Прошлое всегда рядом. Оно ждет не дождется того момента, чтобы вновь напомнить о себе, дать понять, что все повторяется, раз за разом, снова и снова.
Что бы ни случилось с Землей, чтобы не произошло здесь, океан продолжал жить. Его могучее дыхание было слышно даже отсюда, на значительном удалении от берега, через огромное панорамное окно кабинета резиденции лидера "Брахмана".
Стоящий перед узким рабочим столом человек средних лет, в светло-сером кителе без знаков отличия, исподлобья смотрел, как волны устало накатывают на серый пляж. Тучи, собирающиеся на горизонте, предвещали начало тропического ливня.
Он был широкоплеч и невысок, уже начинал полнеть и лысеть. По старой привычке даже сейчас, стоя перед своим командиром, он держал спину прямо, вытянув руки по швам. В его блеклых серых глазах было полно тоскливого страха и усталости, что поневоле вызывало у окружающих чувство жалости к нему, какое может возникнуть при виде старого медведя — неуклюжего, больного и ослабшего, но еще не потерявшего остатки своей былой звериной мощи.
Полковник Вооруженных Сил Российской Федерации Антон Краско по-прежнему чувствовал себя сильным, волевым человеком. Эти черты сопутствовали ему всегда — и лишь один раз подвели его. Помимо всего прочего, Антон считал себя удачливым. Он благополучно дожил до пятидесяти двух и вся его жизнь была полна смертельных опасностей. Чего только стоит участие во Второй экспедиции против Ткани…
"Не потому ли Моканди выбрал меня на роль командира этой операции?"
Здесь и сейчас, стоя в просторном и почти что пустом кабинете, полковник чувствовал свою слабость и полную зависимость. Сила и ум другого человека, присутствовавшего здесь же, затмевала его, как свет солнца затмевает жалкий луч фонарика.
— Вот и все, господин полковник, — сказал старик, стоящий к Антону спиной. — Время поджимает. Вы готовы?
Антон поднял голову и перевел взгляд с моря на старика.
Бывший маршал Объединенных Вооруженных Сил Азиатской Конфедерации Содружества производил должное впечатление и сейчас. Он был худ и мал ростом, но держался прямо, не сутулясь и не горбясь. Любой, кто видел Моканди впервые, мог поразиться тому, как его лицо лучилось спокойствием и терпеливым добродушием ко всему окружающему. Узкое, изборожденное морщинами, оно казалось словно бы вырезанным из твердой древесной породы. Черные ухоженные волосы, стянутые на затылке в куцый хвост, расправленные плечи и безукоризненная осанка. Серый мундир с синими эполетами и золотыми погонами сидел на нем, как влитой. Этот индиец был полон сил и энергии реализовать свою задумку, к которой готовился более десяти лет. Он производил впечатление совершенно уравновешенного человека, который не понаслышке знал, что такое гармония.
Краско был посвящен в некоторые детали грандиозного плана Моканди, но насчет уравновешенности маршала у Антона никогда не возникало сомнений.
— Я готов, господин маршал.
— Вы сделаете первый шаг, господин полковник, — сказал Моканди, повернувшись к нему вполоборота. — И если у нас все получится, то следующий Новый год человечество встретит в уже совершенно иных условиях.
Новый, две тысячи сто восьмидесятый год наступил всего лишь семнадцать дней назад. Здесь, на северо-восточном побережье Мадагаскара, упоминание об этом празднике было не самым уместным для человека, который всегда ассоциировал Новый Год с елкой и снегом. Видимо, другой человек, выросший в других климатических условиях, думал иначе…
— Некоторые из моего окружения считают, что я хочу осуществить все это лишь для того, чтобы потешить свое тщеславие, — сказал Моканди, невесело улыбнувшись. — Уничтожить все то, что не может принадлежать мне. Стать разрушителем. Вы ведь знаете об этих… мнениях.
Он снова отвернулся к панорамному окну, глядя, как волны накатывают на пустынный берег.
— Похоже на чушь, господин маршал, — сказал Антон, прямо глядя в спину старика.
Моканди повернул к нему голову в пол-оборота, но ничего не сказал.
Антон верил ему. Он прожил немало и видел ублюдков, по его мнению, достойных смерти. В сравнении с ними Моканди казался ему святым человеком, ни разу не запятнавшим себя ни как человека, ни как офицера. Антон прекрасно понимал свою полную зависимость от этого старика, задумавшего воплотить в жизнь нечто, что заставит этот мир вздрогнуть еще раз.
"И это потрясение будет для него последним".
Полковник понимал, что это не громкие слова. Он видел все то, чем обладает Моканди на данный момент. Он сам являлся частью той силы, сплотившейся вокруг этого старика, и он сам держал в руках некоторые рычаги управления "Брахмана". Не кривя душой, Краско мог сейчас признаться самому себе, что это лучшее, на что он мог рассчитывать в данный момент. Особенно если учесть некоторые детали из его биографии…
— Через четыре дня будет годовщина, — голос Моканди заметно погрустнел. — Семнадцать лет Второй экспедиции. Я не хотел бы приурочить начало наших действий к этому сроку, Антон. Вы знаете, насколько важна эта дата для таких, как мы с Вами.
— Думаю, Вы правы, господин маршал.
— Семнадцать лет назад, — негромко сказал бывший маршал Конфедерации, не отворачиваясь от окна и задумчиво вглядываясь в предгрозовые тучи, плывущие над морем. Наконец, он повернулся к Антону, шагнув в сторону от своего низкого и хрупкого рабочего стола. Стол был пуст — и сама резиденция окончательно опустеет через несколько часов.
Моканди задумчиво смотрел на стоящего перед ним полковника, не спеша усаживаясь в свое кресло и складывая на столе руки.
— Невероятно… Уже прошло семнадцать лет. Вы помните, полковник?
Антон помнил. Он прожил долгую жизнь, и она была наполнена такими событиями, о которых невозможно забыть. Мало кто вообще подозревал, насколько же это тяжело — помнить.
Антон Краско прошел от звонка до звонка всю Вторую экспедицию под командованием Моканди. Целый год в настоящем кошмаре. Жизнь не слишком баловала его и до этого, и последствия большой военной операции, проводимой в течение года, дали о себе знать сразу же после возвращения.
Пьяного в стельку полковника похитили прямо из его же квартиры. Антон в ту пору пребывал в таком состоянии, что даже бывшего маршала он признал с большим трудом и не сразу. Ему потребовалось еще какое-то время, чтобы прийти в себя и отвыкнуть от беспробудного пьянства. Моканди, даже как бывший командир, ни разу не покорил его за это, и теперь Антон часто задавался вопросом: старый маршал понимал, что пришлось пережить Антону, или же сам прошел через нечто подобное?
— Да, прошло много времени, — глухо проговорил Антон.
"Но почему мне все время кажется, что это закончилось только вчера?"
Что закончилось? Операция по поимке и доставке во Фрактал кластера Ткани, который назвали "Принцесса"? Вторая экспедиция? Его посттравматический синдром, переросший в какую-то иную форму? Пьянство и наркотики?
Антон не знал. Иногда его же судьба казалась ему самому таким хитро запутанным клубком, что уже было не понять, что и когда началось, и что и когда закончилось.
— Хорошо, — тихо проговорил Моканди. — Хорошо, полковник. Вы сделаете это. Но я вижу в Ваших глазах сомнение. И я скажу Вам откровенно, это будет очень опасное задание. Без преувеличений, по сути, я отправляю Вас на смерть. Хотите отказаться? — Моканди участливо склонил голову, понимающе улыбаясь. — Хотите?
— Нет господин маршал. Я справлюсь и вернусь.
— Браво, Антон.
— Но… Каковы наши шансы, господин маршал?
Антон ожидал, что Моканди рассердится на такой вопрос, но тот даже не нахмурился:
— Хотя вы на начало операции будете располагать небольшими силами, у вас будет то, чего не будет у нашего врага. У вас есть внезапность. Ваши шансы выжить могут показаться вам чересчур заниженными, но они будут зависеть только от того, насколько хорошо вы уяснили, что необходимо делать, и как быстро будете действовать Вы и ваши люди.
Моканди улыбнулся:
— Разве Вам не нравится мой план, господин полковник? На примере этой операции я продемонстрирую Вам и другим офицерам "Брахмана", что можно победить крупное и хорошо подготовленное подразделение и сразить их главную базу, используя лишь своего человека в их рядах, несколько отрядов спецназа, наземных автоматизированных машин и транспортных винтокрылов.
Антон молча кивнул на слова маршала, и тот продолжил, слегка кивая в такт своим словами:
— Под Вашим распоряжением будет "Лакшми-5". Они все отличные солдаты.
Моканди отвел глаза, и Антон услышал собственный хриплый голос:
— Ваш человек… он не подведет?.. Ведь если системы обороны не будут блокированы…
— Он не подведет, Антон, — сказал Моканди. — Нет, не поведет.
— Это нападение раскроет нас даже при самом благополучном исходе.
— Конечно. Но мы уже готовы к противостоянию с нашим главным врагом. После этой операции мы станем сильнее, — Моканди все так же печально улыбался. — И нас уже нельзя будет остановить.
Бывший маршал еще раз бросил пытливый взгляд на стоящего перед ним полковника.
— Вы точно готовы?
— Так точно.
Моканди молчал, глядя в глаза русскому своими блеклыми черными глазами. Антон, глядя на мелкорослого, щуплого старика, пытался понять тайны замысел того, что он собирался сделать.
Бывший маршал медленно кивнул.
— Да, — сказал он, — я вижу. Вы готовы. Операция начнется через шесть часов. Наш агент получит сигнал, которого так ждет все это время… К этому моменту Вы, ваши машины и люди должны уже будете достигнуть Сибири и занять исходные позиции для атаки.
— Зачем мы это сделаем, господин маршал? — тихо спросил Антон. — Я… я могу узнать?
— Вы настроены на победу, и намереваетесь вернуться. Я расскажу Вам все, что я задумал, когда вы закончите с порученным вам заданием. Слово офицера. А потом, через четыре дня, мы выпьем за наших солдат, которые не вернулись с нами домой семнадцать лет назад.
Полковник подавил в себе тяжелый вздох. Судьба вновь предоставила ему выбор, и он его сделал. Снова вернуться в ту сферу деятельности, в которой он пробыл большую часть своей жизни. Какой бы болезненной она не была для него самого, какими бы страшными не были ночные кошмары, и каким бы тяжелым не был дурман наркотиков и алкоголя — он понимал, что не мог поступить иначе.
Краско стиснул кулаки. Прошлое действительно всегда было рядом.
Новый вечер. Еще было достаточно светло, но плотно зашторенные окна погружали спальню в глубокий сумрак. Если бы не отдаленный и приглушенный шум, доносящийся снаружи, можно было бы вообразить, что уже ночь.
Анна задумчиво и сонно смотрела в потолок, вытянувшись во весь рост, не ощущая, как после непродолжительного сна гудит голова и как замерзает рука, высвобожденная из-под теплого одеяла.
Нащупать сенсор удалось лишь спустя какое-то время. Переворачиваться на живот, чтобы увидеть мини-пульт "домового" Ане не хотелось, поэтому ее пальцы несколько секунд шарили по теплому покрытию пола рядом с кроватью.
Пульт нашелся, и она нашла пальцем место определенного сенсора. На потолке над ней появились призрачные метки и стрелки голографических часов. Едва шевеля губами, Анна неслышно произнесла высвеченное время.
"Денис скоро уйдет", с грустью подумала она, перекатывая голову по подушке в сторону мужа. Глядя на едва видимые в темноте комнаты очертания его головы, повернутой к стене, она с удовольствием вспомнила сегодняшний день, восхитительные ощущения, будоражащие сознание своей умопомрачающей, теплой волной накатывающего удовольствия. Они провели в постели большую часть времени после обеда, и Аня ничуть не жалела об этом.
— Денис, — прошептала она и коснулась его плеча. Будить его не хотелось, но через сорок с лишним минут ему нужно будет выходить на ночную смену.
"Какая разница, я или будильник? Пусть уж лучше я", решила Аня, поворачиваясь к нему и подкладывая под голову руку.
Он глубоко и тяжело вздохнул, просыпаясь с явной неохотой.
— Решил проспать? — сонно поинтересовалась она, закрывая глаза и улыбаясь. — Как нехорошо. Будешь долго днем спать — голова потом болеть будет, и подумал бы…
Она умолкла на полуслове и широко открыла глаза, когда Денис, быстро повернувшись к ней, обвил ее руками привлекая к себе.
— Эй-эй!.. — она задохнулась, ощутив его сильные руки и горячее тело. — Ну… ты…
Аня широко и довольно улыбнулась, обвивая его руками и обхватывая бедрами.
— Решил прогулять смену? Придется мне сделать взыскание… Мой заместитель не явился на ночное дежурство в "Перстень", как на это посмотрит начальство?.. ой, щекотно!..
— Неужели ты готова написать на меня докладную? — жарко прошептал Денис, уткнувшись носом в ее шею. — Я что, зря здесь отдуваюсь?..
— По-моему ты просто тянешь время. Ценю твои старания, — она сочно чмокнула его, и застыла, упершись лбом в его лоб и глядя прямо в глаза. — Но я бы не хотела, чтобы ты схлопотал замечание и тебя вышвырнули отсюда.
— Ну-у ладно, — Денис разом обмяк, с довольным видом усмехаясь, и неохотно отпуская жену. — Так уж и быть, сегодня без опозданий. Но завтра вечером тебе не отвертеться.
— И не подумаю, — Аня подложила руку под локоть, наблюдая, как он встает и собирает одежду.
— Съездим куда-нибудь завтра вечером?
— Хм, посмотрим. Позвони мне ближе к утру.
— Хорошо, — он улыбнулся ей в сумраке, наклонился и поцеловал ее, — отдыхай, я обо всем позабочусь.
Анна с удовольствием ответила на его поцелуй, провожая взглядом до тех, пор, пока его силуэт не исчез в дверном проеме. Спустя немного времени в сумраке щелкнула дверь ванной и послышался шум льющейся из душа воды. Стараясь погасить проснувшееся вместе с мужем возбуждение, она сомкнула бедра плотнее, закрывая глаза и стараясь думать о чем-нибудь другом.
Кажется, им удалось договориться о ребенке. Анне удалось уговорить его повременить с этим. Денис, кажется, внял ее доводам на этот раз, и Аня с тревогой прикидывала, на сколько его хватит до следующего разговора на эту тему. Она сама была не прочь завести малыша, но глядя на окружающий мир в целом, учитывая развивающиеся в нем события, она чувствовала неподдельный ужас. Она помнила слова, сказанные мужу несколько месяцев назад, еще летом, когда Денис вновь заговорил о ребенке.
"Ребенок? Ребенок… Сейчас? Фрактал надежен, но окружающая его страна, мир — нет. Когда он вырастет, будет ли он благодарен своим родителям за такой подарок — жизнь в разрушенном мире?"
Денис с неохотой признал ее правоту, и лишь спустя какое-то время, уже глубокой осенью, Анна вдруг подумала о том, что она — трусиха и лгунья. Денис не мог взять в толк, что с ней происходит, а замкнувшаяся и погрустневшая Аня думала, неужели она не в силах признать самой себе свою слабость. Ведь он предлагал ей закрыть глаза на то, что творится в мире, на то, как с каждым годом Ткань распространяется по континентам, заражая т преобразовывая в собственную питательную массу все живое. Закрыть глаза на неудачи в "Уаджет", на все время оттягивающийся полномасштабный удар по чужеродному организму, чтобы выжечь проклятую бездушную тварь с лица земли. Забыть про все это и дать новую жизнь, не смотря ни на что.
А она испугалась. Анне удалось выкарабкаться из депрессии только благодаря Денису. Он больше не намекал и начинал говорить о малыше, словно бы поняв причину ее тревоги — просто уделил ей все свое свободное время. Анна помнила все его старания.
"Какой же он замечательный", думала она, сворачиваясь калачиком под одеялом и проваливаясь в дрему, "как хорошо, что он у меня есть"…
Засыпая, она продолжала улыбаться.
Виртуальный тренажер еще никогда не допускал ошибок, равно как и не давал поблажек при обучении новичков. Имитация условий враждебной среды, в которой предстояло выжить оперативнику "Уаджет" хотя и была искусственной, но производила впечатление на всех, кто погружался в этот мир пугающих своей реалистичностью иллюзий и призраков.
Тест заключал в себе пять уровней подготовки, от легкого к самому сложному. Каждый уровень наращивал свою "враждебность" по отношению к живым материальным объектам, задача которых заключалась в том, чтобы успешно продержаться отведенные пять минут на каждом из уровней и таким образом завершить испытание.
Настя, одетая в камуфляжные куртку и штаны, заправленные в высокие стойки ботинок, через стекло наблюдала за высокой фигурой в полном снаряжении оперативника "Уаджет", мечущейся внизу, в пустом зале виртуального полигона.
Она здесь уже полгода, и многого добилась лишь благодаря своей выучке. Служба в Форте-4 под Иркутском, равно как и ее звание младшего лейтенанта уже давно позади. Она по-прежнему всего лишь оперативник, но командир второй грани старший ведущий Керчин, почти совсем старик, уже неоднократно отмечал ее способности опытного бойца. Конечно же, Настя еще не учувствовала в настоящем сражении против Ткани за время пребывания в "Уаджет", но данные с полигонов и ее общая характеристика были положительными. Вести о том, что, возможно, через несколько недель ей присвоят звание ведущего, сделав командиром боевого звена из пяти человек, Настя восприняла равнодушно.
Последний набор для восполнения численного состава дался аналитическому отделу с большим трудом. Настя уже убедилась в этом: человек, который сейчас бегал внизу, припадая на колено, падая, вскакивая и тыча во все стороны "романовым-70", был одним из последних, кто был зачислен в прошлом году. Он уже давно застрял на этом месте, не в состоянии преодолеть четвертый, предпоследний уровень сложности уже как вторую неделю. Настя получила указание от Керчина и приказ, подтвержденный и подписанный кем-то из старших координаторов — проследить за подготовкой новобранца, взяв его на поруки, пока командир не отправил приказ наверх об исключении горе-бойца из "Уаджет" с последующей высылкой из Фрактала.
Настя прекрасно понимала чувства неудачливого новичка. Вылететь из Фрактала не хотел никто вне зависимости от времени, проведенного внутри защищенных стен города и под куполом штаб-квартиры. Она пока что наблюдала, стараясь понять, что он делает не так.
"Какой-то он неуклюжий", думала она, наблюдая за показаниями виртуального тренажера, передающего информацию на пульт оператора, место которого сейчас занимала Настя. О мечущемся внизу человеке она знала немногое. Максим Смирнов из четвертой грани второй колонны, прибыл сюда из процветающего и развитого Владивостока, и было неудивительно, если посмотреть на то, с какой вялостью и неохотой он выполнял свои обязанности. Вскоре выяснилось, что он племянник какого-то министра, и вот здесь-то возникало недоумение. Что здесь делает племянник министра? Не будет ли ему более удобно в сытом и светлом Владивостоке?
"Никуда не годится", Настя откинулась на спинку кресла, скрещивая руки на груди. Показатели на терминале оператора сводились к тому, что Смирнов вот-вот снова провалит свой тест, не продержавшись на третьем уровне три минуты. С плохо скрытой неприязнью она видела, что будущий оперативник не прилагает к собственному "спасению" ни малейших усилий. Настя могла бы подумать, что он просто выдохся и устал, но она точно знала — он не хочет этого делать.
"Воевать ты будешь так же?", подумала она, глядя на скромные потуги новобранца избежать собственной "смерти" в виртуальной зоне.
Через несколько секунд раздался короткий сигнал, свидетельствующий о том, что тест провален уже в пятый раз за эту ночную смену, идущей к завершению. На терминале перед девушкой появилась таблица, на которую начала поступать статистика с "поля боя". Бросив беглый взгляд на данные, Настя поднялась с кресла, покачав головой.
Она спустилась вниз, понимая, что сказать ей нечего. Неудачливый новобранец уже выбрался из зала полигона в подготовительный отсек, и теперь сидел на скамье, тяжело привалившись к стене. Его экипировку и оружие покрывала тонкая сеть черных проводов и ярко-синих бусинок-датчиков, фиксирующих передающих его движения компьютеру, контролирующему виртуальный тренажер. Он уже сбросил с головы шлем и стянул на плечи эластичный капюшон-маску. Его вытянутое приятное лицо блестело от пота, зачесанные назад светлые прямые волосы слиплись. Максим тяжело дышал, и когда он поднял мутный взгляд на появившуюся перед ним Настю, ей стало жаль его.
Девушка молчала, прислонившись плечом к стене, глядя на него сверху вниз.
— Ну?! — наконец выдохнул он, и в одном этом слове прозвучали и смертельная усталость загнанного человека, раздражение и потаенная злоба.
— Плохо, — тихо сказала Настя. — На этот раз всего лишь две минуты сорок одна секунда. Меньше почти на двадцать секунд, чем в предпоследней попытке.
— Но ведь я старался, — устало пропыхтел он, наклоняясь вперед и упираясь локтями в колени. — Какого хрена?!.. Ваш компьютер неисправен, — уверенно произнес он.
— Компьютер в порядке. Днем по нему успешно прошли подготовку несколько человек из числа новобранцев.
Настя устало вздохнула.
— Вот что. В конце этой недели Керчин подаст рапорт с номером "пять-пять-девять-пять". Знаешь, что обозначает этот номер?
Смирнов поднял на нее глаза. Это простое сочетание цифр знали все, кто пребывал в "Панцире мира" по долгу своей службы.
— Результаты очень плохие. Ты застрял на этом тренажере уже на вторую неделю. Это плохо закончится.
— Ладно, ладно, — пробормотал он, отводя взгляд. У него был задумчивый вид, и Настя ждала, что он решит на этот раз.
— Послушай, Андреева, — он поднялся на ноги и привалился плечом к стене напротив нее.
— Ты ведь уже не первый раз гоняешь молодняк на этот виртуальном тренажере, знаешь, что там и как…
— Ну и?
— Думаю, мы сможем договориться, — сказал он, наклоняясь к ней. — Всего лишь измени результаты показаний тестов.
— Подставить себя? — с усмешкой поинтересовалась Настя. — Не говоря уже о том, что потом от тебя будут зависеть жизни других?..
— Я заплачу хорошие деньги! — с жаром произнес он. — Или хочешь, свожу в какой-нибудь охренительный ресторан?..
— Нет, — она покачала головой.
— Твои условия, — горячо сказал Максим, тряхнув головой.
"Идиот".
— Я ничего не буду менять, — тихо ответила Настя, гладя на него снизу вверх.
— Сука, — беззлобно проговорил он, отстраняясь. — Еще пожалеешь…
— Валил бы ты обратно, мудила.
Он стиснул зубы, и Настя поняла, что сейчас он ударит ее. В один миг она поняла, кто перед ней, и она испытала короткий и болезненный укол, смешение страха и отвращения.
"Он действительно сделает это", поняла, она, выходя из ступора и стремительно подаваясь назад. Спустя мгновение в стену, там, где только что была ее голова, с глухим стуком врезался кулак в белой толстой перчатке.
Смирнов зашипел от боли, отшатываясь и баюкая руку с отшибленными пальцами.
— Сука, — злобно сказал он. Было видно, что он в бешенстве, и лишь усталость после теста, усиленная этой болью не дает ему продолжить начатое.
— Иди в раздевалку. На сегодня хватит, — сказала она.
"Господи, что за урод", подавляя пробуждающуюся нервную дрожь, Настя направилась в сторону лифтов, чтобы подняться наверх, быть поближе к вменяемым людям. Она не сомневалась — теперь Смирнов подписал свой приговор, и следующий приказ "пять-пять-девять-пять" будет содержать его фамилию. Вовсе не потому, что Настя собиралась докладывать старшему ведущему Керчину о поведении новобранца. Было ясно, что Смирнов не сумеет пройти испытания и будет исключен из числа подготавливаемых в течение ближайших нескольких дней. Она с тревогой подумала, что теперь придется всерьез призадуматься над вопросом собственной безопасности. Такой человек, как этот Смирнов, мог бы под конец своей карьеры устроить ей неприятный сюрприз. Невольно Настя вспомнила Кавелина, мелкорослого оперативника, который прибыл во Фрактал во время предпоследнего набора вместе с ней. Его руки, прикоснувшиеся к ней… С того случая прошло всего лишь полгода, но воспоминания были еще более, чем свежими. Он был пьян, полез ее лапать — и схлопотал по физиономии вполне заслуженно. Настя никогда не испытывала недостатка в мужском внимании даже после своей свадьбы с Сергеем, оставшемся в Иркутске, и поэтому каждый раз болезненно реагировала на подобные выходки.
