Случившееся сперва показалось Ангелу галлюцинацией, он даже успел порадоваться, что наконец-то сошел с ума. Но обстановка камеры рассыпалась (даже не в пыль) на самом деле. Исчезли цепи, окно с вечным зависшим закатом, дверь – остался пустой проем и прекрасное видение в нем. Видение было обряжено в такую же мантию, которую светлое создание видело на голубокожей, но в остальном сходства меж женщинами было мало. Не больше, чем между глянцевым мертвым идеалом и живой красотой. Ангел не позволил себе даже подумать о том, что видит очередную соискательницу на место соблазнительницы... Напротив, один взгляд ее огромных глаз, оттенок которых напоминал цвет кромки толстого стекла, усыпил темноту под кожей, и святая сила впервые за долгое время почувствовала себя воистину светлой.
Освободительница (никем иным она и быть не могла) казалась чистой и юной, и одновременно желанной до кипения крови – воплощение образов жены и сестры в одной женщине, величественной и родной одновременно... Она манила – и Ангел встал, забыв обо всем, пошатнулся – но был вовремя подхвачен ее тонкими руками, пепельно-серыми... Как она была прекрасна...
Чудовищное напряжение этих дней ушло вместе с болью и черными мыслями, и человечный демон замер в объятиях высшего создания, не думая больше ни о чем. Ему было все равно – сама ли смерть пришла за ним таким странным образом, или все же свершилось освобождение. Ангел знал, что впереди его может ждать что угодно, и даже это мнимое спасение может оказаться подвохом, – но на той грани, которую он только что перешел, все изменилось.
Он из последних сил обхватил стройную фигурку в мантии руками и прошептал: «Уйдешь – я умру...» Дальше был провал. Кто-то смилостивился над светлым созданием и позволил ему потерять сознание.
Наоми дрожала от смешанных чувств – слишком сильных, чтобы думать о чем-то серьезном. Остатков здравого смысла хватило только на то, чтобы восстановить иллюзии Амалии и перенестись с ценнейшим грузом в один из отдаленных уголков здания. Таких ничейных территорий было много, и пока стены ждали возвращения непредельщиков, трудившихся над сохранением своей параллельной репутации, они вполне могли послужить промежуточной модели непредельского идеала и жертве ее Контеровой привлекательности.
Передозировка красоты – не смертельно, и даже не так уж и страшно, если ослепившая сама ранена любовью... Даже для демона, настолько приблизившего себя к образу и подобию человека...
Наоми сотворила обыкновенный матрас – все же на полу лежать было неудобно, а ей хотелось отдохнуть... Сила вновь собиралась уйти, и прилечь на воздух не удалось бы. Хватило ровно настолько, чтобы не упасть на месте, уронив измученное тело вместе с собой, а лечь... И позаботиться о том, чтобы тело не стало брать чужую энергию, когда начнется приступ.
На отдых осталось не так уж и много времени, но у законов демонической природы было свое мнение.
Два демона лежали обнявшись, но в этом не было ничего предосудительного. Для чего-то большего не было сил и того же времени.
–Какая же у всех реальностников паскудная привычка, – Алара недовольно посмотрела на окружающую свалку тел и оружия. – Обожают объединяться перед лицом внешней угрозы. Скажи, а?
–И скажу, – взгляд Лайла тоже гулял за пределами защитного поля, но не с целью донести до воюющих сторон недовольство, а в поисках конкретной личности. Личность среди ослепляющей аурами крылатой кучи в упор не обнаруживалась. А должна была бы... Кусучая демон-кошка, припав к земле у ног хейтера, бешено крутила головой, пытаясь то ли увидеть, то ли вынюхать что-то. – Надо поле на поглощение ставить, а не на отражение...
–Щаз! Его же потом хрен снимешь! – возразила юная хейтерша, знавшая кое-что по поводу защиты явно лучше, чем отдельные умники. – Тем более, мы сюда ненадолго...
