– Да хоть бы и земляне, чем они хуже.
– А я? Ты правда никогда меня не оставишь?
– С какой стати я должен тебя оставлять? Придумала тоже.
– Понимаешь, у меня очень, очень непростой характер, тебе со мною будет трудно.
Алмон улыбнулся.
– Справлюсь как-нибудь, у Патриция характер нелегче, я так думаю. Не поверишь, но у нас не было ни единого конфликта за все время нашего сотрудничества. Тебя это успокаивает?
– Немного, – слабо улыбнулась девушка.
– Давай руку. И помни, новый мир обязательно прорастет.
Терр-Розе точно рассчитала выход из Транспортного Канала, и Дракула выскользнул из Вихря рядом с его невидимым на Земле жерлом. Ноги вампира вязли в мягкой свежевспаханной земле. Теплый пар весенней пашни дурманил пряным духом, но Дракуле было не до земных ароматов. Он бросился к ближайшей лесополосе, радуясь, что кругом ночь. Приняв облик черного ворона, вампир взлетел в воздух, тяжело хлопая крыльями, и уселся на ветку дерева. Ему было тошно и позорно сидеть на ветке, и очень хотелось вернуться обратно во Дворец и забыть обо всей истории, как о дурном сне.
– Ну, пойдем, – Алмон взял руку Анаис в свою ладонь. – Главное, не смотри на них.
Анаис закрыла глаза и шагнула вперед. Под ногами лопнуло, растеклось нечто вязкое и теплое, издав всхлипывающий, душераздирающе-жалобный звук… Анаис дернулась назад, но Алмон не отпустил ее.
– Только не смотри, только не смотри, – повторял он, – иди вперед и думай о горах у самого красивого моря на свете.
Анаис сделала еще шаг и еще. К своему собственному сожалению, Алмон глаз закрыть не мог, он должен был видеть куда идет и, волей-неволей, приходилось смотреть, как лопаются тонкие поверхности глазных яблок, как выплескиваются желто-зеленые гнойные струи…
– Не смотрите на меня, не смотрите, – повторял полуволк, чувствуя, как его мозг дробится на гулкие свинцовые шары и они принимаются раскатывать по черепной коробке, – я не виноват, что мне приходится убивать вас… не смотрите на меня…
Но глаза продолжали смотреть, кто с ненавистью, кто с любовью, кто с ужасом или с презрением. Наступая на их черные зрачки и разноцветные радужки, Алмон чувствовал, как грань между разумом и безумием становится все тоньше и тоньше…
Ковер из глаз внезапно оборвался. Полуволк ступил на твердый грунт, и вытянул полубесчувственную Анаис. Впереди виднелось грязно-синее, искореженное жерло Транспортного Канала.
В мирах существуют разные Вечности, разные по форме и по содержанию. Свою вечность может создать кто угодно – один или вместе с целым Космосом. Желающих создать свою вечность так много… но лишь единицы достигают цели. Отчего же? Секрет прост – лишь единицы способны точно и четко объяснить: зачем им это нужно.
– Девочка, очнись, мы пришли.
Анаис открыла заплаканные аквамариновые глаза, увидела измученное столетьями жерло и, улыбнувшись, прижалась к Алмону. Она ничего не могла произнести, просто слушала, как бьется его сердце. Зона съежилась и отступила прочь, вытесненная из души высоченным полуволком в военной рубашке. Алмон смотрел на нее улыбающимися теплыми карими глазами и думал о том, что ради этого маленького человечка он готов исходить вдоль и поперек любую Мертвую Зону.
– Ты правда, никогда не оставишь меня? – прошептала Анаис. – Ты всегда будешь рядом со мной? Пообещай.
– Я всегда буду рядом с тобой.
Освещая путь украденным в коридоре светильником, Сократ спускался в подземные этажи Дворца.
– Зачем я это делаю? – бормотал он, на ходу прихлебывая вино из плетеной бутыли. – Зачем мне все это надо? Ведь это совершенно не мое дело. Чье угодно, но только не мое.
Но, тем не менее, продолжал спускаться все ниже и ниже, освещая края лестницы без перил, казалось, она висела в пустоте пространства. Сократ в сотый раз сверился с нарисованным планом, хлебнул еще вина и вытер пот со лба.
