АНГЕЛ НА СНЕГУ
О том, как демоны становятся людьми,
Не написано и сотой доли той макулатуры,
Что посвящена обратному процессу.
Это понятно – такая ситуация нереальна.
Но что, если…
Впрочем, «если» уже произошло.
1. О непредвиденных последствиях ссор
«Что она о себе возомнила?» – думал Пейнджел, лихорадочно собирая рюкзак. Время возвращаться в родной шкаф пришло на два месяца раньше, чем предполагалось. И не надо смеяться – встроенный в нишу гробик без полок два на метр на полтора был самым завидным апартаментом в общаге третьего прихода. Но точившие на это место без солнца зубки товарищи круто обламывались – от своей привилегии обитать там Пейнджел никогда бы не отказался. А что спать стоя приходится, так все решаемо при условии грамотного применения искусственной гравитации. Но каким бы уютным ни был шкаф (понимаете, стопроцентная звукоизоляция не везде встречается), все равно перспектива в одиночестве торчать в нем до возвращения дочки из «Пути истинного Света», где та изъявила желание учиться, была несколько мрачноватой. Поэтому Пейнджел предпринял очередную попытку восстановить отношения с ее матерью. Не потому, что других кандидатур не было – просто Дж’ала стояла в длинном списке на первом месте. По старой памяти она вполне благосклонно приняла вампирчика, но Пейнджел позабыл старое правило «Чем меньше женщину мы любим, тем больше мы ей надо», поскольку всегда руководствовался им, изменяя вторую часть на «тем больше времени на сон». В условиях некоторого дефицита бывшего сильного пола даже хейтерши были вынуждены цепляться за попавших в их сети парней. К сожалению, Дж’ала была не просто хейтершей. Ее время от времени заносило в такие теологические дебри, что на крыше это сказывалось не лучшим образом. Вот и сейчас, вбив себе в привлекательную головку, что наличие такого совершенного представителя мужского рода мешает ей адекватно воспринимать окружающий мир, Джей решила для разрядки нервной системы устроить небольшой скандал. Скандал был устроен в клубе «Малина» – перестроенном сортире, как его всегда называл Пейнджел. Оное здание располагалось в кустах растения, давшего ему имя, причем так удачно, что без царапин туда никто еще не приходил. Итак, дойдя до точки кипения металла еще по дороге («забыв», что пойти в «Малину» была ее идея, Дж’ала обвинила в повреждении своего кожного покрова спутника, не успев переступить порог клуба), пара, так и не согласовавшая свои отношения с гипотетически не существующими высшими силами, устроила нечто до крайности безобразное. Народ в количестве трех штук порадовался бесплатному развлечению. На свою беду, утомленный непонятным поведением подруги жизни Пейнджел забыл правило номер два: «Никогда не соглашайтесь с женщинами, они тут же изменят мнение» и предложил временно разбежаться, дня на два, и трезво оценить ситуацию. В ответ на это Джей ликвидировала одну из бутылок светлой отравы с нарисованной на этикетке дохлой мышью и заявила, что ангелочек может уматывать туда, откуда прибыл и даже дальше, поскольку она его видеть не хочет. Тут до Пейнджела дошел его промах, но он немедленно повторил сомнительное достижение. В смысле, сообщил Але, что без ее присутствия мир резко светлеет и сам он не знает никого, кто так кардинально менял бы его отношение к жизни с умеренной ненависти на лютую. Джей только что вынесло на гребне светлой настойки из зарослей заповедей хейтерского кодекса, она обиделась и велела убираться из ее палатки на сверхсветовой скорости. Пока она сама не соизволит вспомнить о существовании угрозы общественного спокойствия по имени Пейнджел. В общем, поговорили. Проверив наличие всего небольшого набора вещей, хейтер покинул