"Теперь еще и этот…" с отвращением подумала она, непроизвольно бросая взгляд через плечо, и тут же чуть не подпрыгнула от неожиданности и замерла, когда вдруг по коридору прокатился истошный вопль сирены.
— Внимание! Тревога! — твердый мужской голос компьютера штаб-квартиры был нейтрально спокойным, что никак не вязалось со смыслом сообщения.
— Код "красный"! Дежурным оперативникам — прибыть в брифинг-залы! Всем дежурным координаторам занять свои боевые посты в Центральном Зале Управления! Полная готовность на ангарных уровнях номер: первый, второй, третий, четвертый. Повторяю, код "красный", полная боевая готовность! Дежурным оперативникам — прибыть в брифинг-залы!..
"Опять учения", с тоской подумала Настя, тут же отгоняя от себя эту мысль. Учения — все же лучше, чем общаться подобными типами, как Смирнов. Что-то привлекло ее внимание — внизу, справа, прямо на ее руке. Она опустила взгляд и обомлела: браслет-коммуникатор источал алое пульсирующее свечение. Она знала, что обозначает этот сигнал: полный сбор всех служащих организации "Уаджет", всех, кто находился в штаб-квартире и городе.
Сигнал тревоги не был учебным.
Транспортные въезды в исполинский купол штаб-квартиры открылись, выпуская из своих недр вытянутые тела тяжелых машин. В мягком сумраке раннего утра их светло-серые корпусы казались темно-синими.
Восьмиосный транспортный вездеход быстро катил по опустевшим улицам города. Стас и остальные оперативники из его грани занимали свои места за рулями одноместных "волкодавов". Упорные стойки шасси полотно крепились к амортизационным консолям в полу, закрепляя машины на своих местах на время быстрого движения вездехода. Оперативники, в полном боевом оснащении, ждали прибытия на место, одновременно с этим проверяя свое снаряжение и амуницию — почти все они покинули "Панцирь мира" в невиданной доселе спешке.
Терминалы, обращенные в их стороны, транслировали прямое включение из штаб-квартиры. Стас мрачно глядел на изображение Левашова, справа от которого выплывали тактические характеристики, карты и схемы. Вместе с этим он старался не обращать на головную боль и легкое головокружение, которые, как пообещали ему медики в штаб-квартире, пройдет в ближайшие минуты. Стимулятор, который был должен привести его в чувство после сна и прибавить сил, пока что давал о себе знать только подобным неприятным образом.
— Тридцать две минуты назад мы подверглись нападению, — говорил старший брифинг-инструктор, — в четыре часа двадцать одну минуту наши системы связи, а так же локальной и глобальной защиты по пока неизвестным причинам дали критический сбой. Вместе с ними были выведены из строя заправочные модули обеспечения штаб-квартиры, навигационные узлы и диспетчерские залы, полностью парализовав наши основные силы наземной и воздушной техники. Спустя семь секунд мы потеряли связь со всеми тремя базами военных, расположенными на севере-востоке, северо-западе и юге. После этого несколько неизвестных боевых единиц тяжелой техники атаковали восточные окраины Фрактала. На данный момент наши защитные серверы атакованы неизвестным противником, но их программы-вирусы пока не могут взломать основное информационное ядро. Судя по всему источник, откуда производится взлом, и откуда гасятся все наши сигналы и маяки штаб-квартиры находится совсем рядом с Фракталом, очевидно, это передвижное средство. Пока наши специалисты будут устранять угрозу атаки на базу данных, мобильные силы должны контратаковать противника и уничтожить его и источник угрозы. Помните: сейчас наши сигналы бедствия никто не слышит, мы остались без поддержки техники, и нам никто не поможет, в то самое время, как действовать необходимо быстро — устранение источника-"глушителя" и хакера снимет значительную часть опасности взлома основного ядра. Мы не должны допустить взлом ни в коем случае!.. Справиться с этим мы должны своими силами.
Терминалы погасли.
— Внимание, — ожил наушник под плотной маской, и Стас узнал голос своего командира Вяземского.
— Мы прибываем к точке сброса. Полная готовность! Задача третьей колонны: присоединится к силам четвертой, уничтожить врага. Оказать содействие силам милиции, проводящим эвакуацию, врачам и пожарным. Ждать разрешения проблем с блокировкой наших машин в ангарах штаб-квартиры и их прибытия на место столкновения!..
Стас поправил ремень винтовки за плечом и взялся обеими руками за руль "волкодава". Этот бой будет первым для него после длительного пребывания на полигонах и стрельбищах, и его первым боем на стороне "Уаджет". Врагом здесь была не Ткань.
— Внимание!
Транспортер качнуло, и он остановился. С сигналами сенсоров амортизационные консоли высвобождали "волкодавов", мгновенно повисающих в полуметре от решетчатого пола на мощной воздушной подушке. Стас еще крепче стиснул рукояти своего мотоцикла, когда его плавно слегка качнуло вниз, и он повис на небольшой высоте работающего на "холостом ходу" "волкодаве". В транспортном отсеке раздался повторяющийся надрывный сигнал тревоги, и двустворчатые люки перед "волкодавами" открылись, давая возможность оперативникам покинуть нутро машины.
— Вперед!
"Волкодавы" прыснули во все стороны, слетая по пологой дуге из окон транспортных отсеков и благополучно упруго "приземляясь" подушкой на поверхность тротуаров улиц Фрактала. Стас был одним из первых, кто, вынырнув из вездехода-транспортера, бросил свою машину вперед и в сторону, освобождая место для других.
Восточная часть города была залита светом пожарищ. Из-за крыш жилых домов к еще черному небу поднимались высокая, яркая оранжевая зарница. Сквозь заунывный вой работающих двигателей множества "волкодавов" был слышен гул огня, редкие взрывы и стрекот автоматического оружия. Стас быстро огляделся: транспортер высадил их на пустынной, широкой улице. Дома здесь не жались друг к другу, и через просветы между зданиями лился оранжевый зловещий свет. Окна домов были погружены во мрак — видимо, здесь была повреждена подземная линия электроснабжения.
— Звено один и два — направо! Три и четыре — налево! Пять и шесть — вперед!
Стас повернул свой мотоцикл вслед за ускользающими в сумрак другими оперативниками из третьего и четвертого звеньев, к последнему из которых и был приписан сам Кавелин. Судя по обстановке, царящей в точке "высадки", четвертая колонна которая несла боевое дежурство в эту ночь, прибыла на место вторжение неизвестного противника самой первой. Она приняла на себя основной удар, и им уже здорово досталось — если, конечно, судить по полыхающим пожарам.
— Первоначальное количество целей — двадцать огнеметных танков "Тарантул-143", — вводил в курс дела Вяземский, пока оперативники высадившегося взвода следовали к точкам соприкосновения с противником или собственными силами.
— Ребята из четвертой колонны сумели поразить пока что четыре из них. Судя по тому, как действуют "Тарантулы", эти машины с искусственным интеллектом.
"Огнеметные танки… Понятно, откуда столько пожаров".
Стас слышал о танках серии "Тарантул" и даже видел их в действии, когда служил в вооруженных силах. Танки с серийным номером "сто сорок три" — старая разработка, да и сами танки были среднего типа, без усиленной брони и вооружения. Однако вместе с этим он замиранием сердца подумал, что даже и нескольких таких "Тарантулов" способны без особых затруднений уничтожить легковооруженную пехоту на значительном расстоянии. К тому же, все танки этой серии были экранированы от поражения электромагнитным импульсом. Без поддержки своей воздушной техники, или хотя бы ракетных трайков "велоцерапторов", справиться с огнеметными машинами противника будет тяжело.
О заменяющих экипаж системах искусственного интеллекта он слышал раньше тоже. Но столкнуться в бою с подобным противником ему придется впервые. Стас хорошо помнил, с какой скоростью, силой и мощью подобный танк выдыхает тридцатиметровую струю огня.
"Сегодня нам будет весело", с пробуждающимся страхом думал он, глядя на дорогу через окуляры наводки, закрепленные на передней части тяжелого шлема. Пока что закрываться эластичным капюшоном-маской, и полностью переходить на все вспомогательные системы своего боевого скафандра было необязательно, да и приказа не поступало.
Умный прибор отслеживал и передавал на мини-экран перед глазами все информационные данные. Связанные общей сетью, эти приборы могли опознавать и других оперативников, двигающихся на "Волкодавах" рядом, определяя их имена, звания и вооружение. Во время боя эти же приборы наводки должны так же четко и ясно отличать врага от друга…
В нос ударил запах гари и дыма, когда их звенья миновали перекресток и свернули в сторону полыхающего огня. На фоне этой живой стены, встающей впереди, Стас увидел развороченное жилое здание, брошенные в спешке "волкодавы" оперативников четвертой колонны — об этом подсказали те же компьютеризированные окуляры. В стороне Стас заметил несколько бегущих в сторону фигурок оперативников, по показаниям приборов шлема, принадлежащих другому подразделению. На тротуаре стояли несколько машин скорой помощи, их маячки светили слишком блекло и слабо в этом оранжевом мареве. Вокруг было полно людей, самых разных, не имеющих к происходящему вокруг хаосу никакого отношения — гражданских и медиков. Они отбрасывали огромные, чудовищные в своих формах тени.
— Спешились! — коротко скомандовали командиры третьего и четвертого звеньев. Оперативники останавливали свои мотоциклов, сбрасывая мощность движков до нуля, и "волкодавы" быстро и плавно опускались на дорожное покрытие прямо посреди изуродованной улицы, ярко освещенной огнем пожаров.
Упорные шасси с громким цокотом уперлись в дорожное покрытие, и Стас быстро, как его учили на многочисленных занятиях, спрыгнул в сторону от мгновенно ставшего уязвимым "волкодава". Повинуясь командам своих ведущих, они бросились вперед, готовя оружие к бою. Судя по громкому шипению и лязгу, одна из их целей была где-то совсем рядом.
Немногочисленная охрана вспомогательного аналитического центра "Перстень" была поднята по тревоге. Связи с "Панцирем мира" и с базами вооруженных сил охранения не было, но огромное оранжевое марево, поднимающееся из-за сопок со стороны Фрактала, отдаленны гул и раскаты взрывов не могли не встревожить начальника дежурной смены. Спустя пять минут, заместитель начальника Денис Ковалев и командир эшелона охраны приняли решение отправить в штаб-квартиру легкий винтокрыл для выяснения обстоятельств.
Когда черный аппарат, похожий на древний зазубренный наконечник копья, с сытым урчанием поднялся в морозный воздух и набрал достаточную высоту, пилот передал картинку с наружной камеры наблюдения винтокрыла на голографические экраны пультов управления "Перстня".
Через несколько секунд, проведенных в полном молчании, Денис Ковалев и командир охраны переглянулись. На призрачных экранах был виден Фрактал, своей почти что идеальной круглой формой и обилием огней похожий на праздничный торт. Восточные окраины этого "торта" были охвачены огнем, который уже на значительное расстояние проник за черту города.
Начальник комплекса, старший координатор Анна Ковалева, могла бы гордиться своим заместителем, по совместительству мужем. Пилот получил команду "отбой" на следование в штаб-квартиру — руководящие в эту ночь посты быстро сообразили, что сейчас там не до них. Судя по трансляции с кружащего над центром винтокрыла, центр города и "Панцирь мира" не пострадали и теперь, пока связь не будет восстановлена, нужно было сидеть на месте и не дергаться, следя лишь за тем, чтобы не попасть под раздачу и не потерять важнейший комплекс.
"Перстень", работа которого была жизненно важна для штаб-квартиры и "Уаджет" в целом, находился на значительном удалении от города. Комплекс располагался в низине, в окружении высоких заснеженных сопок и огни Фрактала, расположенного в нескольких километрах отсюда не были видны. Добраться сюда из города за короткий срок можно было лишь только воздухом.
Спустя пять минут дежурные ответственные лица пришли к выводу, что сделали все, что было в их силах на данный момент. У всех входов и выходов были размещены небольшие группы охранников. Системы внутренней и внешней защиты были переведены из стандартного "желтого" в "красный". Основной и вспомогательные радары центра были развернуты, и сейчас большая часть внимания персонала, дежурившего за пультами управления, была направлена именно на них. Теперь операторы ждали сюрпризов, которые могут свалиться в любой момент и из любого направления извне.
Стоящие у центрального выхода из комплекса двое часовых, в дутых синтетических камуфляжах с бронежилетами и теплыми капюшонами-масками на лицах, тревожно вглядывались в оранжевое зарево, ярко и четко очерчивающее пологую вершину сопки и деревья на ее склоне. Охранники нервно сжимали винтовки, вглядываясь в темноту своими окулярами со встроенными приборами ночного видения и тепловизорами. Даже они, не имеющие доступ к изображению с камеры кружащего где-то вверху винтокрыла, понимали, что стряслось нечто грандиозное, нечто непредвиденное и непонятное. Это незнание пугало их.
Прошло какое-то время, и дверь, которую они охраняли, открылась. Человек в камуфляже охранника, с закрытым маской лицом и надвинутыми на глаза окулярами, ничего не сказав часовым, бросился бежать прочь.
— Эй ты!.. — окликнул его один из охранников. Бегущий не отозвался. Он держал в руках винтовку, и направление и скорость, с которой он двигался, явно говорили о том, что этот охранник покидает свой пост.
— А ну-ка стой! — нерешительно окликнул его второй.
Неизвестный вздрогнул, сбавив темп бега, но не остановился. Охранники хорошо видели, как бегущий не ловко скособочась, и не прекращая движения вынул что-то из бокового кармана.
Спустя мгновение мощный взрыв потряс весь комплекс. Охранники, потрясенные и оглушенные, замешкались, в то самое время, как убегающий бросил в снег пульт дистанционного управления. Обернувшись, человек вскинул винтовку, срезав охранников двумя точными и короткими очередями. Уже не задерживаясь и не глядя, как содрогающийся от взрывов комплекс с грохотом исторгает в черное небо обломки и яркие клубы огня, перехватил винтовку и бросился бежать прочь.
По "Перстню" прокатилась серия чудовищных взрывов. Казалось, сама низина, в которой располагалась вспомогательная база штаб-квартиры, зашлась в страшных конвульсиях. Яркий свет от поднимающихся в воздух султанов огня залил все сопки, четко вычертив длинные, неподвижные тени промерзших деревьев и одну, суматошно убегающую все дальше и дальше, спасающейся от силы, выпущенной ей же на свободу и теперь разрушающей комплекс.
Лучше всего все это было видно пилоту винтокрыла с высоты ста пятидесяти метров. Взрывная волна хорошенько тряхнула воздушный аппарат, и уже спустя несколько секунд после того, как внизу разлилось огненное облако, пилоту, стискивающему потными ладонями штурвал и тщетно пытающемуся успокоить бешенное сердцебиение, было понятно, что уцелеть внизу не мог никто.
Танк "Таратнтул-143" был вовсе не был похож на упомянутое насекомое. В нем было что-то больше скорее от жука: те же приземистые формы, плоский и покатый "панцирь", и эта странная, непредсказуемая манера двигаться в бою. Особенно опасными казались сведенные впереди "рога", направленные друг перед другом. Небольшой конус, растущий из лобовой брони и нацеленный прямо промеж этих "жвал" таил в себе смертельную угрозу. Казалось, будто этот танк был здесь совсем один, беспомощной мишенью в глазах нескольких десятков человек, залегших на разных расстояниях и с замиранием сердца ждущих, в какую сторону повернет свою смертоносную морду и "жвала" чужой монстр…
Некоторые так и попались. Действовали открыто и быстро. Теперь от них остались обугленные останки и оплавившаяся амуниция.
Настя наблюдала, как вражеская машина возится, пытаясь преодолеть завал из обрушившихся стен дома, не выдержавшего несколько залпов мощных, огненных потоков. Все вокруг на целый квартал было завалено пылающими обломками, и ночь во Фрактале приобрела сочный оранжевый свет пожаров. Треска автоматического оружия почти не было слышно — сегодня это оружие было бесполезно. Были слышны лишь гудение и рокот пламени, хруст и шуршание подминаемых под плоские траки автоматизированных танков обломков, лязганье и приглушенное ворчание реакторов. Встроенный в шлем термометр выводил на мини-монитор показания температуры воздуха — двадцать градусов по Цельсию. Январь во Фрактале в этот раз выдался жарким.
Настя думала о том, что искусственный интеллект этого "Тарантула" видит и ее, и второго автоматчика, и еще одного бойца, обязанного сейчас выполнить самое главное — выстрел по врагу. Машина "видела" маленький расчет своими чуткими датчиками, но не поворачивалась в их сторону передней частью. Видимо, рядом были мишени, которым танк присваивал больший приоритет в уничтожении.
"Быть может, эта их тактика — усыпить нашу бдительность, чтобы мы подобрались поближе в открытую?"
За полчаса боя колонне, к которой была причислена Настя, удалось уничтожить двух "тарантулов" на этом участке. Броня этих небольших, маневренных танков на деле оказалась слабоватой для многофункциональных переносных ракетных комплексов "Раскат-9".
Здесь были и свои сложности. Оперативников, вооруженных подобными комплексами было совсем немного — по пятнадцать на каждую колонну, состоящую из трехсот человек. Чтобы атаковать шустрый и непредсказуемый танк, нужно было бить в покатые борта. Не только потому, что там слабее броня — стрелять в лоб было смертельно опасно, и Настя уже убедилась в этом. Искусственный интеллект, противостоящий живым людям, был в несколько раз быстрее и предусмотрительней. Более того, электроника этих кибертанков успешно противостояла наводке выпущенных даже в упор ракет, часто избегая поражения. Псевдо-экипаж превращал танк в непредсказуемое животное. Он словно бы предвидел, в какой момент и откуда появятся следующий расчет, обходящий двигающуюся вперед машину. Настя уже видела, как погибли две группы, отправленные в обход одного из танков, медленно продвигающихся в этот район все глубже и глубже. Шансы остановить эту волну без дальнейших потерь были только лишь у быстрых танков "Гиена" и ракетных трайков "Велоцираптор", которые были у "Уаджет". Сообщение о том, что специалисты штаб-квартиры смогли разрешить проблему с блокировкой наземных сил было получено минуту назад, но пока они прибудут сюда, "Тарантулы" успеют наворотить дел на окраинах города.
"Они не спешат атаковать штаб-квартиру".
И это казалось странным. Кем бы ни был их противник, его действия здесь казались лишенными смысла. Сравнять целый город с землей двумя десятками огнеметных танков было невозможно, и здесь могло лишь возникнуть предположение, что танковый клин, уничтоживший к этому времени целый квартал, должен выиграть время для успешного взлома серверов штаб-квартиры.
"Кто же хочет выкрасть секреты "Уаджет"?"
Неожиданно "Тарантул", подозрительно долго преодолевающий небольшой завал, замер и с натуженным воем сервоприводов начал разворот в сторону маленького отряда из трех человек, замершего за руинами в десятке метров. Настя вздрогнула, и сердце сжалось от мгновенно очнувшегося страха.
Оперативник с противотанковым комплексом среагировал вовремя. Он поспешно вскочил на одно колено, вскидывая на плечо тяжелую, короткую и громоздкую трубу "Раската" и Настя увидела, как на большом экране перед лицом оперативника пыхнуло синее, четкое изображение вражеской машины и надпись "цель захвачена". Через секунд у из обеих концов трубы комплекса вырвались языки пламени, и белая змея, оставившая за собой плотную мантию грязно-серого дыма, ударила по "Тарантулу" в упор.
Настя инстинктивно пригнулась, когда грянул взрыв. Земля под ней сотряслась от короткой жуткой конвульсии.
— Готов! Готов выродок!.. — звонко выкрикнул второй стрелок. Настя услышала торопливые шаги бегущего человека, и, подняв лицо, вгляделась вперед мутным взглядом напрочь оглушенного человека.
"Тарантул" не двигался. Вражеская машина была изуродована прямым попаданием: передняя часть брони была проломлена, из рваных дыр курился едкий синий дымок, и оттуда сыпали яркие искры. Настя подумала о том, что бы было с экипажем, будь он внутри, и ее замутило.
Она начала была подниматься на ноги, как стена ближайшего дома дрогнула и осыпалась. Из проема полыхнул огненный шар, отсвечивая каким-то отвратительно влажным блеском на броне низкого "Тарантула" резво вываливающегося из дыры.
— Сюда! — взвизгнул стрелок, вскидывая винтовку и нажимая на спуск. Его "романов" дал длинную очередь, пули горохом отлетали от брони танка, но дремлющий внутри машины холодный разум не отреагировал. Стальные чудовища, подобно живым людям, тоже могли учиться и правильно расставлять приоритеты.
Убежать или увернуться от танка, двигающегося с достаточно высокой скоростью оказалось невозможным. Настя в оцепенении смотрела, как "Тарантул" с холодной последовательностью преследующий заметавшегося на открытом месте оперативника с "Раскатом-9", неотрывно двигаясь за ним и стремительно сокращая расстояние, в конце концов сшиб и подмял под себя человека. Оперативник с "Раскатом-9", выпустивший свою последнюю ракету, теперь надежно окопался за своим укрытием, и Настя поняла, что рассчитывать на его помощь не придется. В танк дали несколько коротких очередей из нескольких мест, даже с противоположного конца улицы. "Тарантул" нерешительно заерзал на месте, выбирая одну цель из нескольких, и наконец, с рокотом выпустил по пологой дуге огромную огненную струю. Настя, нашаривая в эластичном подсумке гранаты, в завороженном от боли отупении смотрела, как огненная дуга ушла в оранжевый сумрак, где и пыхнуло и развернулось неясное огненное облако. В наушнике переговорного устройства к несмолкающим командам и докладам прибавились треск помех, вопли паники и боли.
Танк начал разворачиваться в сторону затаившейся за обломком стены Насти, когда вынырнувшая из марева белая змея вильнула влево, потом вправо, потом ушла вверх, и уже оттуда, словно бы опомнившись, ударила вниз. Заворожено следящая за ее полетом Настя увидела, как наводящаяся на цель ракета влипла в развороченное покрытие дороги прямо перед "Тарантулом". Взрыв, произошедший в нескольких метрах от нее, опрокинул женщину в белый свет и поглотившее все звуки мерзкое монотонный писк.
Она очнулась, лежа на спине. Глядя в черное небо над Фракталом, она скосила глаза на таймер, отсчитывающий время в левом нижнем углу изображения, поступающего с плотно подсоединенных к глазам окуляров. Прошла всего лишь минута. По внутренней связи ее вызывал Керчин:
-..Андреева, ответь! Цела?
"Что, если меня изуродовало?"
Эта мысль заставила ее шевелиться, чтобы развеять нарастающий ужас. Боли не было, кроме раскалывающейся головы, в которой не утихали монотонный гул и пищание. Ее тело по-прежнему слушалось ее…
Она вскрикнула от боли, попробовав пошевелить ногой. Закусив губу, Настя села, крепко зажмурившись, и пребывая в этом бордовом мраке, слушала, как колотится сердце.
"Давай же… Глупо сидеть здесь. Ты на открытом месте, нужно быстрее убедиться, что все в порядке… Убедиться что все в порядке. Все в порядке…"
Настя открыла глаза.
Правая нога была придавлена огромным куском от обломка стены, за которым она скрывалась. Боль и ощущение веса небольшого, но увесистого обломка были слабы, но это пугало лишь еще сильнее. Должно быть, этот кусок весит десятка два килограмм. Она сумеет освободить себя, но продолжать бой?..
— Меня ранило. Придавило ногу, — сипло сказала она в микрофон, вновь закрывая глаза и видя перед собой кровавые жутковатые амебы.
