- Солонский князь не трус, он гордый. Но с ним хорошо мир иметь, - прижалась к Алексею Эрдени.
Однако правильно было сказано - ежели хочешь мира, то готовься и к войне. Этому принципу Сазонов следовал буквально. Он немедленно принялся за изучение конструкции новой ангарки, найдя её предельно простой и эргономичной. Единственным минусом стало лишь небольшое количество нового оружия, всего двадцать четыре ствола. Половина из них - переделанные ружья.
Ночью, после очередной порции любовных утех, Эрдени прижалась горячей щечкой к влажной от пота груди Алексея и в который раз зашептала об устье великой реки Амур, где жила её семья. Там, где Амур изливается в океан широким потоком. А за полосой океанских вод лежит Сахарэн мосири - волнообразная земля, родной остров утара Косамайну - отца Эрдени. Кузнец Косамайну, после ссоры с нишпа Варойо, вождём его рода, ушёл на северный Сахарен, а затем и на Амур. Там жила родня Косамайну. Там же родилась и Эрдени и оба её брата. И там же она была похищена дикарями-сумэренкур. Грязные и дурно пахнущие, в одежде из рыбьей кожи и босые, они утащили её в свои убогие жилища и вскоре отдали Эрдени солонскому князьку, который, в свою очередь, обменял девочку даурам. Даур Мингит, у которого она жила целый год в услужении, подарил несчастную девушку юному князьку Албазе. К счастью тот словно не замечал очередную жену, так ни разу не разделив с нею своё ложе. К счастью для Алексея, потому что для самой Эрдени это было довольно оскорбительно - считаться женой, но ни разу ею не побыв. Албаза же всё время проводил с другими, более старшими жёнами. Теперь Эрдени поняла, как ей повезло, ведь её Алексей очень обрадовался тому, что его женщина не досталась прежде никому из мужчин. А сегодня Алексей сказал, что должна стать его женой! А ещё приехал старик, который поженит их по закону, принятому у народа её будущего мужа. Но до свадьбы она должна будет принять новую веру, также принятую у народа Алексея. Он же при этом объяснил ей, что её личное дело принимать ли эту веру всем сердцем или оставаться со своим верховным богом, что сотворил мир - Пасэ камуя. Но для того, чтобы их единение не вызывало сплетен среди людей, Эрдени нужно было пройти обряд посвящения в таинство новой веры у того худого, жилистого старика.
- Для меня важнее быть с тобой, Алёша, - говорила тогда Эрдени, - а Бог, он един. Просто у него много названий.
Карп остался доволен увиденным. Всё, начиная от глинобитных домов, поделенных на светлую и тёмную половины, от удобных отхожих мест и кончая условиями содержания скота, говорило о том, что народ сей крепкий и хозяйственный. Сами дауры были низкорослы, но крепки телом, в отличие от тунгусов имели они и растительность на лице - у многих мужчин была довольно густая борода, что для русского взгляда было приятно. Отец Кирилл с явным удовольствием предвкушал значительное увеличение своей паствы.
Раннее утро на Волге, по-над рекой стелется белёсый клочковатый туман, уже вжимаясь в берега, где прильнули ветвями к воде кучно растущие ивы. Солнце греет чуть-чуть, начинается день, ногам зябко ступать по холодной росистой траве. Ивашка пробирался к реке - умыться, да ещё раз приглядеться к островку, к которому плавали все большие мальчишки деревеньки. Хоть и прохладно было, но от воды, казалось, шло тепло. Закатав штаны, Ивашка вошёл по колено в воду и с удовольствием принялся умываться, шумно отфыркиваясь. Поначалу незаметный для уха звук постепенно добавлялся к плеску воды и мальчишка завертел головой, отыскивая источник неясного шума. Ничего необычного видно не было, однако шум нарастал. Подалече всхрапнул конь.
"Стук копыт" - понял Ивашка, удивлённо пробормотав:
- Кто это с утра-пораньше коня выпустил?
Распрямившись, Ивашка внимательно оглядел поле - коня видно не было. Тут взгляд его упал на берег.
- Пресвятая Богородица! - из исчезающей утренней дымки вынырнула под мерное постукивание копыт первая лошадь, за ней вторая, третья. Всадники в лисьих островерхих шапках. Конная колонна начала разворачиваться веером, выходя на засеянное ячменём поле. Крупные капли упали с подбородка замершего мальчишки, Ивашка, не отводя глаз с надвигающейся беды, начал пятиться.
"Замирили же татар давным-давно, никак! Откель они?"
Пятился он, покуда не свалился оземь, наступив на мокрую корягу. Только теперь Ивашка со всех ног припустил к деревеньке, закричав:
- Татары! Татары!