разбитую на крыше какого-то бывшего завода палатку и спустился вниз, пользуясь лестницей. Исключительно по той причине, что хотелось прыгнуть, желательно на дурную голову. Девятнадцатый приход, он же обладатель рекорда по количеству ортодоксалов и шокеров, занимал семь зданий у самой границы населенной людьми зоны с одной стороны и города с другой. По кодексу, предписывавшему по возможности воздерживаться от сверхспособностей, когда они облегчают жизнь, несколько кварталов до третьего прихода требовалось переться на своих двоих. С целью избежать ненужных жертв среди слабонервного населения, Пейнджел экипировался по типу наиболее встречающихся в последнее время в зоне товарищей. То есть – кожаные штаны, позаимствованная по доброй традиции из соседней палатки майка с надписью, ничего не говорившей предыдущему владельцу (разве что когда тот пребывал в состоянии белой горячки), а теперешнему – тем более, и косуха с металлическими побрякушками (тоже не так давно примеченная в состоянии плохого лежания). Заостренные от природы уши потомок трех признанных великими наций (демоны Хаоса, вампиры, и со стороны отца – нолдоры, но это уже из области подозрений) убрал, переделав под стандартные человеческие, то же самое он проделал и с клыками. В общем, получилось нечто очень напоминающее человека офигительной красоты с ярко-красными волосами. Но такой цвет встречался не так редко, как можно было подумать. Город до занесения в него по второму разу человеческой заразы напоминал хорошую работу нейтронной бомбы (чисто, тихо, материальные ценности на месте), но непредельщики, с которыми честные хейтеры были вынуждены делить территорию, нуждались в материале для экспериментов, а к этой категории люди в основном и относились. Конечно, с великой радостью чокнувшиеся на почве науки товарищи резали бы своих собратьев-демонов, но Феникс вовремя откинула коньки, и до этой реформы дело не успело дойти. Пейнджелу было давно до пятой точки, кто там сидит в шефском кабинете, а негативного отношения к Феникс он, как и все хейтеры, при всем уважении к обязывающему ненавидеть все закону, испытывать без труда не мог. Без этой выпирающей из рамок личности они до сих пор бы пробавлялись мелкими пакостями, ловя взгляды в стиле «вы б работать пошли, что ли». А так – свой мир, гора возможностей развиваться внутренне и внешне, поддерживая баланс между отношением к окружающему и отношением окружающего. Если бы еще без непредельщиков… Хотя, так даже лучше. Больше свободы в выборе жертв. Пейнджел хмыкнул. Он остановился уже на территории людей. У него был выбор – возвращаться в шкаф или попытать счастья с другими знакомыми. Нет, если бы Джей не строила из себя ненормальную с упорством, достойным лучшего применения, и приняла наконец как должное, что их отношения можно классифицировать как приемлемую и рекомендуемую темную любовь… Конечно, «что это за темная любовь, когда нам одинаково хорошо?», цитата от Алы… Зря он признался в своей легкой склонности к мазохизму… А ведь так все хорошо начиналось, и сам же испортил. Пейнджел вспомнил, как началась эта связь. Красноглазая девчонка, отбитая им у предыдущего кавалера (полноправного обитателя «Экзотика») всего одним комплиментом («У тебя лицо невинной жертвы, и немного есть от палача», написал он тогда на листке для записей и послал ей), неожиданное рождение дочери, которое они совершенно не планировали, первый разлад («Я не собираюсь всю жизнь посвящать этой девчонке, она твое отродье, забирай ее себе!»)