"Еще легко отделалась"…
Донесшийся до ее слуха лязг заставил ее вздрогнуть.
Настя подняла глаза на изувеченный и покореженный танк, который с жутким скрежетом разворачивался к ней. Его лобовая броня была проломлена в нескольких местах, его огнемет поврежден взрывом. Если он попробует выстрелить сейчас, то может взорваться сам.
Интеллект, видимо, знал и подобной возможности, и не хотел рисковать. Поврежденный танк с лязгом траков начал надвигаться на нее.
Настя замерла на месте. Окружающий мир теперь сузился для нее в узкую полосу пространства, разделяющую ее и надвигающуюся машину. Не спуская взгляда с надвигающейся смерти, Настя дрожащей рукой нашаривала гранаты, выпавшие из рук в тот момент, когда в "Тарантул" угодила ракета. Она не могла оторвать взгляда от медленно проворачивающихся в ее сторону широких траков танка.
Бросок был опасным. Она рисковала скорее убить себя, чем "разуть" танк, разбив осколками гранаты сочленения его гусениц с правой стороны. Трехметровый столб горячей черной крошки разбитого покрытия трассы взметнулся вверх, не причинив никакого вреда танку, обдав и машину и женщину отвратительной вонью и мелкой пылью.
"Это конец", подумала она, чувствуя, что задыхается под плотной маской-капюшоном, прижимая к груди оставшуюся гранату.
"Дурацкие игрушки, в чем их толк, если они бесполезны!.. Глупо, но это лучше, что погибнуть просто так. Быть может, удастся подбить его?.."
Из надвигающегося "Тарантула" во все стороны брызнули искры, и Настя невольно сжалась, закрывая и так защищенное эластичной маской лицо руками. Справа донесся треск штурмовой винтовки. Всхлипнув, Настя бросила взгляд туда: на полусогнутых ногах, припав к оружию, оперативник опустошал магазин в броню "тарантула". Умная электроника шлема, которой было безразлично психическое и физическое состояния оперативника, тут же вывело Насте коротенькую сноску — "Кавелин С. Ю. 3 зв. 3гр. 2форм".
Танк замер, когда до беззащитного человека оставалась пара метров. Что-то сработало в мозгу стального монстра, и "Тарантул" повернул к своему обидчику. Искусственный интеллект пришел к выводу, что двигающийся вооруженный объект гораздо опасней.
Настя, прислушиваясь к стрекоту оружия и лязгу стали, напрягая последние силы отбросила с ноги проклятый обломок и откинулась на спину. Земля под ней мелко дрожала, и эта дрожь передалась и ей. Она не видела, как Стас из подоспевшего на выручку третьего взвода отвел подбитый танк в сторону от нее, к линии огня стрелков из своей группы, и смутно ощутила всколыхнувший горячий воздух разрыв, с которым "Тарантул" был подбит окончательно. Задыхаясь в тесной маске, она дрожала от страха. Насте хотелось сжаться в клубок, но боль в отшибленной ноге не давала ей это сделать.
— Андреева! — вновь грянул голос Керчина. В эфире тут же послышались голоса оперативников.
— Здорово сработали. Всем спасибо!..
— Ох ты, чуть ее не раскатал!..
— Разговоры!
— Ты как? — спросил ее по связи спокойный голос Стаса. Он тяжело и хрипло дышал.
Настя молчала, крепко зажмурившись и глотая слезы страха и боли.
— Третья грань! Вернуться к "волкодавам"! Источник помех определен, выдвигаемся немедленно! Выполнять!!
Пребывавший в относительной безопасности источник всех проблем располагался в нескольких километрах восточнее Фрактала, среди чернеющих в предрассветных сумерках елей. Он пребывал в окружении зловещей тишины, нарушаемой лишь тихим посвистом холодного ветерка, подхватывающего и несущего мелкую снежную крупу и далекими, едва слышными звуками идущего боя.
Боевой четырехколесный вездеход "Рысь" был такой же старой разработкой, как и огнеметные "Тарантулы", действующие сейчас на передовой. Он не обладал ни хорошей броней, ни огневой мощью. Большая скорость и высокая проходимость — главные достоинства этой одноместной машины, предназначенной для ведения разведки и подавления радаров врага. Антон уже убедился в этих отменных качествах "Рыси" еще во время Второй экспедиции.
Полковник, облаченный в темный комбинезон водителя-механика, полулежал в своем кресле управления, наблюдая за развитием событий. Перед ним располагались несколько терминалов, на которые поступала информация в виде емких сообщений и изображений с камер боевиков и танков с искусственным интеллектом вместо живых экипажей. Мощная аппаратура, которой был напичкан этот вездеход, исправно выполняла свою работу, медленно, но верно подбираясь все ближе и ближе к заветной цели. Антон испытывал пробуждение очень странного триумфа, ощущение близящейся победы. Он не был силен в технике, которая сейчас вела невидимую для него борьбу с противником, и поэтому слабо представлял себе общую картину. Но Антон понимал факты, умел делать правильные выводы и принимать верные решения — этого было достаточно, чтобы выполнять свою работу.
Операция продолжалась уже почти час. За это время удалось сделать многое. Только сейчас Антон понимал, что Моканди был прав.
"Уаджет" можно уничтожить и такими мизерными силами".
Все системы обороны и связи были парализованы, и город, раскинувшийся где-то там, впереди, был отрезан от остального мира. Полковник видел багровый зловещий отсвет от пожаров на мониторе, транслируемого в круглую кабину водителя с наружной камеры "Рыси". Хотя ход операции осуществлялся в точности по плану, он испытывал некоторое нервное напряжение.
На другом терминале, отображающим ход борьбы вируса с противостоящей ему защитой, медленно таяли минуты. Антон с раздражением смотрел на цифры, обозначающие, как скоро системы врага потерпят поражение, и главное информационное ядро штаб-квартиры останется беззащитным. Как только это случится, вирус сбросит копию банка данных на носитель "Рыси" и уничтожит все данные "Уаджет". Это будет полной победой.
Антон перевел хмурый взгляд на другой терминал, на котором отображались данные, полученные в ходе прямого нападения на Фрактал. Кибертанки выходили из строя один за другим. Оперативники действовали быстро, оправдывая свое название, однако, Краско ожидал большего от противника.
"Кажется, Моканди сильно переоценил силы "Уаджет" как полноценного боевого подразделения".
Так это, или нет, он об этом скоро узнает. Когда он заполучит ценный приз, данные информационного ядра штаб-квартиры, у него в руках будут все секреты "Уаджет". Пока что сражение шло так, как и предсказывал Моканди. Почти все "Тарантулы" уже были уничтожены, выполнив свою главную задачу — они являлись всего лишь прикрытием, которое должно было лишь задержать большую часть мобильных войск врага за чертой города.
Антон с раздражением думал и о том, что где-то поблизости кружат с полудюжины транспортных винтокрылов. Они доставили его и взвод "Лакшми-5" сюда, и они же должны будут и забрать их отсюда по завершении операции. Заодно прихватив человека Моканди… Антон не знал своего соотечественника, пошедшего на такой решительный шаг как предательство, но теперь, когда уничтожение "Перстня" было подтверждено, он невольно ощущал уважение к этому диверсанту. Мысль о том, что транспорты могут подбить, вызывала у него сильное беспокойство, граничащее с легким страхом. Потеря воздушных машин будет означать поражение.
"У них есть чем стрелять по ним, но без своих радаров и при отключенных системах обороны они не опасны", успокаивал он себя. Свое нервное состояние он списывал на то, что уже отвык находиться в экстремальных ситуациях. Чтобы отвлечься от дурных мыслей, полковник сосредоточился на ходе операции по захвату "Принцессы".
"Лакшми-5" уже атаковал "Стагирит-2", и сейчас внимание полковника было заострено именно на этом.
Краско молча следил за картинками на терминалах, поступающих с нашлемных камер боевиков. Если у них получится похитить "Принцессу", взломать базу данных "Уаджет" и при этом быстро исчезнуть так же, как и появились — это будет самая успешная боевая операция полковника за всю его жизнь.
Он помнил захват этого "блуждающего" кластера Ткани, как сейчас. Тогда он был двадцатилетним сопляком, младшим лейтенантом, только что прошедшего ускоренный курс пси-обучения. Именно его подразделение уничтожило защитные организмы кластера. Тогда, от оперативной группы численностью в девяносто человек, среди которых были и люди Краско, уцелела лишь треть. Он прекрасно понимал, почему в последний момент поступил приказ не уничтожать этот сталагмит отвратительной полупрозрачной, мутно-белой плоти, покрытый густым белесым мхом. Краско был одним из тех, кто сопровождал этот опасный груз на "Стагирит-2" — сам факт захвата и транспортировки живого кластера Ткани был засекречен от других стран Конфедерации. Позже, Антон и остальные выжившие были награждены и повышены в званиях.
"Зачем Моканди эта мерзость? Что он собирается сделать при помощи этого кластера?"
Полковник, задумчиво следящий за изображениями на большом терминале справа, транслируемых с камер на шлемах спецгруппы "Лакшми-5", нетерпеливо ждал завершения основной фазы операции. Его вездеход был на значительном удалении, хорошо экранирован, и вычислить его месторасположение было очень трудно. Несмотря на это, ему не терпелось убраться отсюда и вернуться на базу, чтобы узнать ответы на интересующие его вопросы. Нервно потерев подбородок, он бросил взгляд на отсчитывающий последние минуты таймер в углу одного из мониторов. До окончательного взлома базы данных "Уаджет" осталось менее десяти минут.
На открытом месте "волкодавы" двигались быстро и, наверное, почти беззвучно. Стасу было трудно судить об этом — он был за рулем одного из мотоциклов, и ему казалось, что только он один порождает вокруг себя чудовищный шум. Эта иллюзия была вызвана только пронзительно свистящим встречным ветром.
Их было много. В штабе каким-то образом смогли выяснить месторасположение источника, с которого производился взлом базы данных и блокировка связи и всех оборонительных систем Фрактала и "Панциря мира", и теперь к этой точке были брошены все свободные подразделения. Звенья различных граней, уже смешавшиеся между собой, волнами выскальзывали из пылающих восточных окраин Фрактала, ныряя в сумрак занесенной снегом тайги. Следом спешили скоростные трайки.
Близилось утро, и тьма отступала. Снег в округе был уже отчетливо виден, в расступающихся сумерках он казался темно-сиреневым. Стас и остальные оперативники сноровисто лавировали между припорошенных снегом елей, мешающих разогнаться на полную силу. Через окуляры своего шлема Стас видел всплывающие имена и подразделения оперативников, двигавшихся рядом с ним к заветной цели. Судя по этим "подсказкам" здесь были бойцы из третьей, четвертой и второй граней, но, вероятно, это было еще не все.
— У нас новая проблема: научно-исследовательский комплекс "Стагирит-2" атакован неизвестными. Вторая колонна займется ими…
Стас прибавил ходу. Он не мог понять логику действий их неизвестного противника, но сейчас это было и не нужно. Его задача — выполнять приказы. Анализировать и сопоставлять будут в "Панцире мира".
В эфир вновь ворвался хрипящий от ярости голос Васильева:
-..Что за херня?! "Перстень" уничтожен!..
"Перстень?"
Стас сразу же вспомнил Аню Ковалеву, и его сердце мучительно сжалось.
"Она была там, внутри?.. Или же нет?"
— Цель обнаружена, — сказал кто-то из оперативников, двигающихся в самой первой волне, впереди Стаса и остальных. Стас вздрогнул, вновь сосредотачиваясь на происходящих вокруг событиях. Он увидел противника только спустя несколько секунд после первого доклада об обнаружении цели.
Вражеский вездеход, оставляя за собой плотный шлейф плавно оседающего снега, спасался бегством. Было видно, что его радар слишком поздно обнаружил сигналы стремительно приближающихся оперативников. Кто бы ни находился внутри небольшого корпуса-капсулы вездехода, он не собирался сдаваться просто так. Машина уходила от своих преследователей на полной мощности, но было ясно, что быстрые "волкодавы" очень скоро настигнут его.
— Цель определена, — произнес Вяземский, — подтверждаю уничтожение. Всем в стороны, пропустить "Велоцирапторы".
Легкие трайки постепенно догоняли свою цель, и стрелки, продолжая преследование, уступили им дорогу. Двигаться в таком снегу им было нелегко, но сейчас выручала мощная тяга движков этих небольших машин. Стас успел бросить косой взгляд в сторону, слыша утробный рев двигателя "Велоцираптора", и увидеть обтекаемый корпус машины, своей формой похожей на чечевицу. Трайк с шумом вспарывал наст широкими колесами на высоких стойках шасси, отваливая в стороны целые промерзшие пласты снега.
— Внимание, цель активирует системы вооружения!
— Огонь!
Ракетная установка "Велоцираптора" зашлась в серии отрывистых гавкающих выстрелов, пуская вперед легкие неуправляемые ракеты. Стас судорожно вцепившись в руль, непроизвольно вильнул в сторону, спасаясь от этого источника шума и света, вспыхивающего каждый раз, когда трайк пускал следующую ракету. Впереди ярко полыхнули взрывы, вздымая вверх столбы снега и обломки.
Подбитая "Рысь" вынырнула из облака огня и дыма и тут же клюнула носом в снег, безобразно закувыркавшись дальше. Стас и остальным оперативникам пришлось быстро сбрасывать скорость, чтобы не проскочить мимо.
— Цель поражена! — выкрикнул из наушника голос Вяземского, и его голос звучал в диссонанс вместе с командирами других взводов, так же передающих этот короткий доклад координаторам штаб-квартиры и команды своим подчиненным.
— Цель поражена, повторяю, цель поражена! Не стрелять! Никому не стрелять!..
Два десятка "волкодавов" теперь не спеша кружили вокруг обезображенного вездехода. Опрокинутая на бок "Рысь" горела, пуская в черное звездное небо густой, лениво клубящийся дым.
— Спешиться.
Стас застопорил свой "волкодав", и опорные шасси мотоцикла с сочным громким хрустом глубоко провалились в снег. Держа оружие наготове, он побежал вперед, проваливаясь еще глубже. Оперативники сужали кольцо.
Люк на крыше капсулы управления "Рыси" дрогнул и открылся. Из открывшегося проема тяжело вывалился Краско.
— Внимание, никому не стрелять, — скороговоркой выпалил новую команду Вяземский.
Стас смотрел на залитое кровью лицо грузного человека, прижавшегося спиной к броне своей машины и утонувшего по колено в снегу. Он тяжело дышал, и затравленно озирался, слепо шаря взглядом вокруг.
Когда полковник выбирался из "Рыси", он и вправду ничего не видел. Отчасти из-за темноты, отчасти из-за того, что после бешенного кувыркания внутри вездехода в голове все смешалось и гудело, и перед глазами теперь плыли радужные пятна. И сейчас зрение подводило его. Он мог полагаться только на слух и интуицию. За минуту до того, как его "Рысь" была подбита, полковник видел изображение с кормовой камеры — его преследователей было много. И сейчас слух и интуиция подсказывали ему, что в этих густых сумерках, помимо холодного ветерка есть кто-то еще.
"Я не вернусь".
Полковник достал из кобуры пистолет, и он почувствовал, как насторожились все те, кто сейчас скрывался в сумерках. Из этой темноты до него донесся глухой негромкий голос:
— Вы окружены. Бросьте оружие.
Краско молчал. Он чувствовал лишь обжигающий холод, тяжесть оружия в руке и тупую боль в разбитой голове, а во рту — вкус крови.
Полковник закрыл глаза, и время для него стремительно потекло назад. Вот он в кабинете Моканди, смотрит на океан. Вот он знакомится с другими офицерами "Брахмана". Он в бреду и ему плохо после какого-то нового наркотика. Он получает награду за участие во Второй экспедиции. Он в бою где-то в Европе, бесконечный жуткий кошмар, длящийся целый год…
— Брось оружие! Считаю до трех! Раз!
Он испытывал страх и был готов выпустить из замерзших пальцев оружие. Подавить свое сомнение полковник сумел лишь мыслью о том, что его положение безнадежно. Своим провалом он подвел Моканди, но если сдастся в плен — это будет предательством. И хотя полковник не знает его планов, он не намерен предавать человека, с которым он прошел через настоящий ад и который вытащил его из жуткой бездны наркотического забытья. Окружавшие его люди служили совсем другим силам, тем самым, которым противопоставлял себя Моканди. Антон понял это и прочувствовал в полной мере только сейчас. Холодный ужас полностью овладел им.
— Два! — донеслось из сумрака.
Краско не стал больше ждать. Быстро подняв оружие, он сунул холодный ствол пистолета в рот и нажал на курок.
Пущенная ракета попала точно в цель и "Тарантул" вздрогнул, окутавшись клубами огня. Свирепо брызнув во все стороны мелкими обломками, танк с развороченным правым боком прокатился еще несколько метров и окончательно остановился только лишь после трех попыток продолжать свое движение, словно бы уже убитое, но еще не осознавшее это создание.
Две фигуры в светлых скафандрах не спешили покидать свое укрытие, находясь справа от уничтоженной вражеской машины.
— Отличный выстрел, — Костя посмотрел на ракетчика, опускающего с плеча "Раскат", и окинул взглядом открывающийся из их убежища вид.
— Светличев — старшему ведущему, — сказал он в микрофон. — Цель поражена. Возвращаемся к точке сбора три-девять, прием.
— Понял тебя, Светличев. Подтверждаю возвращение к точке сбора три-девять.
Стрелок и ракетчик подобрались к этому танку по открытой местности, следуя короткими перебежками от горящих руин разрушенных домов и остовов машин, сгоревших на обочинах. Эту часть Фрактала было не узнать, и Костя невольно подумал о том, что теперь кое-кто выложит огромную сумму денег, чтобы восстановить два почти что полностью разрушенных квартала города. Костя быстро осмотрел местность, не снимая маски-капюшона и используя для обзора окуляры. Электроника молчала, не выдавая никаких двигающихся неопознанных объектов. Вместо этого вокруг было полно своих. Костя не видел их в этом жарком оранжевом мареве, но на окулярах отображались многочисленные опознавательные сигналы оперативников из второй и первой грани второй колонны. Никто из них не спешил покидать своих укрытий, опасаясь, что это еще не все. Судя по коротким докладам координаторов из штаба, оставались последние два "Тарантула", и ими сейчас занимались оперативники первой грани. Вид объятых огнем невысоких строений, раньше бывшими удобными и относительно комфортабельными домами, навевал какую-то дурную тоску. Костя понимал, в чем дело: он и его брат служили в "Уаджет" уже почти год, и за эти месяцы они свыклись с тем, что Фрактал стал их новым домом. Учитывая, каким безопасным и надежным все это время казался город, было неудивительно, что вместе с грустью Костя чувствовал и глубокое разочарование.
"Наша крепость оказалась не готовой к такому натиску".
Костя догадывался, что здесь что-то не так. Первоначально угроза пришла не извне, она поразила системы защиты Фрактала снаружи.
— Возвращаемся, — негромко сказал Костя, вновь посмотрев на изувеченный танк.
— Все чисто? — недоверчиво спросил ракетчик.
— Да. Пошли.
Костя выпрямился и побежал прочь из этого оранжевого пекла. Судя по шагам, ракетчик последовал за ним. Костя бежал медленно, понимая, что уже нуждается в хорошем отдыхе.
Они выбрались из горячих руин, еще держащих на себе тот страшный жар, который и породил их. Стрелок и ракетчик достигли ровного дорожного покрытия. Им навстречу спешили несколько милиционеров, за которыми двигалась низкая пожарная машина.
"Только вас тут не хватало", с раздражением подумал Костя, но увидев появившиеся справа от машины фигуры оперативников из второй колонны, успокоился. В штабе виднее, кого и куда направлять, и если в этом районе появились гражданские, то значит, здесь относительно безопасно.
Костя обернулся на залитые огнем пожаров руины нескольких домов. Где-то там еще ползают еще два танка, которые явно не отступят, не смотря на такие потери. Искусственному интеллекту все равно — он выполняет свою задачу до последнего, и это означало, что оперативникам первой грани предстояло закончить общую работу всех подразделений "Уаджет", чтобы спасти город как можно быстрее.
"Надеюсь, в штабе не ошибаются".
Ожил наушник, и вместе с ним на мини-экране перед глазами, в правом верхнем углу появилось схематическое изображение района боевых действий, на котором вспыхнула белая точка.
— Внимание, второй и третьей грани второй колонны, перегруппироваться, срочный сбор в указанной точке, повторяю, второй и третьей грани второй колонны — перегруппироваться, сбор в указанной точке.
— Все слышали? — следом за докладчиком из штаба в эфире раздался голос старшего ведущего Мокшина, командира второй грани. — Пошли, пошли!!
Самого Мокшина Костя не видел. Оперативники второй колонны были рассеяны по этому району, и теперь, судя по всему, им предстояло встретиться в назначенной точке сбора. Приказ шел по общему каналу связи из "Панциря мира", и срочность подобного маневра говорила о том, что двум граням — а это почти сто оперативников — предстояло выполнить какую-то иную задачу.
"Так-так", подумал Костя, перехватывая штурмовую винтовку поудобнее и бегом направляясь в сторону, где так и не узнанный им старший координатор из штаба обозначил место для сбора. Ориентироваться по прозрачной мини-карте было просто, и Костя мысленно похвалил разработчиков боевого скафандра оперативников, значительно облегчающем жизнь в столь неблагоприятных условиях.
"Стало быть, мы нашли что-то более интересное, чем танки…"
Счетчик на мини-карте показывал, что место встречи находится чуть в стороне от разрушенного района, на открытой площади. До нее было не более семидесяти метров, и Костя, как и другие оперативники, преодолели это расстояние быстро.
Им оставалось пересечь внутренний двор, чтобы через арку выбежать на площадь, когда до слуха донесся приглушенный стрекот винтов. Костя на бегу задрал голову и перед тем, как нырнуть в кромешную темноту арки, через окуляры увидел четыре транспортных винтокрыла, идущих на снижение. Эти воздушные машины прибыли со стороны штаб-квартиры, но Костя подумал, что эти винтокрылы, как и несколько вездеходов, лишь по счастливой случайности не попали в ловушку в виде полной блокировки в собственных ангарах, как это случилось с остальной боевой техникой "Уаджет".
— Внимание, всем бойцам! — заговорил старший ведущий Мокшин. Он был где-то здесь, среди нескольких десятков оперативников, пока что жмущихся у стен домов и смотрящих на первый транспорт, идущий на посадку. Костя нашел командира — электроника окуляров услужливо подчеркнула личные данные над одним из оперативников, которые в своих скафандрах с опущенными капюшонами-масками были похожи друг на друга, как капли воды.
— У нас новое задание. "Стагирит-2" атакован неизвестными. Судя по всему, научно-исследовательский комплекс и является их главной целью. Штаб поручает второй и третьей грани немедленно прибыть на место и уничтожить противника.
Первый винтокрыл выпустил шасси и приземлился. Стрекот пары винтов был негромким, но воздушные потоки, отходящие от транспорта, были необычайно мощными. С обеих сторон летательного аппарата опустились широкие пандусы, и оперативники, по команде Мокшина разбившись на звенья, начали посадку.
Костя был в числе оперативников из первого звена, и именно им предстояло отправиться к комплексу первыми. Инстинктивно пригибаясь, он побежал навстречу воздушному потоку, думая о том, что эти транспорты, предназначенные для быстрой доставки небольших групп бойцов на место столкновения, хотя и имеет хорошую броню, при этом почти не способны дать отпор. Пару пулеметов и огнемет можно было не считать.
"Что, если у врага будут не только огнеметные танки, но и что-нибудь против воздушных машин?"
Костя подцепил пальцами клапаны и поднял маску, которая сложилась на его плечах подобно капюшону. И тут же он еще раз убедился, насколько они зависимы от умной электроники боевого скафандра: без окуляров Косте показалось, будто он погрузился в кромешную тьму. Он нервно поправил наушник с микрофоном, усаживаясь на скамью.
"Без прикрытия с воздуха мы будем идеальной мишенью", мрачно подумал Костя. В сумраке белели человеческие силуэты, быстро занимающие скамьи вдоль борта.