– Один шаг в сторону и вниз загрохочу… не надо в сторону… не надо… и не загрохочу… Я сам с собой разговариваю… докатился… Гадство, страшно, однако! Ради чего я туда поперся? Ради чего?
Толстяк остановился, присел на ступеньку, шумно отхлебнул из наполовину пустой бутылки и перевел дух.
– Я не знаю этого волка, пару раз видел Анаис, я их даже не люблю совсем, – дискутировал он сам с собой. – Ну, подслушивал я разговоры Терки и Драки, и что теперь? Работа у меня такая – подслушивать. Я даже ничего не хочу поиметь с этой ситуации…. – Сократ на секунду замер и улыбнулся. До него дошло, чего же он хочет и зачем, собственно, рискует спускаться в Дворцовое подземелье.
– Алмон, – на губах Анаис блуждала легкая отрешенная улыбка, – через пару минут мы будем на Земле. Ты готов?
– Готов. Вот уж там обрадуются, – усмехнулся полуволк. – Но мы будем вести себя тихо, прилично и никто не заподозрит нас в незаконной эмиграции, да?
Почва слегка пружинила под ногами.
– Мы всегда будем жить на Земле? – девушка взяла полуволка за руку.
– Весь мир перед нами. Где захотим, там и будем жить. Можно тебя попросить об одном великом одолжении?
– Да? – она посмотрела в лицо Алмону. Его карие глаза смеялись.
– Оставь Зоне этот синий шарф, видеть уже не могу, как он болтается у тебя на волосах.
– Легко! – хохоча, Анаис сорвала тонкий, почти невесомый шарф, подбросила в пространство и он неподвижно завис.
– Алмон, а что ты сделаешь сразу, как попадешь на Землю?
– Искупаюсь в холоднючем море прямо в одежде. Очень понравилось.
Анаис засмеялась. Висевший в воздухе синий шарф стал распадаться на синие треугольники.
– Как здорово, – Анаис, залюбовалась этим зрелищем, – даже потрогать хочется!
Она подбежала к мерцающим треугольникам, протянула руку к самому яркому, и вдруг за ее спиной раздался странный звук: будто кто-то наступил тяжелым сапогом на корку льда. Анаис замерла и обернулась. Полуволка подбросило высоко в пространство и некая сила разорвала его тело на тысячи зеленых лоскутьев. В оцепенении Анаис стояла и смотрела, как они плавно падают вниз, рассыпаясь искрами.
– Да нет, – прошептала она и неуверенно улыбнулась, – нет… не надо… не может…
Мерцающие лоскутья сыпались и сыпали и, коснувшись грунта, вспыхивали, растекаясь едва заметными ручейками.
– Алмон… Алмон! Алмон!!
Мертвая Зона размашистыми буквами выводила ее слова во времени и пространстве. Ноги Анаис дрогнули, она упала на колени. На мягкой почве еще виднелись следы, оставленные ботинками полуволка.
– Нет, Алмон, – прошептала Анаис, – не надо… да пропади он, этот шарф… Алмон, не надо! Где… где…
Анаис казалось, что она сама стоит в стороне и просто смотрит, как какая-то слепая девушка водит пальцами по постепенно исчезающим следам… Следы выравнивались. С застывшего темно-бордового неба Зоны на Анаис смотрели какие-то лица, какие-то души, какие-то судьбы, а в пространстве догорали последние красно-зеленые искры.
– Ты не можешь взять и умереть, Алмон… ты не можешь бросить меня… ты не мог обмануть меня… Ведь ты же обещал! Обещал никогда не покидать меня! Алмон!
Она уткнулась лицом в ровную бесцветную почву. Ничто больше не нарушало тишины Мертвой Зоны, кроме тихого голоса Транспортного Канала.
– Все, – беззвучно произнес Георг, обращаясь к пепельнице из черного хрусталя, ее больше нет. Глаз Идола похоронен в Зоне. Всё кончено… Алмон, перед тобою Канал… возвращайся на Марс… Я приказываю тебе… прошу тебя, Алмон… возвращайся.