… Да, Алару он тогда действительно забрал, увез с собой в Департамент, где поселился у мемориального кактуса, упертого волнистыми на тысяча сто пятнадцатый с целью привлечения большего количества народа в свою ветку. Неудивительно, что девчонка научилась читать по вытащенным из мусорки книгам Нострадамуса – другой литературы не было. Маленькая Алара не поддавалась на провокации соседей – тогда еще не было отдельной реальности для хейтеров, Феникс еще только думала занимать шефское кресло под именем Крэш, и особых альтернатив, кроме тысяча сто пятнадцатого и местных команд суженной специализации, для молодежи не существовало – и решила быть хейтершей, хотя Пейнджел и не думал настаивать. Потом к власти пришла Феникс, Джей на короткое время вернулась в семью, Пейнджел с головой погрузился в проблемы родного третьего прихода, воевавшего с непредельщиками за здание, определенное под общагу, и за время этих боевых действий, продолжавшихся до собственноличного визита Феникс, Ала успела отравить не так давно ненужную дочку ортодоксальной ересью. Пейнджел спохватился поздно. Алара уже решила угнести саму себя до максимума. Чтобы потом не возникало проблем с обоснованием наездов на тех, кто прокололся и оказался рядом. Для этой благой цели в качестве первой ступени было избрано поступление в «Путь истинного Света», учебное заведение, основанное Феникс для совестливых демонов, по причине полного отсутствия таковых укомплектованное лентяями, разгильдяями и дегенератами. Договариваясь с местным директором, Пейнджел позволил себе честно сказать, что присутствие его дочки в стенах «Пути» будет первым по значимости благодеянием для этого места. Так вот, Алара училась без отрыва от процесса, наведываясь к отцу только на каникулах, и то не на каждых. Второй год обучения она готовилась завершить с блеском, превосходившим достижения всех соучеников, вместе взятых. А отец понимал, что бешено скучает. До такой степени, что не в состоянии придумать месть миру, соответствующую этой отрицательной эмоции. Два месяца, оставалось еще столько времени – и совершенно нечего делать! Хоть бы непредельщики опять восстали, прыщи очкастые, все одно развлечение. Так и не придя к одному мнению, Пейнджел двинулся дальше. Прямо у него на дороге совершалось нечто, почти тянувшее на долгожданное развлечение, а именно – конфликт с применением оружия. Сердце хейтера чуть дрогнуло и вернулось на место. Конфликт происходил между людьми. Ближайшая сторона (по диагонали) была одета примерно по той же форме, что и он сам. Похоже, его приняли за подмогу. Пейнджел уже хотел доставить себе удовольствие, пройдясь прямо поперек линии огня, но тут на стороне противника произошло нечто нехорошее. Один из гадов (тот товарищ, у которого имелись в наличии плохо лежащие куртки, называл их «гопники», вспомнилось Пейнджелу) вытащил предмет, опознанный хейтером как сломанная КСка. В смысле, поломка была не из тех, что мешают пользоваться излучателем по назначению, а скорее из той оперы, которая влияет на нормальную работу прибора и делает ее ненормальной. Гад целился в парнишку в точно такой же майке, какая была надета на Пейнджеле. Чувство солидарности, а также понимание того факта, что мальчик после попадания не выживет, заставило хейтера вытащить из карманного измерения энергогранату малой мощности, рассчитанную на окончательное доламывание техники, и активировать. Метнуть ее Пейнджел успел, но гад обладал хорошей реакцией и осуществил свои намерения, то есть выстрелил. Единственный способ спасти человека, непонятно чем приглянувшегося хейтеру (если бы девушка была, а так парень, только длинноволосый… кто там ржет?) был дурным до крайности, но думать было поздно. Пейнджел отпихнул парня с пути импульса и поймал весь заряд своей не в меньшей степени обросшей головой. И наступила тишина с безмолвием. В голове.