— Мы будем первой группой десанта из четырех, — говорил Мокшин, и его голос, слышимый в транспортном отсеке со стороны кабины пилота неприятно дублировался в наушнике.
— Пока мы не имеем поддержки от штаба в виде боевых винтокрылов и самолетов. Наша главная задача уничтожить противника внутри "Стагирит-2".
Люки-пандусы начали подниматься, и шум винтов стал сильнее. Костя ощутил, как винтокрыл оторвался от земли и взмыл вверх. Надсадный шум винтов затих, только когда пандусы встали на свое место, закрыв выходы в уже набравшей высоту машине.
"Кто бы там ни был, будем надеется, что они не заметят наше появление".
Костя подумал о брате. По большому счету Диме сегодня повезло: он был водителем вездехода, одним из многих, которые до сих пор не могли покинуть заблокированные дальние гаражи штаб-квартиры. Должно быть, очень скоро специалисты решат проблему блокировки транспорта, и работа для него и для огромного количества других водителей боевых машин и пилотов боевых самолетов "Уаджет" начнется, если у неизвестного врага вновь будут сюрпризы.
— "Стагирит-2" был атакован неизвестными пятнадцать минут назад, — вновь ожил передатчик. Судя по голосу, это был все тот же старший координатор из "Панциря", объявивший сбор сил второй колонны для десанта.
— Сменный начальник охранного подразделения "Стагирит-2" докладывает, что научно-исследовательский комплекс атакован неизвестными, по приблизительным оценкам их более тридцати человек. У них на вооружении штурмовые винтовки "Итачи-2390" и "Калашников-200", в их распоряжении современные средства связи и защиты, так же спецсредства для ведения боя класса "Меркурий".
Костя понимал, что это значит. Комплекс атакован высадившейся группой диверсантов в боевых скафандрах с элементами хорошей брони, оснащенные как настоящее воинское подразделение. Нечего было и говорить, что атака на Фрактал танками с искусственным интеллектом оказалась лишь отвлекающим маневром, который идеально сработал.
— Приближаемся, — раздался голос пилота. — Высадка через минуту.
— Приготовились! — Мокшин опустил на лицо маску, перехватывая "романов". Оперативники поднялись со своих мест, натягивая на лица эластичные маски с окулярами и проверяя свое вооружение. Костя бросил взгляд в цифровое табло на "романове": там тускло горели красным светом цифра "150". За все время ночного боя он так ни разу не выстрелил, в отличие от оперативников, вооруженных комплексами "Раскат". Кажется, сейчас у него и других будет возможность восполнить этот пробел, допущенный за всю ночное сражение.
"Ведь мы будем стрелять по людям", вдруг подумал Костя и почувствовал, как внутри все похолодело. Да, ему уже приходилось убивать и раньше, но почему-то сейчас осознание предстоящих убийств других людей, скрывающихся в глубине "Стагирита-2" подействовало на него удручающе.
Шум винтов перерос в оглушительный рев, и на стоящих возле люков оперативников ударили воздушные потоки ветра, когда пандусы начали вновь опускаться. Под днищем раздался знакомый глухой звук: снижающийся винтокрыл благополучно достиг посадочной площадки комплекса и выпустил лапы-шасси.
Костя поднял винтовку, прижимая приклад к груди и привалившись плечом к стенке в паре метров от открывающегося проема люка.
— Вперед! — Мокшин бросился вниз по уже почти что опустившемуся пандусу, и остальные последовали за ним. Костя спрыгнул с пандуса на посадочную площадку, до которой оставалось полтора метров. Они очутились на открытом продуваемом всеми ветрами месте, выдвижной посадочной площадке, раньше служащей для легких пассажирских винтокрылов. На ней с трудом смог бы разместиться такой транспорт, на котором сейчас сюда прибыли оперативники. Костя бегло окинул взором возвышающийся перед ним конус "Стагирита-2", и обернувшись увидел Фрактал. Редкие в этот беспокойный ранний час ночные огни города были тусклыми искрами на фоне яркого оранжевого марева, поглотившего восточные окраины. Посадочная площадка находилась на высоте трех десятков метров над землей, и вход в комплекс был только один. Оперативники бегом бросились в широкий проем открытого ангара. Перед тем как шагнуть внутрь комплекса, Костя бросил быстрый взгляд вверх, в зимнее ночное небо. В этой зияющей темно-синей бездне ярко мерцали звезды, и мысль о том, что где-то рядом скрывается вражеский транспорт, доставивший сюда диверсантов, заставила Костю крепче стиснуть рукоять и цевье винтовки.
"Где же наши самолеты?"
Торопливые шаги большого количества людей были почти не слышны из-за особого покрытия подошв высоких светлых ботинок скафандров, и поэтому сейчас было прекрасно слышны редкие звуки боя, идущего где-то неподалеку. Костя отчетливо слышал треск коротких автоматных очередей и одиночные выстрелы пистолетов.
— Мокшин — штабу, первое звено прибыло, второе на подходе, — говорил Мокшин по связи. — Приступаем к выполнению задачи.
Оперативники вскинули винтовки, передвигаясь короткими перебежками на полусогнутых ногах, держась ближе у стен, начав продвижение вглубь коридоров научно-исследовательского комплекса. Основное освещение было вырублено, и пока было неясно, выключили ли его нападавшие или защищающиеся. Системы наведения и опознавания в компьютеризированных окулярах напрочь игнорировали густой темно-красный свет аварийного освещения, автоматически преобразуя перед глазами картинку в удобоваримом для человеческого глаза виде "ночного зрения".
Пока было тихо, и навстречу им никто не попадался. Комплекс хоть и был большим, но Костя почему-то сомневался, что здесь было много охраны. Редкие выстрелы, докатывались до оперативников гулким раскатистым эхом по пустым коридорам и залам.
Оперативники, двигавшиеся в авангарде, вышли на открытое пространство. Коридор, ведущий от ангарных помещений, выходил на большой просторный зал, служащий перекрестком для четырех направлений. Судя по указателям на стенах, рядом располагались лабораторные блоки и генераторные. Оперативники не выходили в центр зала, двигаясь вдоль стен.
— Разделиться на звенья, — прозвучала в наушнике команда Мокшина. — Ищем уцелевших, быстро и тихо. Ждем подхода остальных.
— Ведущая Станевич — старшему ведущему, — зазвучал в эфире молодой женский голос. — Звенья с пятое по десятое прибыли на место, прием.
"Так", подумал Костя, прижимаясь эластичной маской к прикладу и глядя в прицел в дальнюю стену коридора, прикрывая остальных оперативников своего звена.
"Значит, второй транспорт прибыл, и вторая грань полностью здесь".
Оставались еще два винтокрыла, которые должны были доставить сюда человеческий груз. Судя по распоряжениям Мокшина, он не собирался тянуть время и ждать прибытия остальных сил десанта "Уаджет", рассчитывая на серьезные действия лишь после объединения звеньев первой грани.
"Что за исследования велись здесь? Мы изучали здесь Ткань? Мимезис?"
Костя в числе десяти оперативников первого звена скользнул в узкий коридор. Здесь они, разбившись на пары, стали проверять помещения, одно за другим открывая двери и выискивая тех, кто скрывался здесь.
Костя кивнул своему напарнику, давая понять, что готов открыть створку. Оперативник вскинул винтовку, и Костя открыл дверь. В сумраке что-то шевельнулось, и оба оперативника замерли, держа на прицеле сжавшуюся у стены фигуру женщины в белом комбинезоне. Она замерла и напряглась, сжавшись в клубок у кресла и компьютерного стола.
— Первое звено, у нас один выживший, — проговорил в микрофон оперативник, и Костя, опуская ствол винтовки, всмотрелся в лицо женщины. На ее правой щеке краснела внушительных размеров царапина, видимая даже с такого расстояния. Ее взгляд слепо блуждал, и он понял, что в сумраке она не видит их.
— Все нормально, мы свои, — сказал Костя. — С вами все в порядке?
— А… Да, я в порядке, — глухо ответила она прерывающимся голосом. Держась за стену, она начала подниматься на ноги.
— Назовите себя, — сказал Костя.
— Федорова… доктор биохимических наук.
— Что произошло? Только кратко.
— При-имерно полчаса назад… На нас напали. Произошел взрыв в секции А на шестом уровне.
— Где это?
— Это… Самый верхний уровень.
Она говорила сбивчиво и несколько заторможено. Ее можно было понять — доктор пережила натуральный шок, и, кажется, до сих пор пребывала в нем.
Неожиданно ее зрачки расширились, и на лице отобразился неподдельный ужас:
— Остановите их, нельзя допустить чтобы они попали туда!..
Она умолкла, словно бы осекшись. Костя почувствовал страх, глядя на ее лицо, в один момент из заторможено-усталого ставшего почти что безумным.
"Нельзя, чтобы попали "куда"? Что прячется внутри этого сооружения?"
— Спокойно, спокойно… — проговорил Костя. — Мы как раз и собираемся это сделать…
По рации одним за другим шли доклады от других звеньев, прочесывающих ближайшие блоки. Здесь, неподалеку от ангаров кроме Федоровой, укрылись еще несколько человек.
Мокшин думал. Костя понимал это, так как командир некоторое время не отдавал распоряжений, слушая доклады о зачищенных помещениях, обнаруженных ученых и членов обслуживающего персонала, а так же рапорт о высадке третьей группы десанта.
— Ладно, слушаем все, — наконец сказал он. — Движемся наверх, входим в контакт с врагом. Убить всех, кто сопротивляется, постараемся захватить пленных. Пошли!
Оперативники, больше не теряя времени, бросились вглубь комплекса на уже совсем редкие звуки боя. Основная часть высадившихся десантников уже объединилась и перегруппировалась, и теперь оперативники быстро двигались вперед, зачищая один зал за другим, рассеиваясь по блокам и вновь объединяясь.
Их не ждали. Неизвестные в черных легких скафандрах уже не надеялись встретить достойный отпор со стороны охраны "Стагирита-2", большая часть которой к этому времени уже была перебита. Оставшиеся в живых охранники отступили. Костя и остальные видели тела убитых по мере приближения к блоку, где засели неизвестные. Здесь все было перевернуто вверх дном. Судя по гуляющему внутри помещений на седьмом уровне ветерку, показаниям влажности и термометра, комплекс был вскрыт снаружи несколькими зарядами взрывчатки. Неизвестные пришли за секретами "Уаджет" — это было ясно как день — но Костя не знал, что было важнее для них: информационное ядро штаб-квартиры, или же то, что скрывали эти стены?
"Их нельзя пустить туда", раз за разом мысленно Костя повторял слова доктора Федоровой, до тех пор, пока десант и диверсанты не столкнулись в одном из залов.
Затрещали "романовы", и эфир наполнился короткими докладами о вступлении в огневой контакт с врагом. В мерцающих вспышках выстрелов Костя видел мечущиеся фигуры на противоположной части зала, где они натолкнулись на незваных "гостей". Кажется, те вовсе не собирались вступать в ожесточенную перестрелку с оперативниками, которых было больше, и теперь они собирались быстренько закончить все свои дела, задержав оперативников именно здесь. Неизвестные боевики огрызнулись несколькими очередями, и Костя увидел, как повалились несколько оперативников, скошенные пулями.
Он быстро пригнулся, спрятавшись за внушительных размеров компьютерной панелью, когда где-то впереди прогремела серия взрывов. Пол под ногами заходил ходуном, и температура на седьмом уровне значительно понизилась.
"Что они делают?!"
Грохот и гул утих, вместе с ними стихла и стрельба. Костя быстро и осторожно выглянул из-за угла, но электроника окуляров не опознала присутствие врага.
— Ну, что встали? — крикнул Мокшин. — Вперед, не дайте им уйти!..
Оперативники выдвинулись в ту сторону, куда только что ушли боевики. Они миновали несколько неподвижно лежащих на полу солдат противника, застывших в быстро растущих лужах темной крови, чтобы со всеми предосторожностями войти внутрь широкого коридора.
"Седьмой блок", прочитал Костя на стене.
Здесь царил такой же бардак. Диверсанты не преследовали цель уничтожить этот объект целиком, ограничившись именно этим уровнем. Компьютерные панели и терминалы были разбиты, на стенах отчетливо виднелись пулевые отверстия. Здесь трупов было больше — как и охраны "Стагирита-2", так и научных сотрудников. Боевики исчезли, не оставив после себя даже противопехотных мин-ловушек.
— Торопятся, суки, — пробормотал Мокшин.
Послышался надрывный стрекот винтов воздушной машины, и когда оперативники ворвались с оружием наизготовку в очередной зал, их шум перешел в оглушительный рев. Вражеский винтокрыл набирал скорость и высоту, заставив гулять по нескольким объединенным между собой помещениям сильный ветер.
Костя окинул взглядом пульты и терминалы, которые боевики по каким-то причинам не тронули. Здесь вообще был относительный порядок, если не считать большой рваной дыры в потолке в одной из странных комнат, одна из стен которой была представлена большим окном. Толстое стекло несло на себе несколько круглых отметин, оставленных очередью из автоматического оружия, однако попытка диверсантов таким образом разбить его не увенчалась успехом. За изуродованным стеклом Костя увидел голые белоснежные стены и постамент, прямо над которым в потолке зияла дыра, через которую было видно ночное небо. Пол странной комнаты был завален мелкими и крупными обломками.
— Никому ничего не трогать! — предупредил старший ведущий.
— Внимание, вражеский винтокрыл набирает скорость! — донеслось по общей линии связи. — Приблизительно через минуту включит форсаж!..
— Поздравляю, мальчики и девочки, мы опоздали, — с сарказмом сказал Мокшин, прибавив смачное ругательство.
"Да уж, у этих сволочей все получилось", Костя отвернулся от окна, "теперь у нас начнутся настоящие проблемы".
Главный Зал Управления, находящийся под надежной защитой исполинского купола штаб-квартиры, был залит белым светом. Святая святых всей организации производила впечатление величественного, но лишенного всякого пафоса помещения. Большой круглый зал с множеством терминалов и пультами контроля для операторов, и небольшим возвышением, с высоким креслом и большой панелью терминала для главнокомандующего производило впечатление на любого, кто впервые попадал сюда.
Компьютеры Главного Зала Управления штаб-квартиры быстро обрабатывали и предоставляли двум десяткам операторам информацию обо всем, что происходило во Фрактале и на окраинах города. Старшие координаторы в своих черных мундирах с красными погонами занимали свои места за аппаратурой, отвечавшей за связь с подразделениями, поднятыми по тревоге.
Главнокомандующий организации "Уаджет", генерал-лейтенант Анатолий Кириченко пребывал в скверном расположении духа. Его черный мундир, сияющий золотом аксельбантов и кровавой окантовкой погон, был расстегнут до середины груди, жесткие светлые волосы словно бы стояли дыбом от плохо сдерживаемой ярости, под скулами гуляли желваки. Он со злобой смотрел на свой терминал, куда поступали данные общего отчета работающих операторов. Сообщение о том, что последний "Тарантул" был уничтожен, пришло получено только что, но это известие никак не повлияло на настроение Кириченко. Слева от него, заложив руки за спину, с безразличным лицом стоял начальник безопасности штаб-квартиры, высокий и худой человек в черном деловом костюме. Еще двое безопасников стояли у выхода из зала. Эти трое были сегодня необычными гостями Зала, но того требовали некоторые вскрывшиеся детали произошедшего в уже уничтоженном комплексе "Перстень". В кресле справа от кафедры главнокомандующего сидел Левашов. Вид у брифинг-инструктора был усталый.
И главнокомандующий, и брифинг-инструктор смотрели на изображение, транслируемое на основной экран, напротив кресла Кириченко. На подрагивающей картинке в темных и светлых зеленых тонах прибора ночного видения без труда угадывались очертания тела человека, косо привалившегося спиной к опрокинутому на бок вездеходу. На броне над неподвижно сидящим в снегу человеком была большая черная клякса и узкий темный след, ведущий по заиндевелой стали вниз к голове неизвестного. Машина жарко пылала — взрыв произошел внутри вездехода спустя несколько секунд после смерти неизвестного водителя. Рвущийся к светлеющему небу язык пламени ярко освещал все вокруг.
— Похоже на систему уничтожения, — сказал хриплый голос за кадром.
— Привязка на "пульс"?
— Да, похоже на то. Боюсь, ничего не выйдет… Бесполезно, там все выгорело.
— Жаль, — сказал Левашов, невозмутимо глядя на экран. — Я бы многое отдал, чтобы взглянуть на информационные носители этой "Рыси"…
— Что еще за привязка на "пульс"? — главнокомандующий поморщился.
— Удобная штука, — пояснил Левашов. — Обычный браслет на руке водителя. Система самоуничтожения машины срабатывает в момент смерти.
— Что там с научным комплексом? — спросил Кириченко, и один из операторов немедленно отозвался:
— Уцелел, товарищ главнокомандующий. Неизвестная штурмовая группа скрылась, похитив ячейку с "Принцессой". Прибывшие к комплексу силы второй колонны опоздали на несколько минут. Транспорт с похитителями скрылся, наши радары не видят их.
— Невероятно… — пробормотал старший брифинг-инструктор, подаваясь вперед. — Как им это удалось?
— Они взорвали потолок в хранилище. Их транспорт вытащил капсулу с кластером через дыру. В ячейке располагался маяк, но сейчас он глушится, мы не можем выяснить месторасположение "Принцессы".
— Мягко говоря, мы сели в калошу, это стоит признать, — глухо проговорил черный от злости Кириченко. — Видимо, наши "гости" не знали, что в этом же комплексе находится главная лаборатория по производству капсульных пуль с "мимезисом"… Мне страшно представить, что было бы, уничтожь они комплекс целиком!..
— Да, нам пришлось бы совсем плохо, — согласился Левашов. — Возможно, они бы и разворотили "Стагирит-2", и мне кажется, что оперативники из второй колонны подоспели вовремя. Они спугнули штурмующих. Жаль, не взяли в плен ни одного из диверсантов.
— Сколько диверсантов убито? — нетерпеливо спросил Кириченко.
— Семеро, товарищ главнокомандующий, — отозвался один из операторов. — Их тела и амуниция скоро будут доставлены в штаб-квартиру.
— Внимание, мы готовы к пробному запуску всех оборонительных систем через пять минут, — громко сказал кто-то из старших координаторов. — Повторяю, мы готовы к пробному запуску!..
— Старший ведущий Новикова докладывает о приближении многочисленных воздушных объектов с мест базирования вооруженных сил.
— Кисилев, гад, — Кириченко крепко стиснул кулаки, подумав о генерале, под командованием которого были оборонительные базы Вооруженных сил, располагавшиеся вокруг Фрактала.
— Долго чесался. Мог бы и сразу сообразить, что здесь происходит!..
— Ладно, ладно, Анатолий Сергеевич, — спокойно произнес Левашов. — Они и вправду долго провозились, но все же это не его вина.
Главнокомандующий "Уаджет" глубоко вздохнул и выдохнул, прежде чем продолжить уже более спокойным тоном:
— Вначале отключение всех систем обороны и блокировка нашей техники. И я поверить не могу, что это сделал этот ублюдок! Потом попытка взлома информационного ядра. Нападение на Фрактал. Уничтожение "Перстня". Похищение "Принцессы", — Кириченко побарабанил пальцами по подлокотнику. — Ну и кто же это был? Хорошенькое утро, твою мать.
— Думаю, мы скоро все выясним, — сказал Левашов. — У нас есть за что зацепиться…
Прозрачные двустворчатые двери открылись и в зал вошла Анна. Главу уже несуществующего отдела шатало, словно пьяную.
— Анна, — глухо сказал Анатолий, глядя на нее сверху вниз. — Не могу назвать это утро добрым. Ты уже в курсе?
Аня оторвала от лица дрожащие ладони, показывая заплаканное лицо.
— Денис… Я… — глухо произнесла она, и ее голос прозвучал спокойно и твердо. — Денис… — она всхлипнула.
— Он жив, — безразлично сказал Кириченко.
— Что?!
Она встрепенулась, как от удара, ошеломленно глядя на возвышающегося на ней главнокомандующего.
— Но ведь… Центр… Он был там!..
— Да, да. Все так. Но он жив.
Кириченко не стал дожидаться, пока до нее дойдет сказанное, и пока первые признаки счастья вернутся на ее лицо. Он кивнул долговязому и худому человеку в черном костюме. Тот кивнул в ответ и сделал знак своим подчиненным, шагая навстречу женщине. Специалисты службы безопасности встали у нее за спиной.
— Денис Ковалев арестован по подозрению в шпионаже и совершении диверсии.
— Что? — слабо проговорила Аня, вздрогнув и слепо глядя на стоящего перед ней начальника безопасности "Панциря мира".
— Вы так же задержаны, по подозрению в соучастии. Сдайте оружие, ЛИН и пропуск.
Аня перевела взгляд с него на Кириченко, который уселся обратно в свое кресло. На нее он не смотрел, словно бы старшего координатора Ковалевой здесь и не было.
— Как… как такое может быть?
— Денис Ковалев был замечен двигающимся на северо-восток от руин "Перстня", — сказал начальник безопасности, — Навстречу ему двигался транспорт без опознавательных знаков. Винтокрыл был сбит, Ковалев задержан. Не мешайте нам, пожалуйста. Ваше оружие и пропуск.
Аня, по прежнему глядя только на безразлично смотрящего на свой терминал Кириченко, двигаясь, словно сомнамбула, отдала требуемое. В этом зале сейчас на нее смотрели только безопасники — с настороженным вниманием, и Левашов — с мрачным сочувствием.
— Спасибо. Пройдемте.
— Бедная девочка. Кажется, Ковалев сейчас наша единственная зацепка, — сказал брифинг-инструктор, глядя, как уводят Аню.
— Бедные мы, черт, — зло процедил Кириченко. — Ее муженек, проклятый выродок — кто бы мог подумать!.. Додуматься до такого… Отключить всю нашу оборону и взорвать "Перстень"… Ур-род, — свирепо выдохнул он.
— Для нее это будет большим ударом, — сказал Левашов. — Вначале быть уверенной, что ее муж погиб. Оказалось, что он жив, но скоро до нее дойдет, что он — предатель.
— Да, теперь это наш единственный шанс узнать, кто это взялся за нас, — Кириченко бросил косой взгляд на брифинг-инструктора. — Выжмите из Ковалева все, что у него там плещется вместо мозгов.
Главнокомандующий понимал, почему он так злится и нервничает. С огромным трудом им удалось отстоять информационное ядро "Уаджет" и Фрактал, и за время короткого сражения было немало моментов, которые могли оказаться решающими. Этот бой закончился, но для Кириченко проблемы только начинались. И дело было вовсе не в том, что теперь во много, много раз прибавилось работы — теперь ему предстояла очень важная и очень неприятная встреча, и сам генерал-лейтенант, каждый раз, когда видел этих людей, испытывал омерзительно глубокое чувство собственного бессилия.
Главнокомандующий должен был приготовить отчет для экстренного совещания с создателями "Уаджет".
Стас, сидящий на удобном диване в широком коридоре, мрачно щурился на солнце, ослепительно светящее через большое панорамное окно. В руке он держал открытую банку с прохладительным напитком, уже давно согревшимся в ладони. После атаки на Фрактал прошло восемь часов, и за это время ему удалось перекусить и немного поспать. Здесь, в штаб-квартире, теперь было предостаточно народу, но он пока никому не мешал. Все в "Панцире мира" были заняты сбором и анализом информации, полученной во время и после короткого сражения. Расследование, которое должно было раскрыть тех, кто совершил диверсию, уже шло полным ходом.
Стас не хотел думать ни о чем, и ему не хотелось идти домой. Он искренне считал, что отставшие от него и остальных оперативников до поры до времени командиры, и свободный отдых для всех, кто принял участие в отражении нападения сегодняшним утром — это замечательно. Стас не хотел мучить себя бессмысленными вопросами, и задавать их кому-либо еще. Он понимал, что сейчас никому нет дела, и все станет известно позже. Сейчас Стас ощущал себя измотанным и усталым.
Пока что он знал, что их грань потеряла восемь человек убитыми, и пятерым пока что предстояло надолго задержаться в госпитале штаб-квартиры. Многим достались легкие ранения, но самому Стасу повезло: ни одной царапины. Это было удивительным, учитывая, что он, как и многие, сегодня утром имел все шансы угодить под струю огня "Тарантула".
