Они возвращались вечером, в дождь. Чавкала проселочная грязь под копытами. И лишь на главной дороге подковы заскользили по булыжнику. А каково было бедолагам-соглядатаям, весь день проторчавшим в кустах под дождем, если непромокаемые плащи были им неизвестны, а грубая шерсть, хотя и не сразу пропускала воду, но, намокнув, прилипала к коже, как остывший компресс?
Отряд Сида въехал в город, в славный Гаах. В широко распахнутые ворота Но дома, в сухости и тепле, они долго не могли уснуть.
– Сид, нужны ночные дежурства, - посоветовал Грез.
– Пожалуй, да - слишком много любознательных бродит вокруг.
А во дворце…
“Государь, лицо, именующее себя Сидом, и его сообщники весь день провели в замке тайного еретика и чернокнижника барона Марга. О чем говорили - неизвестно, ибо рвы вокруг замка глубоки, а вассалы барона молчаливы и неподкупны. Отмечаю, что, возвратясь, упомянутый Сид стал осторожнее. Ночью не все спят, двери запирают на засов. Теперь и через верхний тайный люк к ним не пролезть незамеченным. Все важное они говорят на каком-то дьявольском наречии, никому в твоей стране не ведомом, кроме разве что Греза. А его докладам лучше не доверять…”
Подписи опять не было, и хотя на этот раз лоскут был исписан не братом Мисом, а его коллегой рангом пониже, стиль и манера письма были разительно схожи.
Император внимательно прочитал, потом бросил лоскут и брезгливо вытер руки о кожаные, в обтяжку, штаны. Задумался. Постоял минут пять в нерешительности и хлопнул в ладоши.
– Зови эту компанию, - не дав себе труда объяснить, какую именно, бросил он быстро вошедшему слуге Тот, молча поклонившись, так же быстро удалился, уже на ходу осмысливая, какая именно компания понадобилась его августейшему повелителю Переспрашивать и ошибаться было опасно
Вскоре, сопровождаемые тем же черным офицером, Сид и его спутники прибыли во дворец. На этот раз император принял их в кресле, повернутом спинкой к стрельчатому окну - чтоб свет бил в лица гостей. Он милостиво кивнул на приветствие вошедших и, обратясь к Сиду, спросил:
– Что надумали?
– Ни в какие распри мы ввязываться не будем, - ответил тот, - а объяснить, где - белое, а где - черное, готовы всегда.
– Понятно, - усмехнулся император, - но подобное знание необходимо зрячим, а их в мире не слишком много. Да и какой цвет лучше - вопрос не простой. Мне нужно спихнуть мерзкого старикашку. Для этого мало копий - нужно слово, клеймящее блуд и стяжательство, процветающие под сенью разложившейся церкви, отравляющей самый воздух, которым мы дышим, разоряющей народ неправедной десятиной. И это разящее слово произнесешь ты! - он ткнул пальцем в сторону Сида и перевел дух.
– Я говорю только то, что считаю верным и справедливым.
Император вздрогнул, упер бороду в грудь и из-под кустистых бровей вонзил взгляд в Сида:
– Ты что, не разделяешь моего мнения, что церковь пропитана блудом и стяжательством? Что твой, именно твой, храм нужно очистить от скверны?
– А я вообще не вижу нужды в храме. И не мой он - этого дерьма после меня нанесли.
– А народ? Людям нужна вера, дабы не пали нравы.
“Ишь ты, какой нравственный”, - зло подумал Сид. А вслух устало заметил:
– Грош цена той нравственности, что держится на страхе.
– И все-таки нам по пути, - погасив гаев, поднялся император, - но не зарывайся, меч плохо разбирается в ценности разных голов.
– И огненная стрела тоже, - отпарировал Сид. И его соратники придвинулись друг к другу, смыкая маленький отряд.
– Я пошутил, - заметил движение император, - но преграды на своем пути не потерплю. Так что - думайте.
Аудиенция закончилась.