2. Отвечай, с кем ты
Мыслительный орган болел, как будто им гвозди заколачивали. Причем долго и упорно. Глаза открыть удалось после недолгого спора с самим собой. Как выяснилось, сторона, настроенная против этого решения, была права. На неяркий свет мозги отозвались новым приступом боли. Против света удалось разглядеть только чью-то хайрастую голову. Голова была незнакомой. Окружающее пространство тоже никаких ассоциаций не вызывало. А должно было? Лежавший этого не знал, его куда больше волновало состояние черепа и его содержимого, а также откуда-то всплывший вопрос о том, что такого успело произойти в его жизни и вызвать имеющийся результат. Ответ не ловился. Ни событий дня предыдущего, ни более давних воспоминаний не было – как корова языком слизала. Постаравшись не впадать в панику раньше времени (что-то подсказывало, что есть вполне привычные причины для подобной потери памяти), герой попытался обратиться к заслонявшему свет явлению:
–Кто ты? – выдавил он, попутно поражаясь звукам собственного голоса. – И, если можно спросить, кто я?
–Меня можешь называть Валерием, – ответил собеседник. Тоже красивый голос, ничего не скажешь. – А второй вопрос нас не меньше интересует.
Герой присмотрелся к Валерию получше и увидел, что у того на голове повязка. Заметив сочувственный взгляд, Валера сообщил:
–Ножкой от стула засветили. Не смертельно. А вот как ты выжил, никто понять не может.
–Я сам в этом не уверен, – все, что удалось нарыть в памяти – только половую принадлежность. Даже имя упорно не хотело находиться. – Ни черта не помню. Меня тоже – по голове? Болит жутко.
–Тебя из той фиговины зафигачило, которая стопроцентный звездец, – возбужденно зашептал подползший поближе длинноволосый паренек в черной майке с рисунком и надписью. – Ты чем-то в этих гадов шарахнул, потом меня отпихнул, а сам не успел. Я посмотреть подошел, кто за меня жизни не пожалел, а ты живой, только в несознанке. Что, серьезно, ничего не помнишь? Даже как зовут?
Он со стоном уронил голову обратно на подушку. Неизвестно кто, неизвестно где, и уже успел отличиться в форме подвига! Что-то подсказывает, что такое бывает, но с ним-то зачем произошло? Или в своей прошлой жизни он успел заслужить чего-нибудь похуже?
–Ну, ничего, эйнджел даст, вспомнишь, – успокаивающе продолжил спасенный. Что-то в голове героя отозвалось.
–Как ты сказал? – снова приподнимаясь и временно плюя на голову в переносном смысле, переспросил он.
–Эйнджел даст, – с готовностью повторил патлатый. – А что такое?
–Да, кажется, зовут меня так – Эйнджел, – почти уверенно сказал герой. Голова медленно успокаивалась.
–Ангел, значит, – перевел товарищ, страшно гордый тем, что обязан жизнью ангелу. – Интересно, на самом деле?
–Вроде нет, – кто такие ангелы, он помнил. На него они похожи не были, во всяком случае, не ассоциировались. – А что, похоже?
–Крыльев не вижу, нимба тоже, – перечислил длинноволосый. Валерий временно переключился на соседнего пострадавшего. – А вот в лице что-то общее есть. Посмотри, – спасенный сделал приглашающий жест в сторону зеркала. Ангел встал (с помощью спасенного) и посмотрел. Собственное лицо узнать не удалось. Как будто раньше вообще не видел. Впрочем, на внешность было грех жаловаться, равно как и на отсутствие повреждений.
–Слушай, а тебя как называть? – обратился Ангел к стоявшему за его спиной парню.
–Слава меня зовут, – ответил тот с готовностью. – А как получилось, что ты так хорошо на русском разговариваешь? Раз имя английское?
Ангел задумался. Вопрос о языках висел где-то на неощутимой периферии сознания.
–Наверное, это кличка, – наконец сказал он. – А настоящего имени в упор не помню.
–Не расстраивайся, побудешь пока Ангелом. Ты ж у нас останешься?