Рядом с ним кто-то сел, и он вздрогнул, выходя из дремы и плавного течения собственных мыслей. Он с некоторым недоумением уставился на оказавшуюся рядом Андрееву. На какой-то миг он подумал, что она словно бы материализовалась рядом из воздуха.
— Привет, — тихо сказала она, не глядя на него и так же сонно щурясь от яркого солнечного света.
— А… привет, — хрипло проговорил он, несколько обескураженный ее появлением и тем, что она заговорила с ним. После глупой пьяной выходки Стаса они не общались, и с того случая до этого момента прошло уже шесть месяцев.
— Как ты?
— Все нормально, — она спокойно улыбнулась. — Просто ушиб. Уже все в порядке.
— Повезло, — кивнул Стас, и тут же почувствовал на себе теплый взгляд ее серых глаз, но так и не ответил на него, испугавшись, что смутится ее и будет выглядеть идиотом.
— Если бы не ты, меня раскатали в лепешку. Спасибо.
— Не за что.
— Ты так говоришь… — она нервно усмехнулась, присаживаясь рядом. — Так говоришь, как будто каждый день проделывал нечто подобное.
— Нет. Я испугался.
— Все равно спасибо. Есть какие-нибудь новости?
— Никто ничего не говорит. Наш командир, Вяземский… Сегодня за обедом он сказал мне, что у нас большие потери. Кто бы ни напал на нас, он застал нас врасплох.
— Скоро у нас будут трудные деньки.
— Похоже на то. Уверен, нас заставят разгребать все это.
Они помолчали, сидя в пустом коридоре залитым солнечными лучами, каждый думая о своем. Стас почувствовал, что, услышав ее голос сегодня, ее извинение, то было бы неплохо извиниться и ему. Это решение, появившееся в его уме так неожиданно для него самого, быстро вызрело, и Стас, обращаясь к ней, сказал все просто и без каких-либо колебаний:
— Настя?
— М?
— Извини за тот случай.
Она тихонько рассмеялась, и Стас смущенно улыбнулся.
— У меня есть муж, — просто сказала она. — Поэтому не смогла бы ответить тебе взаимностью, даже веди ты себя в тот раз чуть поприличней.
Стас почувствовал болезненный укол, и тут же мысленно рассмеялся над собственной детской наивностью и непосредственностью. Ну да, у нее есть муж. Такая красивая молодая женщина не может быть одинокой, особенно в такое время.
— Нет, я ведь серьезно…
— Принято. Ты не такой уж плохой парень, Стас.
— Спасибо. Я…
Он запнулся. Ее слова эхом отдались в его душе, и он замер на своем месте, словно парализованный этим приятным чувством. Стас не мог припомнить, чтобы ему кто-то говорил такие слова. Простые, и при этом такие теплые и дружелюбные.
"Я не такой уж плохой парень".
Он еще раз улыбнулся.
— Чего это ты уселся перед этим окном?
— Не знаю, — он вяло пожал плечами, отставляя банку на сиденье и сплетая пальцы на собственном колене. — Здесь…
"Мне просто нравится здесь", хотел было сказать он, но так и не сказал. Настя тоже промолчала, словно бы поняв его.
Они сидели перед широким окном, за которым единственный ослепительный глаз взирал на них с тупой озлобленностью, той самой, которую может нести в себе только холодное зимнее солнце.
Сеть являлась наркотиком, одним из самых страшных, которые только существовали. Пребывая в ней, Катя понимала, почему многие люди уходят в нее с головой, с каждым годом таких становится все больше и больше. Она слышала, что Сеть — настоящий бич сытых, чистых и относительно безопасных мегаполисов. Тому, кто не в силах больше слушать и смотреть, что творится на свето-экранах, кому опостылела реальность, и кто решил ждать развития событий, как можно меньше касаясь их, находили прибежище в полностью трехмерном, фальшивом мире. Люди объясняли это тем, что устали и боятся, и Катя понимала их. Виртуальность давала все виды развлечений тому, кто надел на голову вирт-шлем или очки, и она создавала иллюзию надежной защиты от окружающего мира. Люди, "попробовавшие" Сеть, со временем растворялись внутри ее, стараясь как можно больше времени проводить именно в ней, а не в страшной реальности.
Катя не соблазнилась фантастическими возможностями виртуального мира. Она тоже устала ждать развития событий, но в ее планах было увидеть закат цивилизации, а не проигнорировать его таким способом, как бегство от действительности.
Действительность же была таковой, что колебания и сомнения насчет необходимости наблюдения за ней могли возникнуть у каждого.
Катя медленно сняла с головы шлем и положила его на колени, держа глаза закрытыми еще некоторое время. Два часа — приличный срок, но она, вспомнив о том, как провела это время, слабо улыбнулась.
"Невероятно… Неужели это правда?"
Катя работала в Сети, активно общаясь на узкоспециализированных форумах и сайтах, посвященных научным изысканиям в области биологии. Как бакалавр, получившая свою научную степень лишь благодаря долгому труду и дорогой операции по "внушению" знаний, которых было мало освоить — ими нужно было уметь пользоваться, — Катя имела доступ к достаточно специализированным обществам внутри Сети. Свою научную деятельность она посвятила изучению Ткани, и хотя сведения и данные, которыми она располагала, были относительно скудны, и сама Катя не питала надежд получить в свое распоряжение хоть какую-нибудь свежую информацию, которая всегда была засекречена, сегодняшняя встреча в Сети была очень необычной. Катя, думая об этом, продолжала улыбаться, открывая глаза. Даже легкая головная боль, которая почти всегда сопровождала ее какое-то время после долгой работы в Сети, не могла отвлечь от мыслей об этом.
Час назад она получила приглашение на закрытый голосовой канал связи от некого доктора биохимических наук, и охотно откликнулась. Это было большой удачей, Катя сама искала для общения подобных личностей. Доктор вышел на нее через несколько научных работ Кати, выставленных для свободного ознакомления на нескольких тематических сайтах. По словам доктора, эти работы очень заинтересовали его, и спустя еще несколько минут, за время которых новый знакомый Кати задал ей несколько наводящих вопросов, девушка поняла, что эта встреча несет почти что судьбоносный характер. Доктор владел огромными знаниями в области изучения и исследования Ткани, и когда Катя спросила его, откуда у него такая информация, доктор, который представился как Сергей Мельнев, спокойно и не кривя душой признался, что является сотрудником научно-исследовательского комплекса "Стагирит-2", особого подразделения Специального Корпуса известного как "Уаджет".
Катя никогда не слышала о подобном комплексе, но об "Уаджет" была наслышана. Еще бы! О том, что произошло там два дня назад, трубили все СМИ. Поначалу не восприняв слова Сергея всерьез, она очень быстро поняла, что доктор не лжет. Изумлению Кати не было предела, когда доктор сообщил ей о том, что исследовательская группа понесла потери и теперь ищет новых сотрудников. Так что в ближайшее время девушка получит либо приглашение и пропуск во Фрактал как нового сотрудника "Стагирит-2", либо — увы — сообщение о том, что ее кандидатура была отклонена.
"Фрактал".
Катя, замершая с широко раскрытыми глазами, заморгала, обводя взглядом комнату, освещенную лишь желтым светом настольной лампы. За занавешенным окном уже сгущались сумерки, но девушка не торопилась подниматься с пола, чтобы зажечь свет, думая о том, как она живет. Маленькая двухкомнатная квартира, которой уже давно требуется ремонт. Уже несколько лет как не помешало бы обновить покрытие полов, стен и потолка, обновить бытовую технику и отремонтировать умершего "домового", без которого не работала вентиляция и кондиционер, равно как и многое другое, а о ветхой мебели и говорить не приходилось.
"Фрактал… Я правда заслуживаю этого?"
Катя поднялась, чувствуя, как ноют отсиженные ноги, откладывая шлем на диванчик и зажигая свет, отправляясь к зеркалу в прихожей. Встав перед ним, она всмотрелась в свое отражение так, как если бы видела себя в первый раз.
"Возможно, сегодня действительно важный день в моей жизни".
Темная, сильно загоревшая кожа, приятные черты лица с широкими скулами и острым подбородком, иссиня-черные, прямые волосы, обрамляющие его, но главное — это глаза. Так было и так будет всегда — глаза всегда будут являться отражением сущности человека, где бы он ни был, кем бы себя ни выставлял. Цвет глаз Кати был изменен еще четыре года назад хирургическим путем: когда-то эти глубокие чернильно-черные глаза были серыми.
"Что ж, посмотрим…"
Катя прошла на кухню, где в микроволновой печи разогрела себе на ужин то, что осталось со вчерашнего. Судя по времени, через час с работы вернется отец, через два часа начнется сбор членов культа. Времени было еще предостаточно, но Катя знала, как легко его упустить.
Она вернулась в свою комнату, включила музыку и начала собираться. Ее мысли были заняты только тем, что произошло только что в Сети, и девушка с досадой чувствовала, что это невероятно отвлекает и мешает ей думать о предстоящей встрече. От мысли о том, что ей придется уехать оставив здесь Мишу, у нее едва не опустились руки от растерянности. Радость от приятного известия теперь улетучилась так же внезапно, как и возникла. Теперь, кстати, придется выдержать не самую приятную беседу и с настоятелем, на тему ее возможного отъезда. Только подумав об этом, Катя вместе с растерянностью испытала страх. Быть может, об этом не стоит говорить остальным? Что будет, если настоятель не захочет отпускать ее?
Теперь она искренне сожалела о том, что нарвалась на этого вербовщика из "Уаджет". Возможные грядущие перемены могли обернуться новыми проблемами для Кати и окружающих ее людей.
Спустя полчаса, одетая в пышное черное платье с коротким подолом и с корсетом, обшитым ядовито-зелеными бантами, Катя надела длиннополое пальто, выходя в прихожую. Пред тем, как выйти из квартиры, она взяла с собой немного денег, чтобы завтра утром на обратном пути купить что-нибудь из еды, чтобы не бегать взад-вперед по несколько раз, и положила в карман старый пятизарядный звуковой пистолет. Катя не помнила, когда она выходила наружу без этой легкой и удобной штуки. На улицах всегда было опасно, и днем, и ночью, даже не смотря на то, что она редко покидала пределы центра Томска.
Она вышла на просторную, гулкую и полутемную лестничную площадку с мрачными и старыми дверями соседей и широкими и светлыми створками двух лифтов. Лифты последние полгода не внушали доверия ни Кате, ни остальным жильцам высотного дома. Мысль о том, что пневматическая система откажет, и огромная коробка рухнет вниз с высоты девятого этажа, вселяла в Катю такой страх, что она отказалась от поездок на лифтах еще задолго до того, как жилищное управление предупредило о том, что лифты лучше не использовать. Кате еще повезло — всего лишь девятый этаж, не так уж и много, если подумать. Тяжелей всего было жильцам, проживающим уже выше шестнадцатого. Для них каждый выход на улицу и возвращение обратно превращалось в настоящее испытание на физическую подготовку.
Катя вышла на улицу, и остановилась в тот момент, когда автоматические двери подъезда с мягким звуком сомкнулись за ее спиной. Было тихо и прохладно, вниз оседали крупные снежинки, застывающие на холодном дорожном покрытии.
"Я могу покинуть этот город, чтобы жить и работать во Фрактале".
Возможно, это и будет настоящей жизнью, которую можно по-настоящему почувствовать. Покинуть и забыть этот едва живой город, окруженный мертвыми лесами, мегаполис, населенный запуганными и озлобленными людьми, которые понимают, что уже обречены, но никогда и ни за что не признаются в этом даже самим себе. Фрактал — это почти рай на земле, город, способный выдержать любой катаклизм, город, который является базой для последней силы человечества, которая способна противостоять разрастающейся Ткани.
Катя встрепенулась, понимая, что обманывает себя. Новость о возможном переезде, кажется, помутнила ее разум. Она отдала себя "Падению", которое готовилось уйти из этого мира, взяв на себя роль наблюдателя, и девушка прекрасно понимала, что это значит. Созерцать медленное разрушение всего и вся, сохраняя рассудок — эта цель была главной для "Падения".
"Если я перееду во Фрактал, чтобы работать в "Стагирите-2", который борется против Ткани — это будет предательством нашего мировоззрения?"
Катя размышляла об этом, шагая по улице в сторону окраин. Снегопад усиливался, и высотные строения, мимо которых шла девушка, превращались в сиреневые зловещие силуэты в начинающейся метели. Сейчас на улицах было предостаточно людей, спешащих домой с работы. Несколько раз Кате встречались патрули милиционеров из местного Форта. Девушка внимательно и быстро скользила взглядом по лицам встречающихся ей людей, и, как и всегда, она подмечала одну и ту же особенность — все они выглядели очень усталыми, и на их лицах застыли выражения безразличия. Их усталость не была физической, а скорее внутренней, такой, какая бывает у пожилых людей, познавших, что такое жизнь и знающих, что конец уже недалеко.
Кате все это было знакомо с самого детства. Именно поэтому она вступила в "Падение", которое дало ей немногие, но важные вещи. Например, спокойствие и уравновешенность — качества, которые в этом мире со "старыми" людьми уже давно стали редкостью.
Катя шла к месту сбора других "падающих" по давно выверенному маршруту, который можно было считать безопасным, не смотря на то, что последние десятки метров ей пришлось преодолевать по уже давно заброшенным, почти незаселенным районам, которые плотным кольцом окружали любой другой город страны. Старые высотные дома еще полстолетия назад были заселены, но теперь здесь было сумрачно и пустынно. Именно это мертвое кольцо потемневших домов-призраков, медленно, но неуклонно растущее вширь, считалось самым опасным местом. Здесь находили прибежище те, кто уже откололся от относительно спокойной и уравновешенной жизни, еще теплившейся в центре города: мелкие банды, бездомные и безработные, сектанты разных мастей, к которым зачастую относили и "падших". Здесь запросто могли обобрать, убить, изнасиловать, для окраин это было в порядке вещей. Поговаривали, раньше здесь видели и ставших редкими зверей, выходящих из лесов в поисках пищи, но подобные случаи были еще и двадцать лет назад. Катя, шагая вперед по громко хрустящему под подошвами высоких ботинок снегу, тревожно всматривалась в сгущающийся сумрак, усугубленный и снегопадом, дыша через рот, и ее дыхание вырвалось облачками пара. Девушка стискивала рукоять пистолета в кармане пальто, готовая применить его в любой момент.
До убежища она добралась без приключений. Увидев знакомый знак-символ на стене дома, и различив мягкий, едва заметный в снегопаде желтый свет плафона — электрический свет, настоящее чудо для окраин — она пошла быстрее, чувствуя только сейчас подкатившее волнение и облегчение, что все обошлось и на этот раз.
Она спустилась вниз по бетонным ступеням заброшенного здания, в котором жили те "падающие", которым не нашлось места в центре Томска. Отец-настоятель Александр, бывший инженер, основавший и развивший движение "Падения" в Томске еще тридцать лет назад, теперь жил здесь.
Катя, спустившаяся вниз, постучала в стальную дверь, на которой ядовито-зеленой краской были изображены три стрелы, указывающие вниз — символ "Падения". Узкое окошко перед ней открылось так резко, что девушка вздрогнула от неожиданности.
— Кто здесь? — глухо спросил мужской голос из образовавшейся полоски тьмы.
— Всего лишь наблюдатель, — ответила Катя установленную фразу-пароль. Дверь дрогнула и с шорохом отошла в сторону. Катя, щурясь на тусклый свет лампы в конце коридора, вошла внутрь, отряхивая снег с пальто.
Дома, которые обживали "падающие", со временем начинали напоминать обжитые, но только внутри, оставаясь снаружи такими же неприметными и мертвыми. Многие из последователей этого движения жили здесь, добровольно уйдя из дома, от родных и близких, не разделяющих их мировоззрение. Другие приходили сюда пообщаться, поделится новостями, побыть вместе. Многие пары сформировались именно здесь, и многие из них уделяли друг другу время в свободных для посещения апартаментах на верхних этажах.
Катя прошла мимо нескольких компаний, уютно расположившихся в сумраке вокруг ламп. Увидев знакомого, она спросила, где ей найти Мишу, и ей подсказали этаж и комнату, где его видели. Катя шла быстро, перекинув пальто через сгиб локтя, вглядываясь в каждое лицо, выплывающее из сумрака. Катя ловила жадные, похотливее взгляды одетых в черное девушек и молодых людей, выглядящих как женщины, стоящих у открытых дверей, одним своим взглядом и позой приглашающих уединиться. Она проходила мимо больших залов и комнат, где видела множество людей, молча сидящих вокруг ламп. Иногда Катя слышала тихие голоса переговаривающихся, больше похожие на испуганный шепот. Здесь почти всегда было много людей, но никогда не было шумно.
Она нашла Мишу в одном из помещений. Высокий, долговязый молодой человек, с поблекшими глазами и длинными темными волосами. Он скучал в одном из кресел за старым столиком, в полном одиночестве. Катя была рада видеть его одного. Ей предстояло выдержать нелегкую беседу с ним, и посторонние были не нужны.
— Мне предстоит уехать, Миш, — тихо сказала она, когда они поцеловались и сели в кресла друг напротив друга.
— Куда?!
Кажется, он был ошарашен и напуган подобным заявлением.
— Фрактал. Мне предложили там жилье и работу.
— Ты не шутишь?
— Нет.
— Как… как это случилось?
— На меня вышли через Сеть.
— Но… Я не смогу поехать с тобой, так ведь?
— Да. Ты ведь знаешь, этот город закрыт для посторонних.
Он молчал, глядя ей в глаза, и она отвела взгляд.
— Пожалуйста… — сказала Катя и замолчала, не совсем понимая, что хочет сказать, связанное с просьбой.
— Я должна уехать. Я непременно найду способ связаться с тобой оттуда.
— Отпустит ли тебя Александр?
Катя вздрогнула от этого вопроса. Он показался ей глупым и несуразным, она меньше всего ожидала его. Какое ей дело до отца-настоятеля?
"Неужели он ничего не понял?"
— Я уеду, Миш, — повторила она. — Я не смогу быть с вами…
— Я понял-понял, — от теплоты в голосе Миши ей стало не по себе.
— Твоя работа и новое жилье в защищенном Фрактале… Конечно же, куда важнее всего этого. Важнее всех нас. Важнее меня.
Миша сказал это спокойным, почти что радостным тоном, и Катя невольно поежилась. Разговор получался во много раз неприятным, чем она ожидала. В этот же момент она почувствовала, как внутри нее что-то сломалось. Она испытала испуг и волнение.
"Пора завершать. Будет лучше, если все закончится так".
— До встречи, — Катя, наклонившись, быстро и сухо поцеловала его в щеку. Поднявшись с места, она быстрым шагом отправилась обратно к выходу. Миша не окликнул Катю, не бросился догонять… и это неприятно задело ее, лишь подталкивая к выходу из убежища. Возможно, у нее еще будет с ним разговор до того, как Катя покинет пределы Томска, но этот разговор будет позже. Скорее всего, по светофону, а не при личной встрече. Дожидаться здесь утра ей не хотелось. Миша и остальные, и даже это здание казалось теперь чужим и неприветливым. Метель еще не закончилась, но будет лучше, если она уйдет сейчас и вернется домой, пока еще не совсем стемнело.
"Возможно, они будут меня искать, чтобы остановить".
Что ж, для этого у нее и есть пистолет. Если дела пойдут совсем нехорошо, она найдет в себе силы дать знать "падшим", что не намерена терять свой шанс. Даже так.
Катя вышла наружу и медленно поднялась вверх по каменным ступеням. Метель убавила свою силу, перейдя в сильный снегопад. Она отчетливо ощущала страх невиданной силы. Она чувствовала, что боится остаться в полуразвалившемся Томске на всю оставшуюся жизнь, боится упустить возможность вырваться отсюда, боится преследования отца-настоятеля.
Больше не задерживаясь, Катя вновь опустила руки в карманы пальто, стискивая пальцами рукоять пистолета, и быстро пошла обратно. Ее шаги были бесшумными по свежевыпавшему, мягкому и пушистому снегу. Пора возвращаться домой.
Кириченко, всего лишь несколько минут назад тяжело усевшийся во главе стола и коротко и мрачно кивнув остальным, разрешая занять свои места, испытывал странные ощущения.
"Таких совещаний и в таком составе мы еще не проводили, ни разу за время существования "Уаджет".
Для короткого, заключительного совещания собрались все, кто был причастен к руководству обороной Фрактала и находился в Центральном Зале Управления штаб-квартиры на момент нападения неизвестных. Помимо главнокомандующего Кириченко, старшего брифинг-инструктора Левашова, ответственного за связь старшего координатора Васильева и еще полудюжины старших координаторов из числа операторов оборонительных систем штаб-квартиры "Уаджет", здесь присутствовала и доктор Федорова. Вместе с этим здесь отсутствовали Ковалева и ее заместитель.
Главнокомандующий медленно переводил тяжелый взгляд покрасневших, глубоко запавших глаз с одного лица на другое. Прошло всего лишь двое суток с момента нападения на Фрактал. Двое бессонных, изматывающих суток, за которые ощущение течения времени терялось, расплывалось на фоне бесконечных принимаемых докладов, рапортов и отчетов, отправляемых по секретным каналам в "Цитадель-1" и Штаб Объединенных Вооруженных Сил Азиатской Конфедерации Содружества.
"Кажется, уже прошли годы".
Кириченко закрыл глаза и тяжело покачал головой. После чего щелкнул тумблером во встроенной в белоснежный пластик панели. Перед сидящими за столом включились свето-экраны, в призрачных прямоугольниках которых застыло изображение небольшой узкой комнаты. В неярком луче света, падающем сверху, был массивный саркофаг, некоторые из частей которого были сделаны из прозрачного материала. В верхней части саркофага располагалось обширное прозрачное окно, через которое было видно расслабленное лицо Дениса Ковалева. Его глаза были закрыты, кожа и волосы блестели от влаги.
Спустя несколько секунд справа на экранах открылись вспомогательные окна, отобразившие фотографии Ковалева в анфас и в профиль, биометрические данные и короткий послужной список.
— Подведем итоги.
Один из старших координаторов поднял взгляд на Кириченко:
— Мы допросили Ковалева, — сказал он. — К сожалению, его память блокирована.
— То есть? — взгляд Кириченко вперился старшего координатора и тот перевел взгляд на сидящую напротив Федорову.
— Его мозг чист, — глухо проговорила Юлия, — никаких имплантатов. Это ни на что не похоже, но…
— Но вы не в состоянии узнать, когда он был внедрен к нам в качестве агента, так?
— Точно так. Нам удалось определить место "обрыва памяти", тот самый период, когда Ковалев был переведен на службу в "Уаджет". В его сознании и памяти выявлены так называемые "темные зоны", видимо, скрывающие нужную нам информацию. Мы не знаем, каким образом они были созданы и внедрены в мыслительные процессы Ковалева, и мы не в состоянии их обойти, пока он сам этого не захочет.
Кириченко перевел взгляд с Федоровой на свето-экран:
— С момента перевода в "Уаджет", то есть… пять лет назад.
Он бессильно откинулся на спинку кресла.
— Невероятно. Он работал с нами эти пять лет….
— Если проверить его память до этого момента, то может показаться, что это ошибка. Его жизнь не вызывает никаких подозрений, но мы точно уверены — Ковалев был завербован нашим противником пять лет назад.
— Что насчет Ковалевой?
— Она в порядке, — сказала доктор. — Мы не нашли в ее воспоминаниях никаких отклонений. Похоже, она действительно не знала, кто ее муж.
— Каково ее состояние?
— В шоке, до сих пор, — Юлия опустила взгляд. — Но она быстро придет в норму.
— Что нам скажет представитель службы безопасности? — спросил Кириченко, глядя только перед собой.
— Начальник службы безопасности предлагает как можно быстро провести полную проверку всех сотрудников "Уаджет" на обнаружение признаков блокировки памяти, выявленных в ходе допроса Ковалева.