Улепётывающего мальчишку легко нагнал один из всадников, со смехом оторвав его от земли и рывком перекинув через седло. В нос ударило конским потом. Татарин вскоре посадил Ивашку на коня более привычным пареньку способом и показав ему пальцем, не балуй, мол, принялся раздавать команды своим людям, окружавшим деревню. Небольшая, всего с десяток дворов, деревенька, с одной стороны прикрытая густым лесом, а с другой - широкой балкой, обезлюдела за каких-то полчаса времени. Однако, на этот раз татары никого не рубили и ничего не жгли. В деревне осталось лишь полтора десятка стариков, все остальные были уведены в сторону Васильсурска. Туда же тянулось и ещё с десяток небольших караванов испуганных, ничего не понимающих людей.
В Васильсурске крестьяне Засурья к горестному их изумлению были буквально проданы стрелецкому начальнику из Казани. Как и остальные несчастные, засурцы, вместе со своими пожитками, были согнаны на лодии, как и остальные крестьяне. Через некоторое время, когда люди расположились на палубах и прекратились жалобные и гневные выкрики крестьян, караван из двенадцати речных судов неспешно взял курс на Казань от пристани хиреющего городка на Волге, давно потерявшего свою значимость граничной крепости.
- Тятя, что деется? - спрашивал Ивашка отца. - Куда мы плывём?
- И не пытай меня о сём, Ивашка. Главное, что живот свой сохранили, а там посмотрим, что дале будет, на всё воля Божья, - отвечал отец, прижимая к себе заплаканную мать, без чувств лежащую на тряпье.
Ивашка с явным неудовольствием отметил отцову покорность судьбе. Присев на мешок, мальчишка подпёр голову кулаком и хмуро оглядывал медленно проплывающие мимо волжские берега, которые с каждым часом отдаляли его от родных мест.
Итак, минуло ровно десять лет с того момента, как нога гражданина Российской Федерации первый раз ступила на столь далёкую сибирскую землю. Причём, далёкую не только географически, но и сильно отстающую во времени от той Земли, что они покинули. Было совершенно неясно, является ли этот мир прошлым их родного мира или это лишь слепок, параллельная реальность, одно из многих зеркал той Земли, что они знали. Земли, такой родной и кажущейся доброй, несмотря на все те мерзости, что там творились. Сейчас они не вспоминаются, а пропавший мир ассоциируется только с домом, семьёй и друзьями, с любимым человеком или тем делом, что занимало тебя всего, но в той, прошлой жизни. Эта жизнь началась внезапно и резко, с чистого листа. Здесь неважны были личные проблемы, они казались столь чуждыми и мелкими, по сравнению с общим желанием выжить в условиях, которые подкинула им судьба. Потом людям захотелось не просто выжить, но и защитить себя, а потом и заявить о себе. Сейчас же, спустя десять лет они уже думали не о том, чтобы просто жить в своём новом мире, ставшем им вторым домом, а идти вперёд.
В отсутствие доступной к добыче нефти, ставка в экономике княжества автоматически падала на каменный уголь, запасы которого представлялись пока неисчерпаемыми. Уголь из-под современного Черемхово уходил в коксовые печи Железногорского рабочего посёлка. Там же пустили и первую мартеновскую печь в этом мире, с принудительной подачей воздуха от гидропривода. Чугуном её снабжали несколько плавилен железной руды. Постепенно посёлок разрастался, на Илим приходилось отправлять всё больше специалистов и работников. Но людей всё равно не хватало. Тунгусов же привлекать на работы, кроме погрузочно-разгрузочных, было невозможно. Они могли, устрашившись фронта работ, просто откочевать на сотню километров и вспоминать жаркий цех лишь как одно из воплощений жилища злых духов и их человеческих слуг. Так что пока они работали, свозя на оленях богатую руду Железной горы к плавильням - и то хорошо.
Небольшой прокатный стан позволял накапливать заготовки для будущего строительства от арматуры до стальных лент. Попутно, фосфаты, применявшиеся при производстве стёкол при взаимодействии с коксом и песком, дали возможность получать при сильном нагревании белый фосфор, при дальнейшей перегонки его в фосфор красный появилась возможность производить фосфорную массу для спичек, столь необходимых для абсолютно всех жителей Ангарии. Радек, тут же распорядился ставить отдельное помещения для небольшой бригады спичкоделов, разглядев в этом производстве немалую выгоду от возможного экспорта в Московию.
- Будет греметь в Европах не шведская спичка, а ангарская, - ухмылялся профессор.