Кошка внезапно вскочила и кинулась на прозрачную стенку. Лайл отвлекся от осмотра блестящей орды и повернулся на вой. К куполу защитного поля со стороны, представлявшей собой сборище оригинальных темных личностей, шел (вернее, шествовал) высокий парень в черном, за спиной которого были сложены темные крылья с несколькими незначительными серебристыми вкраплениями. Лицо его, обрамленное длинными пепельными волосами, было до ужаса спокойным, в левой руке красавец держал странное оружие, похожее на флейту, которой неведомый мастер придал вид трехгранного кинжала.
–Рамиель? – неверяще произнес Лайл и с трудом удержал челюсть от падения.
–Это и есть та твоя светлая личность, по сравнению с которой Флаин – темный? – уточнила Алара, с восхищением изучая красоту, перед которой расступались чудовища. Парень выглядел истинным принцем тьмы, даже не верилось, что в нем нет ни капли от демона...
–Он изменился, – возразил хейтер, все еще сражаясь с челюстью. – Наверное, здесь время идет быстрее...
–Наверное, ты все-таки смог его переделать, – позволила себе выдавить комплимент хейтерша. – И получилось качественно...
–Да не я это! – повысил голос Лайл. – Я его просто заставил меня ненавидеть...
Одновременно с последней фразой Рамиель прошел сквозь поле, настроенное Аларой так, чтобы пропустить «принца тьмы».
–За что я тебе благодарен, – спокойным голосом дополнил он. – Если бы не это, я никогда бы не узнал, на что в самом деле способен. Лайл, что тебе нужно в моем мире – теперь?
«В моем мире» прозвучало так, будто чернокрылый уже захватил власть. Дожидаясь ответа, Рамиель обратил внимание на Редди и с легкой улыбкой положил свободную руку на загривок демонической кошки.
–Вообще-то я хотел кое о чем тебя спросить, – хейтер с трудом вернулся к обычному самообладанию: взгляд чернокрылого был презрительно-холодным, оценивающим, но по-особому, словно Рамиель заранее знал, что все видимое им – дрянь, и нужно лишь определить, можно ли ее использовать или лучше сразу уничтожить.
–Спрашивай, – с легкой улыбкой произнес бывший апологет света. – Не обещаю ответить, но спрашивай.
Уверенности Рамиеля можно было только позавидовать. Алара, оценив ситуацию со стороны, поняла: товарищ явно уверен в том, что все козыри в его руках. При этом чернокрылый определенно смыслил, с кем говорит и какой силой обладают вломившиеся на поле боя демоны. Не мог не ориентироваться. Все-таки столько прожил в реальности хейтеров...
Рамиель напоминал Аларе ее собственного отца – только не настоящего, а тот образ, который мог возникнуть после сухого перечисления подвигов хейтерского героя. Да и внешне у них было много общего... Правда, глаза Пейнджела такими колючими не были. Как правило, «герой кверху дырой», как его пренебрежительно называла дочка, относился к проблемам легко, смеясь над всем серьезным, с хейтерским небрежением смотрел на последствия и вообще был истинным шокером. Только иногда он начинал задумываться, но всегда обрывал себя, как только замечал это...
Пейнджел ненавидел мир, но не презирал. Не старался использовать с выгодой – как настоящий хейтер... Конструктивная ненависть его вообще не интересовала.
Здесь же стоял и улыбался, почесывая за ухом огромную хищницу, именно конструктивно ненавидящий товарищ. Воплощение темной власти, причем именно той разновидности тьмы, которую обожали до предела чернить в учебниках «Пути». Обожали – вполне справедливо, конечно, если подумать... Рамиель был опасен даже для демонов – конечно, не в плане грубой силы, но именно такие властители умудрялись использовать даже мысли Хаоса в своих комбинациях. Демонам это было на руку – ведь не суть важно, как был достигнут нужный результат, важнее стократ, что в реальности установлен режим, при котором вмешательство больше не требуется...
Алара вспомнила даже одну из ходовых историй – о владыке, который отказался становиться демоном, когда ему предложила это сотрудница Департамента, восхищенная его способностями. Повелитель собственного мира, без того бессмертный и достаточно могущественный, сказал, что не любит менять условия игры. В своей реальности он был выше всех, среди демонов стал бы всего лишь одним из многих... Может, потом повелитель и кусал локти, но настолько гордые личности всегда уверены в своей правоте не хуже хейтеров. С одной лишь разницей – хейтеры настаивают на своем в два раза сильнее, когда знают, что неправы.