— Это мило, — скривился Кириченко. — С себя он начать не хочет? Конечно, это важный вопрос. Если в числе высших чинов "Уаджет" есть еще один предатель, и если он имеет доступ к кодам безопасности и системам обороны, следующая атака неизвестных будет для нас последней… Я подумаю над этим вопросом. Кстати, что с нашими кодами?
— Полностью обновлены, товарищ главнокомандующий, — сказал другой оператор из ЦЗУ. — Вы сможете получить их в свое распоряжение через час.
— Хорошо. Я хочу, чтобы мне передали их лично в руки, без распространения среди остальных лиц, ответственных за безопасность всего "Уаджет". Теперь по нападению на Фрактал…
С своего места поднялся высокий и тощий оператор Центрального Зала Управления, отвечавший за отбор и общий анализ информации. На свето-экранах появилась короткая сводка с места боя и хронология событий.
— Вначале потери, — прокашлявшись, начал докладчик. — В ходе полуторачасового боя, с половины пятого до шести часов утра, общие потери с учетом гражданского населения и сотрудников комплекса "Стагирит-2" и "Перстня" составили триста девяносто два человек убитыми, среди которых — пятьдесят семь оперативников. Двадцать девять человек находятся в госпиталь-блоках штаб-квартиры, из них одиннадцать в критическом состоянии. По оценкам медиков остальные раненные смогут вернуться в строй в течение двух-трех недель. Потери неизвестного противника — уничтожены все двадцать кибертанков "Тарантул-143", сбиты три транспортных винтокрыла. Потери врага в живой силе, с учетом экипажей транспортов — четырнадцать человек убитыми.
Докладчик прервался, чтобы бросить взгляд на свою консоль. Кириченко и присутствующие сохраняли гробовое молчание. Названные цифры не нуждались в комментариях.
— Мы проанализировали главные платы танков с искусственным интеллектом, а так же всю электронную начинку, которая уцелела в ходе боя. Эти двадцать машин были произведены на территории Китая более тридцати лет назад. Примерно шесть лет назад эти машины были выкуплены за большую сумму несколькими зарубежными корпорациями, находящимися на территории Японии и Индии. Мы проверили списки и обнаружили, что этих компаний никогда не существовало.
— Подставные лица? Старый и верный ход…
— Обломки сбитых нами трех транспортов так же ничего не дают. У них нет маяков, "черных ящиков", их накопители, судя по всему, были очищены после их взлета с места базирования. Стандартные летательные аппараты, были якобы списаны в разное время. На деле же военные их просто продали.
— И это очень странно, дамы и господа, — задумчиво проговорил Кириченко. — У военных в Конфедерации есть сильный покровитель, которому они готовы уступить старые образчики вооружений по бросовым ценам, это просто удивительно…
— Возможно, нам удастся узнать что-нибудь полезное, тщательно проверив уцелевшие носители информации транспортов и танков противника, — добавил докладчик. — Специалисты из технического отдела уже заняты этой работой…
— Это ведь были "Атланты"? — неожиданно подал голос брифинг-инструктор.
— Так точно, — замявшись на секунду, отозвался докладчик. — Противник использовал транспорты среднего класса грузоподъемности серии "Атлант".
— И у всех них отсутствовали маяки?
— Так точно.
Левашов прищурился, не отрывая взгляда от своего свето-экрана, но судя по глазам его мысли далеко от отображающейся на нем информации.
— В чем дело, Василий Николаевич? — Кириченко подался чуть вперед, заметив взгляд своего старого друга и понимая, что он обозначает.
— Мне что-то напоминает… Я не уверен, но кажется, я уже слышал о чем-то подобном.
В зале повисла тишина, и ее нарушил Васильев, негромко пробормотавший что-то.
— Что-что? — оживился Левашов. — Как Вы сказали, Васильев?
— "Инцидент-76"? — неуверенно повторил специалист по связи громче.
— Точно, — Левашов уверенно кивнул. — Тот самый самолет, который сбили над Карским морем четыре года назад, помните, товарищ главнокомандующий?
— Мы проверим эту информацию, — проговорил Кириченко, пока остальные старшие координаторы быстро заносили пометки в свои консоли. — Придется поднять архивы. Продолжайте, — Кириченко кивнул в сторону докладчика.
— Нам удалось опознать водителя вездехода "Рысь", с которого проводилось управление всем ходом диверсионных действий, и установить личности шести пилотов и семи диверсантов, убитых при штурме "Стагирит-2".
На экранах появилась фотография Краско, в профиль и анфас.
— Краско Антон Дмитриевич, пятьдесят два года, русский. Бывший полковник Объединенных Вооруженных Сил, ветеран Второй экспедиции, кавалер Ордена "Солнце Конфедерации". На данный момент мы точно установили, что Краско был одним из молодых офицеров, принимавших участие в операции по захвату "Принцессы" на территории Белоруссии тридцать два года назад, и непосредственно в сопровождении груза в "Стагирит-2".
За столом воцарилось молчание. Докладчик вновь замялся, натыкаясь взглядом на расширенные глаза своих коллег и командиров, и, наконец, продолжил:
— Гм… Что же касается остальных диверсантов, то все они — бывшие военнослужащие, граждане различных стран-членов Конфедерации. Среди этих одиннадцати убитых четыре китайца, два индийца, два японца, два русских и один кореец. Все профессиональные военные и пилоты, в последние годы эти люди числились пропавшими без вести. Мы уже нашли родных этих людей, но пока не выходили на связь с ними. Есть нечто, что их всех объединяет: все они были участниками Второй экспедиции.
— Великолепно, — упавшим голосом проговорил Кириченко. — Ветераны занимаются диверсиями… Вот что… эм…
— Синицын, товарищ главнокомандующий — подсказал докладчик.
— Да, Синицын. Выйдите на связь с родными этих людей. Без каких-либо деталей и лишних пояснений дайте им знать, что эти люди участвовали в операции против нас, и что теперь они, если пожелают, могут забрать их тела. Поспрашивайте родных этих людей, быть может, нам удастся найти что-нибудь интересное. Займитесь этим после нашего совещания.
— Есть.
— Васильев, Вы займетесь архивом насчет "Инцедента-76". Проверьте, не были наши "доброжелатели" владельцами винтокрылов одной серии и поколения. Шансы малы, но все же, теперь, когда мы потеряли свои шансы узнать о сути происходящего от Ковалева и от информационных носителей "Рыси", нам сгодится все что угодно.
— Есть, товарищ главнокомандующий.
— И еще кое-что, прежде чем мы вернемся к своим обязанностям, — Кириченко обвел присутствующих офицеров пронзительным взглядом. — Надеюсь, теперь вы все понимаете, что в нашу деятельность будет внесены существенные изменения. Двое суток назад нас едва не уничтожили, и наш противник сделал все, чтобы дать нам понять: смести нас можно в любой момент. Старая служба в "Уаджет" закончилась, — Кириченко тяжело покачал головой. — Теперь, если мы хотим жить дальше, нам понадобится больше, чем просто везение.
Совещание закончилось через полчаса. Операторы из Центрального Зала Управления, получившие необходимые инструкции, вернулись на свои места. Доктор Федорова вернулась обратно в "Стагирит-2", наблюдать за ходом восстановительных работ научно-исследовательского комплекса. Главнокомандующий и старший брифинг-инструктор, оставшись в зале, где проходило совещание, теперь сидели в тишине, нарушаемой лишь приглушенным гулом кондиционеров и редкому чириканью электронной начинки компьютерных панелей и терминалов.
Кириченко и Левашов молчали, глядя в столешницу перед собой, и слушая, как жизнедеятельность в штаб-квартире медленно и постепенно возвращается в обычное русло. Через несколько часов работа всего "Панциря мира" сможет перейти из экстренного режима работы на обычный, и люди смогу отдохнуть, впервые за двое суток, прошедших с момента нападения на Фрактал.
— Василий, — глухо произнес Кириченко, — зайди сегодня в конце рабочего дня ко мне. Мы выпьем.
Это прозвучало как приговор, но Левашов понимал этого человека, как никого другого. Он знал и представлял, через что прошел главнокомандующий за последние два дня, равно как и представлял, что ждало его в ближайшем времени.
Кириченко был старше Левашова всего лишь на один год. Они были давно знакомы, и в неофициальной обстановке могли позволить себе вести себя, как и подобает старым друзьям. Левашов, глядя на главнокомандующего из-под полуприкрытых век, думал о том, что случилось двое суток назад.
"Он прав. Старая служба в "Уаджет" закончилась, наверное, навсегда".
Невольно Левашов вспомнил прошлое, о том, какой была эта самая служба одиннадцать лет назад, когда "Уаджет" только-только начинал свою жизнь.
Ему шел сорок первый год, и к этому возрасту капитан бронетанковых войск Левашов имел приличный послужной список. Он участвовал более чем в двух десятках боевых операций против различного рода вооруженных групп, достигающих по своей численности и оснащению до настоящих небольших армий.
Последнее сражение, произошедшее на территории уже давно не существующего Пакистана, оказалось роковым для капитана и его людей. Тогда огромное бандформирование просто смяло их силы. Тяжелый командный танк "Булава-16" получил серьезные повреждения, и взорвавшиеся остатки боезапаса танка унесли жизни почти всего экипажа.
Левашов чудом выжил, хотя и лишился обеих ног. Он провел некоторое время в госпитале, заново учась ходить на био-протезах, становящихся с ним единым целым, его новыми ногами. Спустя год он получил уведомление о переводе на службу новой никому неизвестной военизированной структуры, носящей название "Уаджет".
Так Левашов и Кириченко встретились.
Кириченко в ту пору только заступил на свой новый пост главнокомандующего Специальным Корпусом "Уаджет". Он сменил старого маршала Федецова, и в чине полковника принял на себя все дела, ведущиеся под белоснежным куполом штаб-квартиры. За ним пристально следили, и Кириченко понимал, почему. Он полностью ушел в дела своего приемного детища, самолично тщательно изучая тысячи досье и личных дел ополченцев военнослужащих России, отбирая кандидатуры на руководящие должности и посты. Дело об удачливом командире танковых войск, капитана Василия Левашова, его послужной список и награды произвели должное впечатление на полковника.
Левашов вновь вернулся в строй, но теперь он служил в подразделении, которое специализировалось на истреблении Ткани. Левашов вновь сел в командирское кресло огнеметного танка класса "Красный лев" и принял участие в нескольких сражениях против блуждающих кластеров Ткани, оказавшихся для уже немолодого офицера действительно последними. Спустя пять лет его повысили в звании и перевели на службу в штаб-квартиру. Левашов не возражал — он устал, и после какого-то продолжительного периода чувствовал, как вместе с завершением службы в Объединенных Вооруженных Силах Конфедерации в нем закончились и все те чувства, которые раньше заставляли его принимать решения. Ярость и гнев, отвращение — все это осталось в прошлом. Левашов чувствовал только усталость, и был совсем не против относительно спокойной службы в защищенном "Панцире мира". За эти годы штаб-квартира стала его домом.
— Да, — Левашов кивнул, глядя на мрачного Кириченко, прячущего лицо в ладонях.
— Да, думаю, нам стоит выпить…
— Я до сих пор не могу поверить в случившееся, — с неожиданной силой в голосе произнес Кириченко. — Мы проиграли. Понимаешь?
Он отнял руки от лица и вперил в старшего брифинг-инструктора взгляд мутных покрасневших глаз. Даже Левашов несколько опешил, увидев эти глаза.
— "Принцесса", теперь у этих ублюдков есть "Принцесса"!.. — с отчаянием проговорил Кириченко. — Мы допустили это, мы позволили им забрать ее у нас. Понимаешь? Мы. Единственный в мире кластер Ткани, находящийся в руках людей… Теперь он у них.
— Для чего? — глухо спросил Левашов.
— Гадать можно до посинения, — сквозь сжатые зубы пробормотал Кириченко. — Факт остается фактом. Теперь то, что мы получили с таким трудом, у неизвестных выродков. И кто они? Террористы? Религиозные фанатики? Какая-нибудь теневая контора Конфедерации?..
— Они все бывшие ветераны Второй экспедиции, — напомнил Левашов.
— Этот полковник Краско, он знал месторасположение "Принцессы". Он был участником той операции по ее доставке в "Стагирит-2". Он и остальные… Почему они сделали это? Зачем им этот кластер?..
— Нам нужно действовать быстро, Толя. Если мы будем долго копаться, то в следующий раз нам точно конец. "Принцесса" попала в чьи-то руки, и теперь это может плохо кончится…
— Остается надеяться, что информация о том, что все эти годы хранилось в "Стагирите-2" не пойдет гулять по нашим рядам, — Кириченко покачал головой.
— Мы уделяем этому пристальное внимание. Пока что все тихо.
— А ведь это отлично, что ты обратил внимание на отсутствие маяков.
— Повезло, что хоть что-то сохранилось в памяти. Даже если тот сбитый разведчик и принадлежал нашим новым друзьям, не думаю, что это этого будет много пользы.
— Кто знает?.. Нам теперь все пригодится. Ты прав, теперь нужно действовать быстро.
Кириченко думал об этом и после того, как он расстался с Левашовым, двигаясь к месту следующей, самой важной встречи. Лифт быстро спускался все ниже и ниже, унося в своей сверкающей белой коробке человека в черной форме, обремененного огромной ответственностью.
Пришло его время предстать перед глазами создателей "Уаджет" и Фрактала.
Держа руки сцепленными за спиной, выпрямившись во весь рост, главнокомандующий "Уаджет" мрачно смотрел на собственное искаженное отражение, смотрящее на него с блестящей поверхности двери лифта. Уставший и измотанный за это время, ему предстоял последний бой, самый тяжелый. Отстоять интересы "Уаджет", ответить на все вопросы, проигнорировать угрозы и смириться с требованиями. Дать обещание этим людям, дать им слово и сдержать его.
"Это наш единственный шанс уцелеть и сохранить "Уаджет", как организацию".
Кириченко помнил, как его перевели на одну из баз периметра, отвечавших за охранение Фрактала. В то время он был молод, носил другую форму и выполнял приказы, исходящих от совершенно других людей, чем сейчас. Более десяти лет назад он не мог и предположить, что из обычного командира небольшого подразделения с одной из трех баз, окружавших Фрактал, он станет главнокомандующим "Уаджет". Более того, он принимал и активное участие в политике, спустя три года после своего назначения на командный пост в "Уаджет" он успешно баллотировался в депутаты парламента государственной думы. Видит небо, до сего дня ему хватало проблем и без этого проклятого нападения, которое едва не преломило хребет всему спецподразделению.
Кириченко предвидел, чем это может обернуться для него. Его могут отстранить от командования и выпереть на пенсию раньше срока. Пожалуй, этого Кириченко боялся сейчас больше всего. Ему было искренне плевать на свое высокое место, занимаемое им, но навсегда покинуть "Уаджет" он был не в состоянии. Сейчас он мрачно думал о том, что на месте своих покровителей он бы не раздумывал долго над этим вопросом. Его вина очевидна, и весь спрос за случившееся будет только с него одного.
Главнокомандующий отдал "Уаджет" не самую большую часть своей жизни, но сам уже считал свою жизнь немыслимой без этой службы. Срок более чем в десять лет изменил очень многое, и Кириченко помнил жизнь еще до того, как он услышал о Специальном Корпусе. Перебирая в памяти дела последних лет, генерал-лейтенант невольно погружался в воспоминания все глубже и глубже. Образы, зачастую болезненные и страшные, неохотно всплывали в его сознании, подобно мертвым рыбам с темного дна.
Кириченко вырос в мире, который только-только начинал отходить после хаоса мировой войны, получившей название Войны терактов. В первой четверти двадцать второго века, значительно сократившееся в численности человечество начинало медленно, но верно брать вверх над всемирными продовольственным и экономическим кризисами. Будучи мальчиком, он видел все то, о чем сейчас уже многие позабыли. В ту пору век правления трансконтинентальных корпораций только что подошел к концу. Столицы большинства крупных государств исчезли с лица земли; небольшие и маленькие страны распадались на еще более мелкие, или же исчезали совсем. Некоторые районы планеты оказались непригодными для жизни, и радиация продолжала свое распространение и сейчас. Это было страшное время, и люди всеми силами пытались вернуть хотя бы часть былой стабильности, или же хотя бы ее вида. В то время лишь немногие знали о том, что население планеты по сути, уже обрекло себя на вымирание. Уже сейчас, остатки человечества ютились на пока еще пригодных к проживанию территориях, где есть чистые вода и воздух, нет химического и радиационного загрязнения. Уже сейчас, к две тысячи сто восьмидесятому году, территорий с подобными характеристиками оставалось лишь половина от всей суши планеты.
Кириченко было шесть лет, когда в тридцать втором году над Британскими островами на высоте восьми километров открылось то, что сейчас называется Кольцом Майера. Именно через него на Землю начала прибывать Ткань, и главнокомандующий, в ту пору будучи еще ребенком и смотревший редкие кадры съемки, ведущейся в прямом эфире, навсегда запомнил это зрелище. Чудовищные, огромные шары из прозрачно-белой, белесой плоти с темно-синей сердцевиной внутри, лениво парящие над поверхностью земли.
Никто не отреагировал должным образом. Тогда Ткань не казалась такой уж и опасной, и подавляющее большинство государственных деятелей лишь прикидывали в уме, как и когда выгодней лупануть по этой дряни ракетой с ядерной боеголовкой.
Через полгода начался настоящий ужас. К тому моменту уже было известно, что ядерные взрывы не причиняют особого вреда основным кластерам Ткани, а распространившаяся радиация лишь наоборот "подкормила" ее, во много раз увеличив скорость роста биомассы, покрывающей землю единым ковром бледной склизкой плоти. К нынешнему времени Европа и север Африки уже слились в единый организм, почва и поверхность морей были наглухо покрыты многометровым слоем биомассы. Позже это колоссальное образование чужеродной формы жизни назвали Садами Ткани. Нанести массовый удар по этим Садам жалкими остатками ядерного арсенала больше не осмелился никто.
Спустя еще тринадцать лет, прошедших в хаосе нового витка мелких конфликтов, уцелевшие страны на территории Сибири и Азии образовали Азиатскую Конфедерацию Содружества. Россия, Индия и Китай, бывшие враги со времен хаоса после войны, теперь были вынуждены объединить свои усилия. Четвертая страна — Япония, следом — Австралия и другие среднеазиатские страны и страны Океании, которым посчастливилось дожить до этого времени. Все они уже давно лишились своих древних столиц и большого количества своих граждан. Теперь они вступили в союз, чтобы объединить силы и всех тех, кто хочет выжить в новых условиях.
Молодым офицером Объединенных Вооруженных Сил Конфедерации главнокомандующий "Уаджет" прошел огонь и воду, и видел то, от чего до сих пор просыпался по ночам. Ткань была страшным противником. Все прекрасно понимали, что договорится с ней — невозможно, бежать от нее некуда. Уже тогда Кириченко усвоил, что людям предстоит либо найти способ избавить планету от этого биологического монстра, перерабатывающего земную органику в себя самого, или же просто исчезнуть.
Фрактал и "Уаджет" могли предотвратить последнее, и шансы выжить даже сейчас были велики. Кириченко понимал всю уникальность "Уаджет" — биологическое оружие, источник которого был найден в горах восточной Сибири, могло успешно противостоять Ткани там, где обычные войска были малоэффективны. Вне всякого сомнения, "мимезис" — это спасение человечества. Живой единый организм, чем-то неуловимо похожий на Ткань, но при этом являющийся нечто совершенно иным.
Лифт остановился, и зеркальные двери открылись. Главнокомандующий "Уаджет" шагнул в скудно освещенный, широкий коридор, заканчивающийся двустворчатой дверью, над которой горел зеленый плафон. Кириченко показалось, будто этот условный сигнал сейчас не предвещает ему ничего хорошего, зеленый огонек в этих потемках показался ему глазом монстра, в чью пасть — дверь — он сейчас шагнет. Двери ярко освещено изнутри кабины лифта за его спиной бесшумно закрылись, и света стало еще меньше.
Генерал-лейтенант прошел по коридору, слушая глухой стук своих подошв по пластиковому полу. Сейчас он находился на достаточной глубине под землей, чтобы ни его, ни людей, ждущих его, никто не смог побеспокоить.
Думая об этом, Кириченко приложил ладонь к плоской панели дактилоскопического замка и повернулся к сканеру сетчатки глаза. Перед тем, как створки перед ним начали расходиться, он успел бросить последний взгляд на часы — успел.
Этот зал был значительно больше и темнее, чем тот, в котором только что состоялось совещание с ответственными за управление штаб-квартирой многими уровнями выше. Огромное помещение с круглыми стенами словно бы поглощало весь свет, который яркими бледно-голубыми лучами лился с нескольких круглых плафонов с далекого потолка, образуя тем самым на полу освещенные идеально ровные круги. Один из шести пустовал.
Люди, стоящие на своих строго отведенных им местах, молча смотрели на стоящего на пороге главнокомандующего "Уаджет". Трое мужчин, две женщины, все разных возрастов и национальностей. Среди них были и азиаты, самый молодой участник совещания — девушка славянской внешности, наверное, не старше тридцати. Все присутствующие держали в руках открытые консоли, и были одеты в строгие деловые костюмы, словно бы только что покинули офисы каких-то важных учреждений.
"Шелкопряд", подумал Кириченко с замиранием сердца, глядя на них. Организация, когда-то руководящая постройкой Фрактала и позднее создавшая "Уаджет".
Кириченко никогда не знал, сколько их всего. Он бывал на подобных закрытых совещаниях — в среднем раз в год — и каждый раз видел разные лица и слышал разные имена-прозвища, принятые у "Шелкопряда" когда они общались с "посторонними", и количество членов этой организации, участвующих на подобных совещаниях всегда было разным. Главнокомандующий "Уаджет" вообще мало что о них знал, хотя по долгу службы контактировал с ними относительно часто. Насколько ему было известно, члены "Шелкопряда" очень редко появлялись во Фрактале, но из-за произошедшего инцидента было принято провести встречу здесь.
Кириченко шагнул внутрь, направляясь по звонкому покрытию пола к своему кругу света. Добравшись до него, он занял свое место. Свет, льющийся сверху, ярко осветил его черный мундир, заставив запылать его кроваво-золотые погоны, засверкать пуговицы. Козырек фуражки бросил на его лицо глубокую тень, и сегодня Кириченко не стал снимать ее.
"Здесь я хозяин", подумал он, с плохо скрываемой неприязнью разглядывая присутствующих, но при этом ловя себя на мысли, что испытывает страх перед ними. Даже перед этой молодой соотечественницей, даже перед мелкорослым пожилым китайцем.
Кириченко выпрямился и сложил руки за спиной, крепко переплетя пальцы. Он прекрасно понимал, что сейчас будет решаться его судьба, как главнокомандующего "Уаджет", но лебезить перед "Шелкопрядом" он не собирался.
"Это мой корпус и это мой штаб. Да, без этих выхолощенных сучат ничего этого не было бы, и они вправе диктовать любые условия, но не они защищали его во время нападения, не они дохли от Ткани"…
— Дамы и господа, — громко сказал высокий блондин. — Мы все ознакомлены с докладами и отчетами по прошедшему сражению. Время вынести вердикт.
Пять пар глаз уставились на Кириченко, но он не ответил ни одному из них. Его присутствие здесь вообще можно считать лишним. Он не в силах повлиять на уже принятое решение, он здесь, чтобы выслушать его и принять его таким, каким оно будет.
— Господин главнокомандующий, должно быть, знает, что проект "Эллада" переходит уже в третью стадию, — с легким акцентом сказала низкорослая японка средних лет.
— До завершения еще далеко, — заметил другой член "Шелкопряда". — Но Совет глав стран Конфедерации настроен оптимистично. Они могут затребовать больше ресурсов для увеличения темпов хода работ.
Кириченко знал и об этом и понимал, куда они клонят. Он, подготавливавший за последние три года силы, и вырабатывающий специальную стратегию для того, чтобы быстро и стремительно нанести удары по главным кластерам Ткани, теперь осознавал, что его план висит на волоске. Неизвестный враг "Уаджет" значительно усугубил положение дел, и Кириченко считал этих неизвестных людей настоящими безумцами.
