–А... Ну и отлично, – «если ее устраивает то, что она видела в моей голове, тогда все просто великолепно». – Наоми, ты можешь рассказать мне то, что меня интересует?
–Смогу, – девушка кивнула. – Я верну тебе память... только это тебя вряд ли обрадует.
–О чем ты? – внезапно проснулось давно забытое Пейнджелом чувство беспокойства вкупе с интуицией. Последняя орала на пределе голоса, что, согласившись, хозяин уже не будет прежним... Но хейтер не привык доверять предчувствиям, даже таким явным и логичным. В конечном итоге, он был вовсе не прочь измениться – какая разница, в конечном итоге? Разом больше, разом меньше...
–Не могу объяснить, – Наоми улыбнулась, и голос интуиции затерялся где-то на дальней грани сознания. – Так ты согласен?
–О чем речь? – какая разница, на что соглашается хейтер? Должно быть все равно...
Светлая тень рванулась навстречу демону так резко, что Пейнджел немедленно пожалел о собственном вертикальном положении. «Предупреждать надо!» – успел подумать он, помня, что девушка слушает мысли...
А затем началось настоящее безумие. Невозможность, до боли реальная... и боль была настоящей, хоть и пришла из прошлого. Перед глазами в ускоренном темпе (должно было быть так, но время словно растянулось!) пронеслись события последних дней – не совсем со стороны, но повлиять на свершившееся было невозможно... И одновременно рядом, спина к спине, стоял тот, светлый – так же «наслаждаясь» жизнью самого Пейнджела...
Они не разговаривали – хватало зрелища, чтобы узнать друг друга, как самих себя... Чтобы понять – тоже, возможно, достаточно было... Конечно, ни один из них не мог согласиться с другим. Хейтер изумлялся поступкам того существа, кем он был, а это существо с ужасом смотрело на жизнь, согласующуюся с хейтерскими идеалами...
Существо. Светлое создание. Ангел – отражение в кривом зеркале, на стекло которого явно пошли осколки нематериальных розовых очков... Отражение, стоящее в самом конце коридора из таких зеркал...
Хейтер. Один из немногих героев своего времени. Демон, ненависть которого родилась одновременно с ним – а может, и чуть опередила...
Одинаковая преданность разным идеалам.
Отвращение к самому понятию «ненависть» – не мешающее втайне от себя ненавидеть...
И – равная по модулю привязанность к ненависти, как к последнему мосту над пропастью. Логичная для того, кто видит пустоту...
Если бы тень могла отбрасывать свет – это было бы точное описание для них. Тень и свет. Ненависть и любовь...
Свет не был способен существовать в одиночку. Пейнджел хорошо разглядел всю дорогу Ангела – боль, чувство собственной бесполезности, страх и крошечные крупинки счастья... Прошлое хейтера, казалось, окончательно сломало недосформировавшуюся личность – сломало, наглядно продемонстрировав подлинные стороны мира, предназначенного для жизни демонов.
Ангел не собирался бороться за превосходство. Он готов был отступить – и исчезнуть. Свет сыграл свою роль...
Но, как Ангел не являлся на самом деле полностью светлым, так и Пейнджел не был законченной сволочью. То, что хейтер увидел в последних днях, заставило проявить хоть небольшое, но уважение к собственной светлой стороне...
Это было трещинкой в броне, за которой все это время прятался оскорбленный подросток, променявший один ненавидящий и ненавидимый мир на другой, больший... Променявший – возможно, потому, что никогда не знал ничего, кроме ненависти... У Пейнджела и не могло быть другой дороги – только перестать быть пассивной жертвой и превратиться в хищника...
Теперь он смотрел, как прошел бы дорогу, освободившись от груза памяти. И видел – то же геройство, ту же самоотдачу, то же упорство...
Пустоты – не видел. Может, она и была – но не было времени и причины думать о ней. И имелась в наличии сумасшедшая человечность, совершенно не нужная демону – тем более хейтеру! – но необходимая для того, кто стал его отражением...
Усталое отражение готово было исчезнуть, уступив оригиналу дорогу, память и – любовь. Чувства Ангела не были наваждением – не настолько, чтобы не оказаться настоящими. Не потому, что он отнесся к магии, как к истинному чувству, – как человек... Оттого, что он мог полюбить точно так же без лишних воздействий...
