— Нет. Можно в принципе легко и не мурлыкать, только зачем?
— Да я тоже не поняла, — пожала я печами.
— А это ты про кого? — оживился Лехо.
— Да про Иву.
— А что он? — заинтересовался Лехо.
— А ты видел, сколько у него косичек на голове?
— Это ты все плела?
— Я, кто же еще? Я пока плела, даже испугалась, не помер ли он. Сидит неподвижно, и тишина! — сказала я.
Лехо расхохотался, видимо, прекрасно представив себе эту картину.
— Тут я и выяснила, что вполне можно и не мурлыкать даже при желании, особенно если еще и молчать.
Лехо расхохотался еще пуще.
— Нет, а чего ты смеешься?
— Пытаюсь себе это представить. Получается плохо, — я снова услышала этот странный хриплый и какой-то утробный голос, только гораздо больше похожий на мурлыкание, чем до того в исполнении Ивы. — Нет, у меня не получается!
А, так это он попробовал говорить, не мурлыкая!
— Н-да. Ну и на фига это надо? Что мешает спокойно мурлыкать, если хочется? — возмутилась я.
— Ну не всегда же можно.
— В смысле? А кто запретил?
— Как бы тебе объяснить, чтобы ты поняла. Ну, вот допустим, ты пришла на похороны и улыбаешься во весь рот. Разве это нормально? Так делать нельзя!
— Ну тут и мурлыкать будет неуместно. Но что мешает в компании друзей, или сидя в той же парикмахерской!
— Ну, с парикмахерской проблем нет, да и массажным кабинетом и прочими такими же услугами, а вот с компанией есть.
— А с компанией какие? — еще больше поразилась я.
— Ну, понимаешь, массаж — это общепринятое место развлечения и расслабления, а вот в школе там, или в университете, это уже нельзя. Не принято.
— Почему?
— Ну, я не знаю, как объяснить, не принято и все.
— Ладно, в общественных местах не принято, а дома что мешает?
— Ничего, — развел руками Лехо, который все это время продолжал мурлыкать.
— Ну тебе-то точно ничего! — я почесала аладара за ухом.
Лехо согласно мурлыкнул.
— А вообще, конечно, между людьми должны быть соответственные отношения. Ну родственные там, любовные или еще какие.
— А-а, вон оно что! — до меня наконец дошло, когда и почему мурлычут аладары, и почему в Ненолене я не слышала мурлыкания ни от кого. — А я тебе кто, родственница, любимая или еще кто?
— Еще кто-нибудь, — смутился Лехо, переставая мурлыкать.
— Да ладно, ахтран! Смотри, что получилось.
Я переложила ему все волосы на одно плечо.
— Прямые… — не то спросил, не то удивился Лехо. — Прямые!
Аладар уставился в зеркало, как будто видел себя в нем впервые. Я, вооруженная расческой и феном, выпрямила мальчику волосы, так что теперь они свешивались порядком ниже пояса. А что с ними с такими пушистыми и послушными еще сделать? Все равно ничего другое держаться не будет.
— Вот это да! — восхитился Лехо. — У меня в жизни ничего подобного не было.
— И не будет, только больше не мой голову моими шампунями, — ответила я. — Ну что? Косу заплетать, или так оставить?
— Оставь! У меня же прямых никогда не было.
— Ой, да ничего особенного. У меня вот только прямые и больше никакие.
— Так это у тебя, а у меня же всю жизнь кудри. Я потому и отрастил длинные, что если волосы короткие, то они вообще жутко завиваются. Так хоть более менее нормально, а если до лопаток отстричь, то я на барана буду похож.
Я представила себе это и расхохоталась.
— А о средствах для укладки ты не слышал? — усмехнулась я. — Из твоих волос можно сделать все, что угодно.
— Слышал, но дома у нас их нет. Маме нравятся кудрявые волосы, она с ними ничего не делает, — покачал головой Лехо.
— О, ну теперь у вас дома есть я и мои средства для ухода за хвостом, — хихикнула я, — и за ними нужен глаз да глаз!
— Я не буду больше, — пообещал Лехо. — Ну, постараюсь не путать.
— А ты вспоминай почаще, что у тебя с волосами от шампуня для хвоста стало, и точно не перепутаешь!
Мы с Лехо расхохотались.
— А вы что тут смеетесь? — в комнату зашел Ива.
Беглый взгляд на него и мы с Лехо синхронно съехали на пол, хватаясь за животы.