Врагов у "Уаджет" и просто недовольных было предостаточно, и не только в России. Фрактал сам по себе потреблял огромное количество ресурсов, которые были нужны для реализации грандиозного плана-эвакуации человечества с планеты. Международная программа "Эллада" была введена в действие Конфедерацией тридцать лет назад, и именно она до сих пор считалась приоритетным проектом, самым важным, самым опасным и самым длительным за всю историю человечества. Собственно, целью Конфедерации и главной причиной ее возникновения была именно эта программа. Целью этой сложнейшей, многоэтапной и невиданной до сих пор разработки являлось создание трех гигантских, быстрых космических транспортов на орбите Земли, для переброски крупных партий людей с умирающей планеты на Марс. На кону этого проекта без малого стояла судьба всего человечества.
Кириченко знал, что первый космический исполин в завершающей стадии постройки и будет полностью готов через несколько лет. Тогда первая партия колонистов в числе ста тысяч человек, большое количество строительных кибернетических модулей и всех необходимых материалов отправятся на Марс для возрождения старых заброшенных колоний. Следующие два корабля предполагалось собрать и запустить с интервалом в пять-десять лет. Специалисты предполагали, что при помощи всех доставленных материалов и многочисленных кибернетических машин-строителей, колонисты в относительно краткие сроки сумеют соорудить и воссоздать защитные купола на поверхности Марса, возродив тем самым крупнейшую колонию за пределами Земли, которая в будущем станет новым домом человечества. Разработчики проект обещались полностью уложиться в течение столетия, и почти одна треть этого срока уже прошла. На сегодняшний день результаты производили впечатление даже на самых свирепых критиков и скептиков, ранее считавших всю эту затею если не сумасшедшей, то утопической.
Главнокомандующий "Уаджет" до сих пор твердо придерживался мнения, что эта программа спасения — самая глупая и опасная авантюра за всю историю рода людского. Он принимал "Элладу" за поражение и за позорное бегство и ненавидел этот проект и его создателей всей душой.
"Мы способны быстро покрыть огромное расстояние, разделяющее планеты, но мы не в силах уничтожить Ткань здесь, на Земле".
— Вы понимаете, что это значит, господин главнокомандующий? — подал голос старик-китаец, говоря с сильным акцентом.
— Так точно, — отозвался Кириченко. — Специальным указом "Шелкопряд" может расформировать "Уаджет", полностью сконцентрировавшись на "Элладе".
"И я не должен допустить этого ни в коем случае".
— Мы дадим Вам шанс, — сказал старик. То, каким тоном это было сказано, ясно указывало, что этот шанс будет последним.
— Некоторые условия, — продолжил блондин. — Первое: "Уаджет" самостоятельно найдет и уничтожит своего противника в кратчайшие сроки. Второе: "Уаджет" как можно быстрее должен приступить к уничтожению Ткани.
— Мы слишком долго ждали, — сказал старый азиат. — Пора действовать, пока это еще возможно.
— Вы ведь прекрасно знаете наше положение, — сказал блондин. — За последние десять лет Ткань распространилась по всей Европе, и почти по всему африканскому континенту, создав так называемые Сады Ткани. Несколько крупных кластеров класса "сфера" скоро достигнут Западного побережья Северной Америки, и еще несколько на подходе к Южной.
Кириченко знал это. Люди не смогли остановить угрозу, исходящую от иноземного организма в самом начале вторжения, и теперь пожинали плоды собственного страха и невежества, которые царили в мире во время, когда открылось Кольцо Майера. Он так же знал, что активное применение оружия массового поражения и без того в загаженном радиацией мире уничтожит всю жизнь на Земле быстрее, чем это сделает Ткань. "Уаджет" и "мимезис" — единственный путь к спасению.
— "Уаджет" должен перейти к решительным действиям против Ткани в течение года, — сказала молодая женщина. — Ваш план должен начать работать. В случае неудачи, как и с поиском нового противника, так и уничтожением Ткани, "Уаджет" будет полностью расформирован. В этом случае мы отдадим приоритет проекту "Эллада", как к наиболее выгодному и разумному вкладу ресурсов.
Кириченко крепко стиснул зубы. Он получил отсрочку, и через год все будет решено. Победа или бегство — и бегство в лучшем случае.
Члены "Шелкопряда" молча смотрели на него, ожидая его реакции. В тишине медленно тянулись секунды, и Кириченко пришлось приложить усилия, чтобы разжать челюсти.
— Я… Я понимаю вас, — хрипло проговорил генерал-лейтенант, слепо глядя перед собой. — Ценю ваше доверие. Уверен, что инциденты, подобные этому нападению, больше никогда не повторятся. Враг будет идентифицирован, найден и уничтожен.
Они молчали, но Кириченко чувствовал, что его ответ пришелся им по душе.
"Год… Не так уж и много, если подумать. Но Левашов и этот старик правы, медлить больше нельзя".
Теплые потоки воздуха, идущие снизу вверх, обдавали Стаса, разомлевшего на скамье и уже словно бы позабывшего, что зима в этом году выдалась на удивление холодной. Он слушал звук портативного свето-проектора, лежащего на коленях у Насти, и голоса разных людей, сменяющие друг друга вслед с переключающимися каналами, казались ему чем-то потусторонним. Изображение голографического экрана отбрасывало на его лицо светло-сиреневое свечение.
-..Завтра — великий день. Семнадцать лет назад, специально отобранные войска Азиатской Конфедерации Содружества нанесли удар по Садам Ткани в восточной Европе. Спустя десять лет после героической гибели Первой экспедиции, новые силы должны были попытаться еще раз сделать это, чтобы остановить распространение иноземной угрозы по нашей планете. Эти мужчины и женщины не сумели достигнуть поставленной цели. Но им удалось совершить невозможное — выжить там, где жизнь в привычном нам представлении не может существовать. Из ста пятидесяти тысяч человек, учувствовавших во Второй экспедиции против Ткани, выжили и вернулись не более тридцати тысяч. Это удалось лишь благодаря командующему экспедиционным корпусом, маршалу Объединенных Вооруженных Сил Конфедерации, Дииру Моканди. Завтра, в двенадцать ноль-ноль, во всех крупных городах Конфедерации зажгутся огни на мемориалах в память о павших героях и тех, кто сумел выполнить свой долг и вернуться домой…
Щелк.
-..крейсер Атлантического блока "Морской демон-16". Штаб флота Восточного моря выслал к нарушителю беспилотный самолет, который был сбит зенитными системами крейсера. Не отвечающий на запросы со стороны военно-морских сил КНР корабль было принято уничтожить до подхода к берегам Китая. Поэтому, спустя пять минут после уничтожения наблюдателя к "Морскому демону" был выслан легкий торпедоносец класса…
Щелк.
-..Нет никаких оснований полагать, что диверсанты и те, кто руководил их действиями останутся безнаказанными. Наши специалисты из генерального штаба ведут собственное расследование произошедшего инцидента при сотрудничестве с высшими чинами из штаб-квартиры "Панцирь мира". Используя имеющуюся у нас информацию, мы твердо уверены, что в скором времени вычислим нашего нового противника. Удар, который пережил Фрактал и "Уаджет", научил нас многому. Оказывается, и из числа людей есть те, кто не видит на сегодняшний день нашей главной опасности. Разумеется, я говорю о распространении Ткани.
— Есть мнение, что нападение было скоординировано из-за океана, и прибытие в акваторию Азиатской Конфедерации Содружества киберкрейсера Атлантического блока, затопленного сегодня утром, якобы совпадает с нападением на Фрактал. Так ли это?
— Наши китайские партнеры поступили очень опрометчиво, затопив чужую неуправляемую машину, враждебно действующую в акватории Конфедерации. Не исключено, что на борту крейсера были и ядерные заряды малой и средней мощности, и допустить подход корабля к берегам континента было недопустимо. Эксперты и подводники скоро дадут нам ответ на этот вопрос. Пока что нельзя сказать точно, было ли прибытие "Морского демона" спланировано загодя, или же его появление является лишь совпадением с недавним нападением на Фрактал. Но мы не исключаем и подобного варианта развития событий…
— Мрак какой-то, — тихо вздохнула Настя, отключая звук проектора.
— Других новостей нет? — спросил Стас.
Они сидели на открытом широком мосте, перед высоким заграждением, за которым открывался вид на юго-восточные окраины Фрактала. За невысокими домами и складскими помещениями и посадочными площадками для винтокрылов и самолетов виднелись сопки, покрытые снегом, который в сгущающихся сумерках становился темно-сиреневым. Внизу, под ними пролегали пара монорельсовых путей, четко виднеющихся даже в сумраке на нетронутом снежном покрове.
За время своей прогулки по городу они остановились передохнуть здесь, так как здесь было тепло, и не было пронизывающего холодного ветра. Мощные восходящие потоки горячего воздуха из сопл воздушных очистителей монорельса заставили их остановиться именно здесь.
— Нет. Похоже, новый год получился очень оживленным в плане подобных новостей.
— Все только и говорят о годовщине Второй экспедиции, потопленном крейсере и нападении на Фрактал, — сквозь зубы сказал Стас, потягиваясь.
— А про нас словно бы и забыли.
— Да, похоже… Надеюсь, они не тянут время, чтобы выдумать какую-нибудь ерунду для огласки, а проводят настоящее расследование.
Настя вяло кивнула, глядя плывущие в сумерках огоньки. Далекая трасса, опоясывающая темную сопку, была видимой только благодаря ей, это кажущейся бесконечной веренице ярких желтых огней медленно движущихся машин. Тяжелые транспорты нескольких горнорудных предприятий, принадлежащих "Уаджет" и работающие круглосуточно…
— По крайней мере, у нас есть свободное время. Никто не дергает без причины — разве плохо?
— Завтра я пойду к мемориалу, — тихо проговорила Настя.
— Кто у тебя?.. — так же тихо спросил он, не глядя на женщину.
— Дядя. Пропал без вести.
"Как и мой отец", машинально подумал Стас. Наверное, это ничего не меняло, если противником людей была Ткань. Любой пропавший без вести в противостоянии с ней автоматически приравнивался к убитому. Ткань не берет в плен, не дает возможности скрыться.
— Можно пойти с тобой?
— Конечно. У тебя кто-то был?.. — Настя не договорила и отвела взгляд.
— Отец, — глухо сказал он.
Стас закрыл глаза, пытаясь вспомнить человека, который ушел со Второй экспедицией, чтобы не вернуться. Вспомнить его таким, каким он был при жизни… Нет, это было слишком давно.
Фото отца, которое он привез сюда полгода назад, было, пожалуй, единственной стоящей вещью вообще, которую стоило взять с собой во Фрактал. В свое время Стас так долго рассматривал его, что теперь мог воспроизвести в памяти все изображение во всех подробностях.
Широко улыбающийся человек в темно-коричневом комбинезоне с нашивками бронетанковых войск, лихо подбоченившись, смотрел открыто и спокойно. Темные волосы, растрепанные ветром, аккуратные ухоженные короткие борода и усы, яркие зеленые глаза. На сгибе локтя он держал маленького мальчика, обладавшего неуловимым сходство с ним самим. Мальчуган смотрел в кадр с несколько ошарашенным, если не комичным выражением на лице.
Стас, поднявшись, потянулся и шагнул к высокому заграждению, наваливаясь на него грудью. Сложив руки на перилах, он положил на них подбородок, глядя на многочисленные огни города и движущиеся вдали машины.
Воспоминания об этой фотографии невольно пробудил другие, самые давние, самые неприятные. Отделаться от них было невозможно, и Стас всю свою жизнь покорно нес в своем сознании этот тяжелый груз прошлого.
Он вновь закрыл глаза и вспомнил узкий темный ход подвала, заваленный хламом. Тишину, нарушаемую лишь капающей где-то влагой и тихим, заунывным поскрипыванием покачивающихся на сквозняке цепей, на которых когда-то висели лампы…
Ему повезло, что рыская по руинам одного из больших заброшенных домов, он провалился в подвал, ничего себе не сломав. Дело произошло ясным днем, и обилие узких окон, бросавших внутрь искусственного подземелья косые лучи давало шанс увидеть хоть что-то.
Стас долго исследовал этот огромный подвал, чувствуя сильное сердцебиение и ноющую боль в ушибленной при падении лодыжке. Он боялся, что не сможет найти выхода до наступления ночи. Кричать было бессмысленно — это была брошенный район города, и услышать его могли лишь такие же исследователи руин. Шансы были невелики и неоправданны — напрасная трата сил и напряжение голосовых связок. Стас проклинал себя за то, что отправился сюда один.
Он еще долго блуждал по подземелью, размазывая по лицу слезы, пока, наконец, не увидел другого человека.
Стас вздрогнул и заерзал локтями по перилам. На его лице возникла невыразительная плаксивая гримаса отчаяния и страха — это воспоминание было таким ясным и пугающим. Он вновь был маленьким Стасом, десятилетним мальчиком, бредущим по кажущемуся бесконечным лабиринту, в который попал по собственной неосторожности.
Незнакомец сидел, прислонившись спиной к стене и вытянув перед собой ноги. Правая рука в распухшей черной перчатке лежала на рукояти "Калашникова-200"; перчатка на левой руке была изорванной, и Стас видел мертвенно-серую кожу тыльной стороны ладони. В темноте она казалась неестественно яркой. "Двухсотка" мертвеца была покрыта огромным количеством мха и ржавчины.
Глаза солдата были открыты — потемневшие, ставшие мутными, словно потускневшие от старости стеклянные шарики, они сохраняли неестественный мертвый блеск. Наклонив голову в массивном шлеме-сфере вниз и в бок, наверное, он когда-то сел у стены отдохнуть. Уснул и не проснулся.
Стас не шевелился. Что здесь делал этот солдат? Когда-то давно он заблудился здесь так же, как и он? Мертвец не испугал его, но его вид словно бы ввел мальчика в оцепенение.
Через год отец Стаса в числе Второй экспедиции отправится на завоевание плацдарма в восточную Европу. Спустя еще несколько лет Стас заинтересуется историей, и получит никому не нужное в умирающем мире, глупое образование и профессию. Потом Стас пойдет в ополчение, убьет безоружных людей, чтобы не тратить время на возню с ними, и повстречает Десаи.
Нарастающий гул заставил его очнуться от воспоминаний и открыть глаза. Неподалеку на низкой высоте пролетал тяжелый транспортный винтокрыл. Рассмотреть машину в сгустившихся сумерках было возможно только лишь благодаря габаритным огням. Винтокрыл, издавая глухое стрекотание, плавно облетел ближайшую сопку, направляясь в сторону восточных окраин.
Бросив взгляд через плечо, Стас увидел, что Настя тоже отчужденно следит за полетом машины.
"О чем она думает? Как и я, вспоминает?.."
Он отвернулся.
Собственная жизнь казалась ему донельзя странной штукой. Память услужливо нарезала ее на отдельные пласты, которые, при рассмотрении в воспоминаниях казались словно бы никак невзаимосвязанными друг с другом. Единственное, что здесь было не изменяющимся — это присутствие в них самого Стаса, главного лица этого исковерканного, находящегося на монтаже в общем-то скучного фильма ни о чем.
Стас медленно моргал и пытался сосредоточиться: о чем он сам только что думал?
Образ из его детства исчез так же быстро и неожиданно, как и всплыл из глубин памяти. Он не смог вспомнить, как он выбрался из того подвала, но образ мертвого солдата у стены был ясным и ярким, словно бы он видел его вчера. Позже он видел мертвеца в большинстве своих ночных кошмаров.
Стас вновь устроил голову на сложенных на высоком заграждении руках, закрывая глаза, и затаившиеся на дне его сознания воспоминания вновь ожили, сонно зашевелились, словно потревоженные тенью рыбы на дне водоема.
Дальше было что-то еще…
"Цветочная магия".
Станислав впервые услышал об этом препарате и впервые попробовал его пять лет назад. В то время Стас совершил нечто, испугавшее его, заставившее самого искать спасения и очищение ума.
Пять лет назад Станислав убил людей, впервые за свою жизнь.
Сам по себе город, который оборонял Форт-9, казался старым и полуразрушенным, но он был в сотни раз безопасней тех глухих пустошей, окружавших его. Именно там, в районах, откуда уже давно ушли люди, обитали множество банд, ведущих новый, варварский образ жизни в новом мировом порядке.
Остатки недобитых сил мятежного полка, мародеры, которые не пожелали сдаваться федералам и милиционной армии, были немногочисленны, но и их хватало для того, чтобы держать в напряжении приграничный район на протяжение нескольких лет. Когда они высунулись, дав о себе знать, то устроили обстрел старого Красноярска. В их распоряжении были легкие минометы, и после этого силы Форта-9 совершили карательный рейд вглубь заброшенных территорий на юго-запад.
В числе полусотни человек, отправленных разобраться с противником, был и рядовой Станислав Кавелин. Предстоящий бой должен был стать для него боевым крещением.
Боевики встали лагерем возле бывших военных укреплений. Вначале окруженной банде одичавших военных предложили сдаться. Когда на позиции милиционеров посыпались мины, командир скомандовал "огонь на поражение", и редкая цепь ополченцев при поддержке четырех бронетранспортеров стала смыкать кольцо. С бандой безумцев было покончено спустя полчаса, и позже Стас и другие солдаты ополчения обыскивали уцелевшие в ходе боя палатки. На шее Стаса висел трофей, который он только что подобрал с тела одного из врагов: старенький японский свето-проектор, чудом уцелевший за время перестрелки. Товарищи Станислава и он сам стреляли в упор в тела боевиков, чтобы быть уверенными, что те мертвы. Уставший, плохо соображавший от долгой стрельбы и опьяневший от крови Стас ощущал лишь тяжесть бронежилета, кажущийся каменно тяжелым шлем-сферу, дрожащие руки и ноги. Его мутило, и окружающую реальность он воспринимал через дурную пелену перед глазами. Его тогда занимало лишь одно: скорей бы старлей давал команду занять места в бронетранспортерах, и тогда они повернут обратно…
Быстро идущий между телами противников Стас, свернул за угол низкого приземистого бункера, и увидел двоих людей в полувоенных обносках. Мужчина и женщина, еще совсем молодые, наверное, того же возраста, что и стоящий перед ними милиционер.
При виде Стаса они молча упали на колени, поднимая руки вверх. Стас еще никогда не видел, чтобы у людей так широко были открыты глаза.
Он замер на месте. Стас не знал, что делать теперь. Это было явным упущением, ведь старший лейтенант ничего не говорил о пленных, и он не мог отвести взгляда от этих людей. Им было некуда бежать, некуда спрятаться.
— Кавелин!
Стас подумал, были ли эти двое среди тех, кто сейчас стрелял по нему и его товарищам? Наверное, да. Стас вспомнил разрушенный город, взрывы падающих мин и мертвые изуродованные тела.
Убить убийц? Сказать командиру? Или отпустить их?..
— Кавелин, давай шевелись!!
Спустя секунду Стас сделал свой выбор. Он не дал опомниться ни себе, ни этим двум двоим.
Его "двухсотка" быстро и сухо кашлянула, дважды. Стас, опуская оружие вниз стволом, быстро отвернулся и побежал на подкашивающихся ногах к бронетранспортерам, не глядя, как тела с простреленными головами валятся на обожженную солнцем землю.
Спустя две недели Стас понял, что сходит с ума. Бессонные ночи и все время эти чужие глаза, широко раскрытые, полные страха и надежды. Образ стоящих перед ним на коленях людей, которых он застрелил, преследовал его везде. Просыпаясь ночью, Стасу чудилось будто они стоят рядом, прямо перед его койкой. Он словно бы чувствовал их жгущий спину взгляд. Два коленопреклоненных призрака с поднятыми мерещились Стасу и в сумерках, тяжелыми, жаркими вечерами. Закрывая глаза, чтобы уснуть, Стас видел их и до сих пор чувствовал это беспомощную немую мольбу, направленную к нему.
Спустя две недели после рейда Стас познакомился с Десаи.
Сейчас он вспоминал этого человека. Образ старика сохранился в памяти ясно и четко, Стас без труда мог воссоздать его добродушное улыбающееся лицо, хриплый и слабый голос, смешно коверкающий нараспев некоторые русские слова.
"Он называл свои сигареты цветочной магией".
Сейчас Стас вспомнил позапрошлое лето семьдесят восьмого года, начало июня. Вот он шагает к полуразрушенному зданию на окраине города, где раньше располагался госпиталь. Персонал давно разошелся, кто куда. Кто-то остался жить возле надежных стен Форта-9, а кто-то подался в другие места, ища работу. Когда-то давно, часть уцелевшего оборудования и медикаментов была разграблена местными жителями. То, что не успели забрать, чуть позже реквизировали военные. Стас знал, что и потом, на протяжении долгого времени в бывший госпиталь наведывались все, кому было не лень. Он и сам забирался в него пару раз, когда был подростком…
Теперь здание бывшего госпиталя стал прибежищем для Десаи.
Его полное имя Стас слышал только при первом знакомстве — Лал Раджив Десаи, но всегда звал его только Десаи. Он прибыл сюда из Индии, той части, которая уцелела после короткой разрушительного конфликта, начавшегося хаоса и первой волны Ткани. Десаи всем говорил, что он путешественник, что у него на родине много денег, что он за полвека повидал много страданий, и что он предлагает людям утешение от боли.
Десаи был наркоторговцем, и, как полагал Стас, сумасшедшим. Впрочем, одно не мешало другому. Вместе с этим он не торговал серьезными наркотиками, хотя его товар пользовался огромной популярностью везде, где бы ни появился старый индиец. Сам Десаи, с точки зрения торговца чем-либо поступал очень странно: иногда он дарил свои "благовония" и "приправы" первому встречному, руководствуясь какими-то своими принципами и странной философией. Иногда индиец просил немалые деньги за свой товар. Понять в этом Десаи было трудно, и именно от этого, и от его загадочной ауры скрытой опасности шли слухи о том, что он ненормальный.
Пять лет назад, когда Стас мучился бессонными ночами, Десаи предложил ему "цветочную магию" — смесь экзотических цветов, чей аромат погружал в легкое состояние забывчивости. Это помогло — пришедший в себя Стас чувствовал себя словно заново рожденным.
Прежде, чем войти внутрь, Стас огляделся по сторонам, достал из кармана куртки пистолет, снял его с предохранителя и шагнул в сумрак здания, убирая оружие обратно. Вне службы он носил оружие почти всегда с собой, как и большинство остальных граждан, которых заботил вопрос собственной безопасности. Шагая по пустым коридорам, взметая подошвами ботинок пыль и мелкий легкий мусор, он шел мимо палат и кабинетов с открытыми дверями, и тусклый солнечный свет, льющийся через большие окна, время от времени выхватывал из сумрака его низкорослую фигуру. Как и все брошенный здания, старый полуразрушенный госпиталь раньше казался ему страшным местом. Но сейчас Стас не боялся — эта пыль, запустение и обилие мрачных углов ничуть не трогали его.
Он спустился по лестнице в подвал, и в свете косых солнечных лучей, падающих из узких прямоугольных окон, больше напоминающих амбразуры, Стас увидел сгорбленную фигуру. Десаи сидел на том же месте в той же позе, как Стас застал его во время их последней встречи. Хорошо одетый для этой глуши, с обилием причудливых оберегов на шее и руках, он, подавшись вперед и упершись локтями в колени, держал в худых руках с взбухшими венами свою светло-коричневую трость, упираясь ею в пыльный пол подвала. Десаи медленно поднял голову, взглянув своими темными глазами на стоящего перед ним Стаса, спокойно и ясно.
Стас посмотрел на его трость. Недавно он слышал от знакомого сослуживца, который тоже наведывался к Десаи, что трость полая, и рукоять на самом деле является эфесом тонкого острого клинка.
— Здравствуй, друг мой, — Сказал Десаи, моргнув и отведя голову в сторону, словно бы у него болели глаза. Говорил он всегда спокойно и мелодично, словно бы напевая, иногда коверкая слова и имена.
— Привет.
— Я позвал тебя, чтобы сказать одну вещь. Я возвращаюсь домой.
Стас нетерпеливо переступил с ноги на ногу, стискивая в ладони правой руки рукоять пистолета. Он волновался, думая, что в случае опасности сможет выстрелить в него, не вынимая оружие из кармана. Черт с ней, с дыркой, самому бы остаться целому…
— Что-то случилось? — спросил Стас.