–Ты помнишь того демона, который по твоему поручению со мной разговаривал? – Лайл постарался задать вопрос ровным тоном, не поддаваясь на провокационное поведение чернокрылого.
–Того человека? – на лицо Рамиеля набежала легкая тень. – Он не был демоном, Лайл. Редди пыталась доказать мне, конечно, – он погладил немедленно мурлыкнувшую кошку между ушами. – Но только убедила, что он не лжет.
–Мой отец – демон, – Алара все же решилась вмешаться. – Он мог притворяться, если ему что-то не то в голову стукнуло, но он – демон...
–Малышка, тебе нужны доказательства? – выражение лица чернокрылого хейтерше не понравилось совершенно. – Я дам их тебе, но после... Видишь, что они отвлеклись от нас и решили воспользоваться моим отсутствием? – Рамиель указал за пределы поля. – Конечно, если вы мне поможете, будет быстрее...
«Говоришь, тут время иначе идет?» – подумала Алара, обращаясь к Лайлу.
«Да, намного быстрее, а что? – ответил хейтер. – Хочешь согласиться?»
«Да», – на самом деле девочке не хотелось участвовать в бою. Но в этот день ее баланс и так был покоребан до невозможности. Вероятно, именно поэтому и не везло...
–Которые не наши? – быстро спросила Алара.
В конце концов, какие-то минуты ничего не решали...
Поле отключилось, и демоны, облаченные в индивидуальную защиту, вступили в бой.
Больше всех радовалась кошка Реддарига, давно мечтавшая о возвращении к любимому хозяину. А может – и просто к любимому... Ей, кстати, было все равно, каким он стал.
Ангел вынырнул из сна с сожалением – сон был светлым и должен был выгодно отличаться как от действительности, так и от обычных кошмаров, мучивших светлое создание не только наяву. Он не сразу открыл глаза, надеясь, что вновь вернется в грезы, но и других сигналов от органов чувств хватило, чтобы понять: что-то изменилось не только во сне...
Не было ни цепей, ни каменного пола, – и темноты, безразлично извивавшейся глубоко в сердце, тоже не было.
«Мне это не снилось», – подумал Ангел, разрешив себе наконец увидеть изменившийся мир. Мир заключался в спокойном женском лице, прекрасном до божественности, неземном – но казавшемся невозможно родным. Девушка из снов, с кожей цвета палевого жемчуга... Ангел помнил – у нее совершенно невозможные глаза, а еще – она словно бы светится...
Сейчас, мирно спящая, с выбившимся на лоб черно-рыжим локоном, она казалась совсем юной, воплощением любви и света...
Ангел боялся шевельнуться, чтобы не разрушить эту хрупкую идиллию, не нарушить чистых снов спасительницы, так непосредственно обнимавшей его... Да, ведь светлому созданию казалось, что отпусти она его – и он просто умрет, не выдержав ее света...
Выдержал. Пережил. Но...
Только вот было ясно, что наваждение продержится недолго. Что бы ни сказало воплощение любви, вернувшись в реальный мир, – все причинит боль. Не может быть иначе... Жаль, что ангел не может стать влюбленным идиотом – не может навсегда перестать мыслить, заглянув однажды в бездну цвета кромки стекла. Не может, хоть и хотелось бы забыть о том, что где-то там есть реальный мир, и помнить лишь то, как солнечный луч, запутавшись в ЕЕ волосах, становится ярче...
Наверное, она не могла не ощутить даже взгляда... Черные, в золотых искрах, ресницы дрогнули, и перламутрово-серые веки поднялись, открывая два бездонных моря – каждое с тонким штрихом зрачка.
–Доброе утро, – шепотом произнесла она.
Наоми сохраняла на лице выражение безмятежности, но на самом деле чувствовала себя в два раза хуже, чем лежавший рядом демон – до освобождения. Ибо он был действительно свободен, и за то, чтобы так и осталось, она готова была отдать даже часть своей без того почти завершенной жизни.