–А куда мне идти? – Ангел отвел глаза от своего отражения. – Что-то мне не кажется, что меня ждали где-то еще…
Немного продвинувшись по пути нового самоопределения, Ангел перешел к окружающему пространству. Напоминало оно что-то, да так ничего и не напомнило. Прямоугольная комната, на полу которой разбросаны разнокалиберные матрасы. Большинство было занято народом. Слава, изображая добровольный и очень инициативный костыль, довел Ангела до двери. За которой обнаружился неширокий – недостаточно широкий для размещения спальных мест, если точнее, – коридорчик. Освещенный исключительно теми небольшими порциями света, что пробивались из примыкавших к нему комнат.
–Ты есть не хочешь? – поинтересовался Слава.
–Наверное, – вспомнить, что такое еда, удалось, хоть и не без труда.
–На кухне что-то было, – деятельный костыль подтолкнул спасителя в сторону одной из открытых дверей. Оттуда несло сложной какофонией запахов. Один из источников был определен сразу – возле открытой форточки курил мужчина в черной куртке.
–Владимир Петрович, вас же просили на площадку выходить, – Слава говорил так, словно еле-еле набрался для этого смелости.
–Когда Валера сам прекратит смолить в коридоре, тогда пусть и просит, – Петрович затушил сигарету об раму и выбросил в форточку. – Это и есть наш сегодняшний герой?
–А что мне делать – приходится верить, – Ангел вздохнул. – Интересно, а героев кормят или считается, что мы святым духом питаемся?
Сентенция пришла откуда-то из темной области сознания. Но Ангел постарался не показать собственного удивления. Тем более что реакция на высказывание оказалась вполне приемлемой – Слава усадил его на табуретку и полез в белый шкафчик – слово «холодильник» появилось с секундной задержкой – доставать, вероятно, еду. Через некоторое время на столе выстроились три бутылки из темного стекла и шмякнулся пакет мелкой сушеной рыбы.
–Чем богаты, – Слава хлопнул дверью холодильника и сел на соседнюю табуретку. – Там еще картошка была вареная, правда, но она холодная.
–Благодарю, – Ангел поискал на столе открывалку, но не нашел, поэтому открыл бутылку о край стола до того, как Слава понял свой промах. – Владимир Петрович, вы к нам не присоединитесь?
–Нет, я это не пью, – мужчина направился в сторону выхода из кухни. – И видеть не могу, как кто-то пьет...
–Ангел, не злись на него, у нас все со своими тараканами, – на всякий случай пояснил Слава. – Валерий Александрович, например, вообще ничего не пьет... В смысле, он так говорит, на самом деле он еще говорит, что не курит...
–Понимаю, – вежливо остановил Ангел разговорчивого спасенного. В область понимания подобные отношения между личностями действительно входили... А в бутылке оказалось вполне приемлемое на вкус пиво. Ангел мысленно разозлился на то, что помнит исключительно подобные мелочи, но злобное состояние продолжалось недолго...
3. Поющие где попало
Слава сидел на подоконнике и излагал Ангелу основные пути выживания в условиях резкого сокращения халявы. Расшифровывалась тема лекции просто, хоть и длинно. Дело было в том, что богатые запасы жрачки, наблюдавшиеся в городе, когда тот был относительно пустым, довольно-таки давно подошли к логическому завершению, не успев испортиться. В качестве основного источника пропитания использовались теперь «странные соседи». Под понятием понимались группы определенно двинутых существ, готовых делиться непонятно откуда берущейся едой и выпивкой за сущую, по мнению Ангела, ерунду. Ближайшие «странные соседи» базировались в промзоне, ни с кем не конфликтовали и практически поголовно страдали меломанией в тяжелой форме.
–За один концерт дают столько, что мы неделю живем, – Слава чуть не свалился со своего насеста от энергичной жестикуляции, но удержал равновесие в последний момент.
–Поэтому вас здесь так много? – уточнил Ангел. Он уже знал, что сторонниками приютившей его группы было населено три дома. И довольно плотно...
–Ну, кто-то из-за жрачки прибился, согласен, – Слава понизил голос, признавая неопровержимый факт. – А я с ними потому, что поклоняюсь нашим богам!