— Мой отец умер, — сказал Десаи. — Он прожил очень долго для этого мира. Я возвращаюсь, чтобы попрощаться с его духом.
Стас не знал что сказать, и поэтому просто кивнул.
— Я не знаю, когда вернусь сюда. Наверное, я останусь у себя на родине.
— Решил завязать с бизнесом? — спросил Стас, наклонив голову.
— Уттар-Прадеш не пострадал так сильно, как остальной мир, — Десаи с трудом поднялся на ноги. — Но и у меня на родине многие нуждаются в утешении.
Стас напрягся, весь перейдя во внимание. Этот человек, который, сгорбившись, шаркал мимо него в сторону выхода, был очень опасен. Стас чувствовал исходящую от него угрозу.
Десаи задержался рядом со Стасом, и тот вздрогнул, когда костлявая высохшая рука индийца легла ему на плечо.
— Дай мне руку, Станнислла, — пропел Десаи, глядя стоящему перед ним человеку в глаза и привычно исковеркав его полное имя.
Стас чувствовал, как его затягивает вглубь этих черных глаз, словно в бездонный колодец.
Их больше ничего не связывало, да и не связывало никогда. Стас был редким покупателем, а он — продавцом. Стас мог бы сейчас оттолкнуть Десаи, стряхнув его руку со своего плеча. Мог ударить. Мог выстрелить ему прямо в живот — старик стоял сейчас как раз напротив правого кармана куртки Стаса, где тот сейчас сжимал пистолет.
Стас сосредоточился. Убить человека, который зарабатывал себе на жизнь, торгуя дрянью? Это было бы куда честнее, чем стрелять в головы людям, которые хотят сдаться, чтобы пожить еще чуть-чуть.
Стас не выстрелил. Он не мог ничего сделать человеку, который вытащил его из бесконечного отчаяния. Десаи и его "цветочная магия" помогли Стасу избавиться от двух призраков, падающих перед ним на колени во тьме и поднимающих руки.
Стас медленно протянул свободную левую руку, и Десаи, глядя ему прямо в глаза, цепко поймал его за запястье. Что-то легло в ладонь Стаса, и индиец сжал его пальцы в кулак.
— Когда ангелы бедствий вернутся, тебе станет плохо и солнце вновь померкнет в твоих глазах, — сказал он, отворачиваясь и шагая в сторону выхода мимо одеревеневшего Стаса. — Вспомни старого Десаи. Вспомни.
Стас слушал его шаркающие шаги, становящиеся все тише и тише. Он смотрел на последний подарок Десаи — темно-синюю сигарету, то, что сам индус называл "цветочной магией".
До сих пор Стас не мог понять, что хотел этим сказать старый индиец. Он понял, что Стас может убить его, и решил купить свою жизнь этим подарком? Или же он выразил свою признательность, что Стас за все время их знакомства не сдал его?.. Но почему именно он? Ведь о существовании Десаи знали и некоторые друзья Стаса.
Он не знал. После этой встречи Станислав больше никогда ничего не слышал о Десаи, но его сигарету со смесью неизвестных экзотических цветов он продолжал хранить.
Спустя год Стаса оповестили, что он будет переведен на службу в "Уаджет", и через две недели он должен будет покинуть Форт-9. Через три дня, когда у него выдался отгул, Стас в последний раз чиркнул зажигалкой, и темно-синяя сигарета, которую он бережно хранил все это время, начала медленно таять. Пресловутые ангелы бед и отчаяния не вились над ним, и солнце не погасло в его глазах — просто это был его последний шанс попробовать загадочную смесь неизвестных ему цветов и трав, а быть может, и самой настоящей магии. Стас знал, что когда тлеющая сигарета источала этот аромат, невозможное становилось возможным.
Так произошло и на этот раз. Мир распахнулся, стремительно раскинул свои просторы вширь и вдаль и над его головой, и вновь потрясенный Стас всю ночь просидел на подоконнике, таращась в небо и думал о том, что видит огромное, безбрежное черное море с мерцающими в нем звездами. Эта мертвая бездна поглотила все вокруг, и в ней остались лишь холодные, но красивые огни и их планета, медленно погибающая, растворяющаяся в этой бесконечности.
То, что он видел сквозь дурман, казалось ему чудом.
"Десаи не зря называл эту штуку магией".
Он открыл глаза, возвращаясь в реальность.
"Ангелы бедствий"…
— Мы сегодня собираемся сходить в какой-нибудь, бар, — проговорил он, словно в полудреме. — Обмоем повышение знакомых. Идем?
— Нет, спасибо.
— Я знал, что ты это скажешь, — он тихо засмеялся. — Не любишь пить?
— Не люблю "какие-нибудь бары", — ответила Настя. Стас не заметил, как она оказалась уже рядом с ним с заграждением.
— О чем ты сейчас думал?.. Извини, — она улыбнулась.
Стас кисло улыбнулся в ответ:
— Вспоминал прошлое.
Он оттолкнулся от заграждения:
— Проводить тебя домой? Ох, черт, прости…
Стас с улыбкой покачал головой, глядя на нее исподлобья:
— Прости, все время забываю.
— О чем?
— У тебя муж… Есть малыш?
— Нет, — сказала Настя. — Хотя мы и думали об этом. Наверное, пока длится все это, — она обвела руками вокруг, и Стас прекрасно понимал, о чем она. — Не сейчас.
Стасу показалось, будто она хочет добавить что-то еще, увидев, как он отвела взгляд и поджала губы.
"Возможно, она хотела сказать "ребенка никогда не будет", подумал он, и бросил еще один взгляд на город, на медленно плывущие друг за другом во мраке огни далеких машин.
"Десаи… Почему я вспомнил о нем?"
Стас отвернулся, шагнув с Настей к ступеням. На его лице застыло выражение какой-то сонной сосредоточенности.
"Старик здорово помог мне… Жив ли он до сих пор?"
Стас поежился, ощутив холод, когда они спустились с мостика, пряча руки в карманах пальто. Настя неуверенно шагнула поближе, и он поймал на себе ее изучающий взгляд.
— Что?
— Ты сказал, что вспоминал прошлое, — сказала она. — У нас у всех оно было неважным.
Стас промолчал. Он был полностью согласен с Настей, но сказать что-либо в ответ ему было нечего.
Здесь было очень светло. Большая лампа над головой словно бы источала злобу, ярость по отношению ко всем, кто вошел в это помещение. Белый свет беспощадно заливал эту комнату между камерой допросов и тюремной секцией штаб-квартиры. Вся атмосфера здесь была пропитана холодной ненавистью, и Аня отчетливо ощущала это, помимо холода, жгущего босые ноги.
Она стояла, опустив голову. На ней был лишь легкий черный комбинезон, с короткими рукавами до локтей и штанинами до колен. Сквозь спутавшиеся влажные волосы она исподлобья смотрела на дверь перед собой. Бледное лицо молодой женщины выражало полное отрешение, голубые глаза смотрели не моргая.
Офицеры из службы безопасности, облаченные в легкие черные униформы, не обращали на нее никакого внимания. Лучшие специалисты из службы безопасности могли поручиться — старший координатор Анна Ковалева не причастна к предательству мужа.
— Хорошо, — сказал один из офицеров, выслушав короткую инструкцию от своего командира по связи, и поднял на стоящую перед ним Аню взгляд.
— Вы можете войти.
Второй офицер сдернул с руки перчатку и приложил ладонь к дактилоскопическому замку. Лязгнувший замок заставил ее вздрогнуть и прийти в себя. Прерывисто вздохнув, она вошла в камеру.
Аня сама только что покинула подобное помещение, так не отойдя окончательно после процедуры допроса, но и сейчас ее сердце сжалось при виде этих стен.
Здесь было мало свободного места и мало света. В центре полутемной камеры располагался саркофаг с телом Ковалева. Большое окно в верхней части капсулы было открыто, и Анна тяжело сглотнула, увидев бледное лицо Дениса. Его глаза и верхняя часть лица были закрыты плотно прилегающей к коже черной маской, из центра которой вверх, в потолок уводили несколько влажных черных шлангов. Во всех углах этой камеры, под потолком крепились камеры наблюдения. Аня чувствовала на себе их холодные пристальные взгляды.
Чувствуя обжигающий холод от решетчатого пола, Анна приблизилась к капсуле.
— Денис, — тихо позвала она, глядя на его лицо, и тут же отпрянула, когда лежащий в саркофаге человек вздрогнул, словно бы проснувшись. В этом саркофаге и с этой маской на лице он напоминал какую-то чудовищную куклу, оживленную мистической силой, трупом, который вдруг зашевелился и заговорил. Аня ощутила ужас и отчаяние, подумав, что лежащий перед ней человек — тот, которого она любила.
— Анюта, — едва слышно ответил он. Вид этого влажного, знакомого и одновременно кажущегося чужим лица, с одними шевелящимися губами казался отвратительным. Анна ощутила жуткий коктейль ненависти, жалости, страха и отвращения.
— Что ты наделал, Денис… Что ты наделал…
— Я сделал то, что должен был, — едва слышно говорил он. Его шевелящиеся губы производили жуткое впечатление, и на какой-то миг Аня подумала, что почувствовала бы себя лучше, если бы смогла увидеть его глаза, или хотя бы лицо. Он тяжело всхлипнула, глотая слезы, привалившись к краю капсулы.
— Пожалуйста, отойдите от саркофага, — потребовал голос по селектору. — Не прикасайтесь к нему.
Аня бросила взгляд на холодный глазок камеры наблюдения в углу.
— Зачем?
— Так было нужно, Анют. Так было нужно.
— Ты все разрушил!!.. Как же мы теперь?..
Она замолчала, ощущая пробуждающийся стыд. Мысль о том, что за ними пристально следят и жадно ловят каждое их слово, заставила ее замолчать. Ее губы задрожали, но она нашла в себе силы тихо сказать:
— Ведь мы же хотели завести ребенка, Денис…
— Прости. Ничего не выйдет. Прости. Никакого ребенка. Жизнь одного человека ничего не значит в сравнении с тем, что должно произойти.
— Гад!! — Аня покачнулась, и бессильно упала на колени, закрывая лицо руками. — Га-ад!..
— Прости пожалуйста. Я люблю тебя.
Аня плакала, уже позабыв обо всем. То, что произошло, до сих пор не укладывалось в голове.
"Он и вправду предатель. Он лгал мне на протяжении всех этих лет"…
В глазах потемнело. Она вспомнила их расставание тем вечером, когда Денис уходил на ночную смену в "Перстень". Он лгал ей и тогда, хотя уже знал, что через несколько часов он по закрытому каналу блокирует транспортные узлы "Панциря", уничтожит комплекс и всех, кто там находится, и попытается бежать к своему неизвестному покровителю.
— Я ненавижу тебя!
— Прости, прости Аня. Мне очень жаль, — громко шептал Денис, — чтобы доказать тебе, что ты мне не безразлична, я скажу одну важную вещь.
Аня продолжала плакать, закрыв лицо руками, не замечая жгущего холода решетчатого пола.
— Не плачь, пожалуйста. Послушай меня.
Девушка выпрямилась, заставив оторвать от лица ладони, и с трудом поднялась на ноги.
— Я скажу, — шептали бледные губы Дениса на его мертвенно бледно лице. — Я скажу, кто задумал все это, Анют.
— Почему ты говоришь мне это?
— Потому что я не хочу говорить этого никому другому, кроме тебя.
Анна прерывисто вздохнула, приваливаясь к краю саркофага, и на этот раз никто не сделал ей замечания. Следящие за этой встречей готовились воспринимать любую полезную информацию. Анна ощутила это гнетущее состояние специалистов, наблюдающих за ними, буквально восприняв кожей их внимание и напряжение.
— Кто он?
— Я скажу тебе, но не им. Слушай…
Аня наклонилась к его губам еще ближе, ловя каждое его слово.
-..Поначалу все думали, что несколько трансконтинентальных корпораций загребут себе планету, но даже при самом четном дележе спустя какое-то время конфликт был бы неизбежен.
— Не очень оптимистичный прогноз, — усмехнулся полноватый и круглолицый Костя, подаваясь чуть вперед и не спуская насмешливого взгляда с миловидной блондинки, сидящей на коленях у полусонного Алексея.
— Получается, священный Халифат, начавший Войну терактов, предотвратил другой более серьезный мировой конфликт?
— Конечно, — блондинка кивнула, тряхнув стриженными под каре волосами. — Это очевидно. Устройство этих концернов-близнецов и обстановка в мире лишь поспособствовали этому.
Стас слушал их с едва заметной усмешкой. Он сам, как бывший историк, мог заткнуть их за пояс в их предположениях, но, поначалу слушавший с ярко выраженной скукой на лице, теперь поймал себя на том, что ему интересно послушать мнение других о том, что происходило на Земле за последнее время. Эта беседа полноватого оперативника Кости из второй колонны и медсестры из штаб-квартиры не казалось бы такой странной, если бы она не велась за столиком в баре. "Серена" была, пожалуй, единственным заведением во Фрактале, куда пускали только оперативников "Уаджет" по пропускам. Сегодня здесь собрались все, кто был свободен от дежурства, чтобы отметить свое повышение и просто отдохнуть.
— Ну-ка, напомни, когда это было? Сто лет назад?
— Чуть больше. В семидесятые двадцать первого века… — она прервалась, захихикала и заерзала на коленях у Леши.
— Потом Халифат уничтожил столицы и большие города в большинстве крупных государств по всему миру, — продолжила она, когда Евсеев прекратил щекотать ее. — И с Союзом Концернов было покончено.
— А как же "Шелкопряд"? — вяло спросил Стас.
— Наверное, исключение из правил… Хотя его существование еще нужно доказать.
— Кажется, ты хорошо знаешь историю, — признал Костя, берясь за свой стакан. — В наш век это редкость.
— Спасибо, — она зарделась, и крепко подвыпивший Леша отреагировал немедленно:
— Вот только не лезь а?
— Все нормально Леха, мы просто говорим, — Костя с трудом прицелился уже плохо слушающимися руками горлышко бутылки в стакан Евсеева. — И что же, Ткань могла появиться уже тогда, когда на Земле никого бы не было?..
— Ты забыл, как Ткань появилась здесь?..
— Ну, — Костя наморщил лоб. — Я точно не помню. Кажется, после хаоса Войны терактов что-то случилось в Англии…
— Ну-ну, — подбодрила девушка. — Проект по созданию источника совершенно нового вида энергии. Страна, получившая подобную разработку и нашедшая ресурсы для ее реализации в тогдашних условиях становилась новым лидером всей планеты…
— В ходе Войны терактов Великобритания пострадала меньше всех, там собрались башковитые ребята, — добавил Стас. — Короче, мы получили Кольцо Майера в результате неудачного научного эксперимента.
Костя откинулся на спинку кресла:
— Ах ты черт, точно!
— Есть очень распространенная и популярная версия, что целью этого проекта было не получение нового источника энергии, а само Кольцо.
— То есть как? — вскинул брови Костя.
— А вот так. Хотели научиться создавать порталы, прокалывая пространство…
— Прокололи, уроды… — горько усмехнулся Стас.
— Я верю в это, хотя это тайна за семью печатями, и узнать правду нам практически не возможно. Иногда я сомневаюсь, что даже лидеры Конфедерации и наши руководители знают правду о случившемся, и придерживаются какой-то ложной версии. И если бы Войну терактов можно было бы предотвратить, то Союз Концернов рано или поздно начал бы свою, и по прогнозам аналитиков, это было бы куда страшнее. Последствия могли быть куда хуже.
— Возможно, это было бы и лучше, — вздохнул Костя. Он с огорченным видом отодвинул от себя стакан, словно бы сокрушаясь, что не получилось "как лучше".
— Тебе бы уже все равно было бы, — заметил молчавший до сих пор его брат Дима.
— Да уж… Где справедливость и сострадание? Вместо того чтобы относительно быстро угробить себя, человечество делает это постепенно. То халифаты всякие, то Ткань…
— Да, это изощренный садомазохизм.
— Ну, у нас пока другая головная боль, — сказал Леша, поглаживая бедро сидящей на его коленях девушки. — Не слышали что ли? Нашу вторую формацию временно направляют на поиски и уничтожение этих гадов. Так-то.
Стас слышал об этом. По сути, этим приказом их сравняли с остальными вооруженными силами, но мало кто находил это унизительным и сокрушался по этому поводу. Недовольных, как и следовало ожидать, больше всего оказалось из числа обычных оперативников из последнего набора в ряды "Уаджет". Новички рассчитывали на более хитроумную работу. Стас лишь думал о том, что его и остальных оперативников из второй формации отправляют не на борьбу с Тканью, а с другими людьми.
Стас закрыл глаза, и в темноте под веками перед ним вновь возник образ тех двух человек, молодого мужчины и женщины, которых он застрелил шесть лет назад при карательном рейде. Его уже давно не посещал этот образ, так ярко и так живо, но сейчас он не принес болезненных ощущений и страха. Возможно, из-за алкоголя.
"Нас отправляют убивать людей".
— Вновь как в старые добрые времена, — пробормотал он.
— Вся суть в том, что на самом-то деле за эти сто лет немногое изменилось, — говорил Дима. — Ну да, Ткань уже сожрала Европу и часть Африки, скоро доберется до обеих Америк, а люди по-прежнему ненавидят друг друга. Даже в Конфедерации… Вы что думаете, в Китае нас сильно любят?
— Ну, китайцам здорово досталось во время войны с халифатом, — возразила девушка, и Стас только сейчас припомнил ее имя — Таня.
— Китайцев было очень много в свое время. Организаторы Войны терактов позаботились о том, что бы исправить это недоразумение.
— Им досталась атомная в Пекине и две химические в разных областях, — мрачно сказал Костя. — И ведь до сих пор оклематься не могут.
— Ну ладно, но ведь до всего этого бардака, я слышал, азиатский концерн, контролирующий Китай, был очень агрессивно настроен.
— Лично мне не жалко американцев, — вдруг сказал Леша. Судя по голосу, алкоголь бродил в нем со страшной силой.
— Почему?
— Они ублюдки, — просто пояснил Евсеев. — Я плохо знаю историю, но я тоже слышал кое-что. Лет сто пятьдесят назад Атлантический блок был полноправным хозяином Земли, ему никто не мог противостоять. Атлантический блок и его спутников боялись и ненавидели за их извечную борзость, жадность и открытое вранье… Потом было несколько атомных и химических бомб в их столице и мегаполисах, по всему Восточному и Западному побережью, и они оказались беспомощны, — Леша поднял вверх палец. — Теперь они слабее нас, и их до сих пор ненавидят. Вон, глянь-ка туда, — и Евсеев указал большим пальцем за плечо, где на исполинском терминале вновь и вновь транслировались кадры съемки с китайского самолета. Огромный тяжелый киберкрейсер Атлантического блока получал прямое попадание мощной крылатой ракетой, пущенной с гиперзвукового самолета, исчезал в куполе белого огня и пара, и запись повторялась вновь.
— Не удивлюсь, если диверсанты были наняты ими, — процедил Леша.
— Да нет, не похоже. Им не до нас.
— Я слышал, что Атлантическому блоку предлагали помощь, — заметил Стас. — Ну, в связи с тем, что несколько крупных кластеров Ткани уже начали приближение к их Восточному побережью. Учитывая уровень радиации, Ткани там понравится…
— Я ненавижу Ткань, — невнятно пробормотал Евсеев. — Я готов уничтожать эту хрень… Но при этом я не против, что бы Ткань сожрала их континент. Туда и дорога.
— Кажется, ему на сегодня хватит, — заметил Костя.
— Люди словно ополоумели от страха за последние годы. Вспоминают старые обиды…
— Между прочим, Китай тоже не сильно жаловал Атлантический блок, — сказал Стас, наливая себе грушевый ликер. — Еще до вступления в Конфедерацию.
— Было дело, — сказала Таня.
— Удивительно, почему те, у кого осталось ядерное оружие, до сих пор не применили последние заряды, — пробормотал Дима.
— По кому? — спросил Стас.
— По кому угодно. Хоть по Ткани, хоть по самим себе…
— Потому что последние заряды теперь на вес золота, — ответил Костя. — А быть может, мозги все-таки у людей есть, иначе бы уже давно от радиации сгнили.
Все замолчали. Эта тема была самой страшной — после Ткани, разумеется — во всем уцелевшем мире. Все знали, что радиация распространяется, что фон высок и не собирается падать еще со времен Войны терактов. Что и говорить о том, когда державы, располагавшие запасами ядерного оружия, лихорадочно пытались уничтожить мощными ударами центральные кластеры Ткани, уже пустившими корни в Европе.
— Но, по крайней мере, в Конфедерации относительно спокойно, — фальшивым тоном диктора новостей заявил Костя. — Людям в странах-участниках содружества очень не понравилось то, что произошло у нас. Не каждый день совершают нападения на такие объекты, как Фрактал. Все-таки и за бугром понимают, что к чему.
— Они нас тоже ненавидят, — сказал Стас.
— С чего ты взял?
— Я уверен, что наши партнеры по союзу отдали бы что угодно, чтобы узнать о секретах "Уаджет", — с невеселой ухмылкой медленно сказал Стас, с трудом выговаривая слова, кажущиеся длинными и сложными. — Они ведь видят, как с нами возятся. Так что не исключено, что удар нанес кто-то из наших союзников. Все может быть…
— Возможно, но маловероятно, — с сомнением сказала Таня. — То, что они хотели взломать базы данных "Уаджет", это да… Но диверсанты были бывшими ветеранами Второй экспедиции.
— Да, это странно, — кивнул Костя.
"Ветераны Второй экспедиции. Если бы мой отец был жив, он был бы среди них?"
От этой мысли подвыпивший Стас вздрогнул и поежился так, что на него покосились сидящие рядом. Он закрыл глаза, нахохлившись в своем кресле. Ему больше ни о чем не хотелось думать — ни о чем другом, кроме сна. Стас чувствовал, что предположение Насти о предстоящих трудных деньках верное, и в ближайшее время ему не представится поводов для расслабления. Дурное предчувствие скорой беды повисло над ним, подобно опьянению, и сейчас не было другого выхода, кроме как уснуть и забыть обо всем.
Непрошенные мысли все равно не давали покоя сознанию, помутненному несколькими фужерами ликера, и Стас сосредоточился на Насте, с которой расстался два часа назад.
"Или прошло уже три?.. Жаль, что она не пошла с нами".
Стас вспоминал сегодняшнюю прогулку с Настей, их беседу о том, что уже произошло и что произойдет в ближайшие дни. Сейчас он вспомнил и свою полугодовую выходку в вагоне метро — даже тогда он не был пьян, как сейчас — и слабо и криво улыбнулся. Он заслужил пощечину и позже компенсировал свою попытку крайне невежливо обнять ее тем, что спас от кибертанка.
"Она замужем", подумал он и вновь почувствовал острое болезненное чувство в груди.
"Да, действительно. Все в этой жизни кому-нибудь уже принадлежит. Жаль. Она мне нравится".
Настя была тепло расположена к нему, но он ощущал, что невидимый холодный барьер между ними все еще силен, и, наверное, останется таким же неприступным навсегда. Стас не взялся определить, что же она чувствует по отношению к нему на самом деле. Она улыбалась в его сторону так же спокойно и так же нейтрально, как и полгода назад, когда пьяный Стас сказал ей — ты очень красивая.
"Парень, у тебя совсем гайки сорвало. Пора выбросить ее из головы. Она максимум друг, и глупо надеется на что-то большее".
Через полчаса Стас вышел из клуба. Посмотрев в ночное звездное небо, он почувствовал, как закружилась голова, и поспешно запахнув пальто, он шагнул в сторону монорельсового метро. В тишине ночной улицы свежевыпавший снег громко хрустел под подошвами его ботинок, и Стас невнятно пробормотал себе под нос проклятье в адрес того, кто начал разговор об истории. От выпитого он не мог вспомнить, кто это был, и сейчас испытывал лишь досаду. Стасу казалось, что он потратил время зря. Этот вечер не принес особого удовольствия и не развеял его мрачные мысли, скорее наоборот, сгустил тучи. Стас чувствовал себя разбитым и уставшим.
Прошлое не давало ему покоя.