас, моргнул и продолжил восхвалять Бога за ту сложную, а порой и вовсе, невыносимую жизнь, что была уготована им здесь. Через два часа, когда я с трудом боролась уже с зевотой, стараясь не разглядывать людей, не привлекать к себе внимания, он закончил, и люди потянулись к выходу. На улицах было тихо. Воскресенье, а это значит, что сегодня на улицах будут толпы праздно шатающихся, и мы таким образом, останемся в относительной безопасности.
Мы дождались, когда все выйдут, и прошли ближе к небольшому закутку, где губернатор сейчас молился один.
Он вышел с расшитой бисером и гладью материей, и велел встать на колени. Когда он положил ее на наши головы, наши с Бернардом глаза встретились. Он с нескрываемой нежностью смотрел на меня, пытаясь своим взглядом дать понять, что это навсегда, что не отпустит меня никуда, не говоря уже о дороге назад.
В этот момент, под бубнёж нашего священника во мне началось что-то новое, что-то, чего раньше я не знала. Отступали мои страхи, мои принципы, что теперь оказались необходимой моделью поведения. Я всегда была защитником, и не представляла, что у меня тоже может быть такой. Я была оберегом для Клер, и если в самом начале ее отношений со Сквонто у меня была ревность, то сейчас я все поняла.
— Теперь вы муж и жена перед Богом, дети мои. Я знал, что ваше упорство многого стоит, и ваш пример достоин стать частью нашей истории…
— Спасибо, губернатор, но нам бы не хотелось, чтобы мужчины из Джеймстауна узнали, что их невесты стали женами другим мужчинам. Слава Богу, они не знали наших имен, иначе, кто знает, как могло все повернуться, встреться мы с ними.
— Я начал рукопись о нашем пути, о наших достижениях… Я хочу лишь сказать, что вы с Клер останетесь в истории этого города. Когда-нибудь эта история станет известна всем, и вами будут восхищаться, — горделиво рассказывал он, а я знала, что такая книга есть, но в ней не было ни слова о Клер и обо мне. Вот они — изменения, что мы привносим в историю.
— Чего это я разболтался, идемте, идемте ко мне, сейчас к нам присоединиться человек, что обязательно поможет в вашем деле, — поспешно надевая куртку, бубнил непривычно, по-старчески он, хотя лет ему было не больше тридцати пяти.
Наш свадебный обед приготовили две женщины пуританки, что, скорее всего, вели хозяйство у губернатора. Стол был накрыт на четверых, и это успокоило нас, и позволило мне снять куртку, что скрывала грудь, распустить волосы и порадоваться моменту.
Этот новый человек не был посвящен в наш праздник, но с удовольствием пил эль за здоровье и хорошее начало нашего дела. Губернатор многозначительно поднимал кружку, давая понять, что пьет за нас.
— Миссис Колдер, ваш муж поможет развитию животноводства в Америке, если вы продолжите производство этой проволоки, — старался поддерживать разговор человек, ухода которого мы ждали с удовольствием.
Губернатор лично завизировал нашу посылку, мы оплатили труд по доставке, и могли уже собираться в обратную дорогу, но в этот момент в дом губернатора постучали, и вошла знакомая нам всем миссис Джордан — землячка Бернарда.
Ее радостный крик, скорее всего, слышали все соседние дома. Сначала не узнав меня, она выспрашивала его, но поняв, что я теперь тоже принадлежу теплой ее сердцу фамилии, пригласила нас в гости.
Мы артачились, но она не отступала:
— Всего то пару часов, и отпущу вас. Каких-то пара часов, дети мои.
— Хорошо, только на час, чтобы поздороваться с мистером Джорданом, — ответил Бернард, и мы, поблагодарив губернатора, и распрощавшись с человеком от компании, пошли за ней.
— Дорогая, надень свою куртку и кепку, я пришла туда не с визитом вежливости, а затем, чтобы предупредить вас…
— Что случилось? — перебила ее я, натягивая кепку.
— Здесь уже знают о вашем прибытии, и, скорее всего, вас уже разыскивают. Мой муж уже отправился за лошадьми. Он приведет их к тому месту, ну, за вашим огородом, а мы с подругой поднимем шум на берегу, мол матросы что-то украли или прозевали. От нашего крика все солдаты подтянутся туда.
— Спасибо вам, мэм, — повернувшись к ней, тихо сказал мой муж.
— Пока не за что. Эти новые солдаты лишь выполняют приказ. Когда они прибыли сюда, чтобы посадить вас на борт, и отправить-таки в Джеймстаун, вы уже месяц, как ушли, и соответственно, губернатор сказал, мол, вы ушли тайком, и скорее всего, погибли в лесу. Наши мужья подтвердили, что искали вас больше двух недель. Они трусы, и не сунулись дальше границ вампаноагов, но твое появление вызвало интерес. Кто-то громко сказал, что это та девушка, с корабля невест.
— А как же Бетси и Оливия? Они остались здесь, у них родились дети, они замужем. Только это спасло их от указа короля. Но, семьям их мужей теперь придется возмещать стоимость их проезда, — хмыкнув ответила женщина, что при всей своей неуклюжести и полноте, старалась идти быстрее.
— Спасибо. Мы идем в лес и ищем там мистера Джордана, так? — уточнил Бернард, и осмотрелся.
— Да, и как только вы услышите шум, гам и крики, гоните что есть мочи, спасайтесь. Да благословит вас Бог, — перекрестила нас она с явной одышкой.
— Мисс, я хочу предупредить вас. Скоро жизнь здесь изменится. Я знаю, что вы не истовая пуританка. Это место скоро будет началом казней, началом гонений на ведьм… — начала было я. Мне так хотелось сделать хоть что-то доброе в ответ на ее помощь, но она перебила меня со смсехом:
— Да какая же я ведьма? Я пью скотч и работаю в огороде, пока эти святоши молятся. Я работаю как проклятая, как и вся моя семья.
— Послушайте ее. Это правда. Будьте скромнее, это спасет жизнь вам и вашим детям. Пойте наши песни за закрытой дверью, а на улице почаще вспоминайте о Боге, — серьезно сказал Бернард, и ее улыбка слетела с лица.
— Думаете?
— Знаем. Это все, что мы можем сделать — рассказать вам и предупредить. Не говорите об этом с ними. Они хорошие люди, но место и время меняет людей. Будьте здоровы, и спасибо еще раз, — сказала я и поцеловала женщину в щеку.
Уже будучи у кромки леса я обернулась — она так и стояла там, прижимая ладонь к месту моего поцелуя.