Отмечать десятилетие пребывания экспедиции на Ангаре люди собрались в клубе ангарского кремля. Днём было жарко, поэтому окна открыли настежь. Накрытые скатертями столы, заставленные разнообразной снедью и питьём, стояли двумя длинными рядами. Более всего это походило на традиционное собрание одноклассников. В зале царила непринуждённая обстановка, смешки и группки по интересам, стенгазеты и аппликации, развешанные по стенам, всё это было как там... дома. Соколов не хотел превращать встречу в отчётное собрание с лозунгами и обещаниями. А просто всем вместе приятно провести вечер. Несмотря на то, что среди собравшихся до четверти присутствующих было из группы Корнея Миронова, никакой скованности у них не было. Новички быстро влились в ангарское общество, практически не отличаясь от россиян. Отличались лишь миры, откуда люди попали в Прибайкалье.
Русины и россияне делились информацией, удивляя друг друга фактами из жизни своих стран, а точнее одной страны, одинаково родной для них всех. Среди людей Миронова в основном были инженеры и техники, а так же бойцы охраны, пара биологов и один медик. В клубе они были все, а вот многих ангарцев недоставало. Не могли оставить свои рабочие места люди на угольном карьере, в Железногорске, в Порхове, на химическом производстве. А на далёком Амуре оставались люди Сазонова. Петренко, не говоря уж о его пограничниках, никак не могли оставить крепость - на границе княжества было неспокойно, погранцы постоянно наблюдали ватажки казаков, числом до сотни человек. Несколько раз назревали и стычки на Нижней заставе, исправно докладывающей о чужаках. Лишь оперативность бойцов крепости не давала казакам простора для их бесшабашного озорства. Во Владиангарск совсем недавно была доставлена партия новейших винтовок, а на службу прислано шесть человек - совсем молодые переселенцы из литвинов и пара тунгусов. Кстати, Илимский посёлок чах на глазах, литвины оказались никакими крестьянами. Городские жители, они не могли и не хотели заниматься сельскохозяйственной работой, правда, не все, но большинство из них. Потихоньку посёлок расселяли по княжеству, главным образом в Железногорский рабочий посёлок. Тут уж спуску им не давали, приходилось работать.
Так что, вместе с русинами, в зале ангарского клуба собрались чуть менее шести десятков человек. Ближе к вечеру улыбки сменились погрустневшими лицами, сознание людей занимали воспоминания о прошлом, грусть и тоска овладевали умами.
- Ладно, хорош сопли жевать, - негромко проговорил Ринат, перебирая струны гитары. Вообще, в экспедиции гитар было две и обе они активно использовались на разного рода творческих мероприятиях, часто проводимых в посёлках. При этом гитары кочевали из посёлка в посёлок. В основном пели песни общеизвестных в ангарском социуме авторов - Высоцкого, Цоя, Шевчука, Кинчева и немногих других. Даже кое-что из шансона исполняли. Когда стемнело, под шашлыки напевали негромко, больше слушая исполнителей.
По иронии судьбы, в обоих экспедициях было лишь по одному уроженцу не европейской части России - это родившийся в Южно-Сахалинске Сергей Ким, сержант морской пехоты и Семён Яковлев, бывший житель Барановска. Этот город, как выяснилось, стоял в южных владениях отколовшейся от социалистической Русии бывшей её провинции Аляски, на месте знакомого россиянам канадского Ванкувера. Поздним вечером, когда все разошлись в группки по интересам, в одной из таких, сидя у костра и попутно наслаждаясь шашлыком, Семён рассказывал об истории освоения его родного края. В целом, в начале выходило всё так же, как и в истории россиян, но было лишь два исключения, которые кардинально меняли всю дальнейшую картину. По-первых, Аляску не продали и не сдали в аренду, а во-вторых, на доктрину американского президента Монро, объявленную им во всеуслышание и фактически объявлявшую оба американских континента вотчиной САСШ в Русии нашёлся свой ответ. Стефан II Бельский, русинский император и современник Монро, выдвинул свою доктрину, направленную на коллективное освоение обеих Америк в коалиции с Испанией, Францией и Британией. В итоге, того переломного момента, когда САСШ, сломив Испанию, отобрала у неё Кубу, Пуэрто-Рико и Филиппины, а после этого оглянулась с интересом на остальной мир, в мире Яковлева не было. А САСШ, собранная из двадцати восьми штатов, в которых постоянно кто-то тянул на себя одеяло, по сути ничем не отличались от Соединённых штатов Бразилии. Подоткнутая со всех сторон русинскими, испанскими, французскими, британскими и индейскими государствами и анклавами, САСШ ничем не выделялись на фоне Канады, Мексики или Колумбийской республики. Поэтому Семён с озабоченным интересом слушал о США и об их глобальной роли в мире россиян, немало удивляясь тому могуществу, что приписывали этим лоскутным штатам, поставлявшим на Аляску отличный текстиль.