Отражение мечтало исчезнуть – после того, как поняло, кто отражался в тонком розовом стекле... У Ангела не было ни сил, не желания – сражаться с «тьмой», которой был он сам...
А хейтер, столкнувшийся лицом к лицу с тем, кто мог идти другой дорогой, не хотел отпускать второго себя. Да он бы с радостью обменялся со светлым созданием своей жизнью – и принял бы боль, чтобы обрести счастье, доступное тому, светлому...
Трещинка в броне, которую хейтер считал своим подлинным сознанием, росла. Свет поглощал пустоту – невозможное происходило второй раз, не требуя теперь посредника в виде импульса сломанной КСки.
Пейнджел привык смотреть в лица, похожие на свое собственное... И, став наконец лицом к лицу с Ангелом, удивился не идентичности – различию. Иному смысловому наполнению... Иной истине, перед которой смысл жизни хейтера казался глупой идеей, неизвестно зачем подхваченной тысячами и миллионами...
Свет невозможно было отпустить... Но и тень не могла стать светом. Отражение и оригинал не должны сходиться в одном сознании – результат будет слишком странным... Не все приспособлены для того, чтобы существовать дважды...
Но здесь предполагалось совсем другое... Просто – стать собой. Дважды. А разве стоит бояться, когда всего лишь приходишь к себе – через столько лет, но все-таки к себе?
Разве стоит колебаться, если ты привык быть сильным, а потом узнал, что по-настоящему сильные понимают мир, знают его – но не перестают любить? Любить, а не ненавидеть... И что теперь – забыть?
Никогда.
Ангел – тот, кем мог бы стать Пейнджел, – тот, кем он стал по собственной воле.
Хейтер не должен отказываться от своего пути – хейтеризм вечен, как сумасшествие...
Сумасшедшие иногда выздоравливают. Или их крыши просто сносит в другую сторону...
Демоны иногда решают остаться людьми – в глубине отсутствующих душ. И обретают души... Но это происходит так редко, что об этом не пишут и не говорят. Даже сами эти странные личности. Потому что они понимают...
И с пониманием приходит боль. Ведь мир не захочет меняться для них. А они никогда ничего не изменят – то, что они прошли, нельзя желать никому.
Может быть, для того, чтобы прийти к себе, нужно изначально очень далеко отбежать...
Сильные слишком добры, чтобы звать кого-либо на свою дорогу.
А понимающие видят, что остальные не захотят меняться.
Ангел Боли, Кровавый Ангел... Или – просто Ангел...
Тело можно разделить поровну. Но в сплаве единых сознаний преимущество за тем, кто сильнее...
И все же это – сплав... Нечто третье.
В реальности превращение заняло секунды. Или даже меньше.
20. С ним тебе – другое небо...
Наоми смотрела на демона, которого успела полюбить и испугаться. Полюбить – еще тогда, когда он считал себя человеком. Испугаться – когда поняла, что вернула на место изначального хейтера, не удосужившись проверить, насколько он соответствует временной личности.
Нельзя обвинять непредельскую модель в том, что она плохо понимает хейтеров. Для нее все демоны, не входящие в ряды ищущих пределы, одинаково идеальны. Одинаково свободны. Одинаково прекрасны – да, и это тоже, возможно...
Да, она ошиблась. Но не стоило так резко сталкивать хейтера лицом с тем, кем он был. Возможно, надо было попробовать влюбить в себя его настоящее «я»... Разобраться поподробнее – ведь он же помог ей очнуться, значит – не так уж и плох...
На губах все еще ощущался солоноватый привкус крови. Так ей еще не помогали пережить приступ... Может быть, этот метод просто действует иначе, чем обычная передача энергии? В самом начале, когда «любимая» мамочка считала, что Наоми сможет повторить достижение, пару раз приступы пробовали лечить... но энергия уходила в никуда, и оттуда же возвращалась чуть позже, чтобы достигнуть пика и снова покинуть тело.
А то, что сделал Ангел – помогло почти сразу. Хаос Всемогущий, если получится хоть немного продлить жизнь, это будет... нет, не стоит раньше времени думать, что такое может произойти. Не нужно пугать удачу.
Ангел... Настоящее имя звучало почти так же, лишь с примесью боли в начале. Пейнджел – даже красиво звучит...
Нет, не стоило их сталкивать, ведь можно было понять, какие они разные...