- А кто же у вас рулит планетой? - спросили Яковлева.
- Чего рулит? - не понял русин.
- Ну, кто в вашем мире находится среди великих держав? - уточнил вопрос Саляев.
- Как кто? Кроме нас, очень сильна Германия конечно. Ещё Британия, Франция, Южноафриканский Союз, Парагвай, Корея, ну и Колумбия. Но это до войны...
- А что за война? С Китаем, о той, что наши янки рассказывали? - разом напрягся народ.
- Ага, - невесело улыбнулся Яковлев. - Как только Китай объединился, сразу началось - то на Туркестан рот раззявят, то в Монголию лапы протянут, то к маньчжурам в полезут. То в японские прибрежные города начнут толпами прорываться. Хорошо, что у нас с ними общей границы не было, но это недолго было, потом появилась.
Люди Миронова мрачно уставились на огонь, пляшущий красными язычками между поленьев. Каждый из них в этот миг вспоминал о том, как эта война отразилась на их семье, ведь мобилизация была тотальной и спешной. Заводы не успевали собирать технику. Тогда китайцев остановили только на Тоболе и задержали на линии главных рек Даурского края - Амуре, Уссури и Сунгари.
- Семён, а почему вдруг Парагвай и Колумбия у вас в передовых странах находятся? У нас они вообще практически неизвестны, ну разве что Колумбию знают по наркоте и одной певичке с большой... долей таланта. А Парагвай - так вообще нечто очень далёкое и неизведанное, - озадачился Карпинский.
- Ну как, Колумбия - это огромная страна, почти треть Южной Америки. Нефти там очень много, алмазов и всего прочего, канал панамский. Бразильские штаты, правда, чуть больше, но они сильно зависят и от Колумбии и от Парагвая, который эти самые штаты, и Аргентину в придачу, неплохо подоил на репарации и земли.
- И там война была? - удивился Ринат.
- Да давно уже, - махнул рукой Яковлев.
Русия в Южной Америке тогда делала ставку на Парагвай, амбициозное молодое государство, которое было слишком независимо от мировой экономики и старалось развивать свою экономику не только за счёт кредитов и вывоза природных богатств. С остальными странами Южной Америки тогда нам не удалось наладить сотрудничество, а Парагвай и Уругвай охотно покупали у нас машины и технологии. Немецкие, французские или британские товары и патенты были существенно дороже, но сидевшие на европейских кредитах правительства Бразилии, Аргентины и Колумбии делали свой бизнес так, как им диктовали из Лондона, Парижа и Берлина. А началось всё с того, что новый президент Уругвая Хуан Борда решил соединить свою страну с Парагваем по итогам всенародного волеизъявления, когда более восьмидесяти шести процентов уругвайцев высказалось за объединение с Асунсьоном.
- Ну я помню, читал про Парагвайскую войну. Но Парагвай тогда потерял более чем две трети населения, половину территории и потерпел полное поражение, - удивился Карпинский. - У вас по-другому было?
- Ну да. Москва сразу надавила на Лиму, поэтому Колумбия не вмешивалась. А вторгшиеся в Уругвай бразильцы были выбиты парагвайскими войсками, в составе который было много русинских высших офицеров. Парагвайцы пошли на Рио, а вторая их армия, сдержав аргентинцев в пограничных сражениях, так же вскоре стала давить на них, заставляя аргентинцев отступать вглубь своей территории. Война закончилась быстро.
- Ишь ты, - процедил Ринат и с ехидной улыбкой добавил:
- Дела-то какие. Вячеслав Андреевич, может спирту по этому поводу разбавим?
- Нет, - рассмеялся Соколов, - ты мне зрячий нужен.
- Кстати, - сказал вдруг Миронов, - у меня есть литр французского коньяку, припрятал давно уже. Теперь, думаю, в самый раз будет.
- Опа! Конечно в самый раз! Хотел бы сказать, что с меня лимон и шоколад, но ларёк уже закрыт. Будем дружить так, без прибамбасов. Если товарищ Соколов не против, - искрящиеся восторгом глаза Рината смотрели на Соколова с немалой надеждой.
Не против, конечно. Я и сам, так сказать, качественный продукт с удовольствием испробую. На юбилей-то!
- Может и пиво варить будем, Вячеслав Андреевич? - Карпинский решил под шумок продвинуть свою идею.
- Пётр, погоди-ка! Не ранее того момента, как мы все и наше государство твёрдо на ногах стоять будет, иначе чревато.