– Нет! – это я, кажется, даже сказал вслух. До того расчувствовался... Откупорив запотевшую баночку, я влил в себя прохладное пиво.
Нет, штамп, конечно, – как программист, так обязательно волосатый, в кедах и с пивом. Но что поделаешь... Зато как хорошо!
Лекарство вскоре подействовало. Ступор плавно съехал в сторонку, уступив место утончённо-возвышенному сибаритству. Из космического рассеяния вдруг вынырнула совершенно трезвая мысль: эти программы, языки, эти «дельфы» всякие, если приглядеться, поражают своей нелепостью... Своей неуместностью, бессмысленностью, а главное – ненужностью... Абсолютной бесполезностью – в такой тихий осенний вечер!
«Всё, – твёрдо сказал я себе. – Нафиг! Так можно и крякнуться...» Захотелось чего-то нового и необычного – нетрадиционного, что ли, в хорошем смысле... Секунд через двадцать я уже был в интернете.
В почте, среди спама, рекламной лабуды и жениной деловой переписки мелькнуло письмо с красивой картинкой. Заинтересовавшись, я отмотал назад.
Девушка. Лет двадцати пяти. Ничего такая, даже очень... Блондиночка с прической a la Таис Афинская – матовая кожа, шикарные волосы, недурственные пропорции... Хм, очень недурственные!
Собственно, почему Таис? Откуда, спрашивается, у гречанки белокурые локоны, а? А вот... Юношеские грёзы.
Отказать юношеским грёзам человек не в силах. И я положил бесстыдную ладошку курсора на её ослепительную грудь...
В гаме и суете виртуального кафе она выделялась... Какой-то незапятнанностью, что ли... Она листала страницы чата и ничего не говорила, а только слушала и помечала строчки красивым словом «Thais». Будто коротала время в ожидании.
Как стал делать и я, зарегистрировавшись Лунным Светом. Она заговорила первой...
– Свет, ты заберёшь меня отсюда? – были её слова. Я чуть не поперхнулся пивом... Смело!
Конечно, это мог быть и старый извращенец – виртуальный трансвестит; противный, слюнявый, с трясущимися руками. Но в её вопросе, мне показалось, было столько грусти и одиночества, столько наивной чистоты, что я повёлся... что я безоговорочно ей поверил. И на миг даже растерялся.
«А как же Ольга? – смущённо задал я сам себе вопрос. – Ольга – жена моя, мать моих детей?..»
И сам себе ответил: «Да ладно уж! Это ж все, право слово, понарошку...» Неубедительно ответил – ох, неубедительно! Но сегодня, видимо, день такой. Сегодня мне можно всё! Раз уж меня ведет сам рок... А иначе откуда столько совпадений – Дельфы, Таис, настроение, пиво в холодильнике? Нет, такое не может быть случайностью. И это меняет дело. Ибо уж Он-то ведает, что творит?
И, лихо открыв вторую банку, я решительно ответил:
– Конечно, милая! Я за тобой и пришёл…
Мы заказали отдельный альков, чтобы быть подальше от посторонних.
Я вставил в плейер диск «Флойда», надел наушники и шагнул внутрь…
...в тиши и тьме царствовал первоначальный вакуум, космическая пустота, только подчеркивающая неловкость и натянутость первого момента – фон исчез, и мы остались вдвоём – вдвоём во всей Вселенной.
...и кто-то теперь должен был взять инициативу, и повести беседу – ведь слушать тишину глупо. И это «должен» слегка угнетало. Но «угнетало» – для мужчины не аргумент. И значит, я должен был вести даму.
...притом вести легко и изящно, чтобы она не ощутила дискомфорта и не заскучала, и не загрустила, а то и просто не ушла… что совершенно недопустимо – ни при каких обстоятельствах.
...и я сказал, и это было Слово.
– Таис, ты здесь?
– Да, милый, – ответила она. – Я давно жду тебя...
Тьму и пустоту начали наполнять едва слышимые звуки, упорядочивая пространство вокруг, изгоняя из него мертвенное ничто. Амплитуда их нарастала, рисунок усложнялся, и, наконец, грянули первые аккорды «Shine on you crazy diamond». В этот момент... я не понял, – включился свет? Я зажмурился и кулаками потёр глаза…
Гигантский малиновый шар августовского солнца скатывался за горизонт, уже почти касаясь края воды. Слева от меня песчаный берег уходил в тревожно-гривастое море коротким, окаймлённым отмелью мысом. Справа, на небольшом возвышении, располагался утопающий в зелени небольшого ухоженного сада. Несмотря на ветерок и поздний час, было тепло. Тёмные стволы олив, осенявшие белоснежный домик в глубине сада, постепенно расплывались в закатных сумерках. Темнеющее небо стало покрываться крупными яркими звездами. Закат здесь был коротким.
«Неужели... Греция?» – осенило меня. Шестое чувство энергично закивало головой, подтверждая догадку: «И даже, кажется, Древняя».
Я протянул руку, чтобы постучаться, но передумал – толкнул незапертые ворота и вошёл внутрь.
В проходе, под висевшей на бронзовой цепи лампой, стояла Таис в тёмной накидке, короткой, как у амазонки. В слабом свете масляной лампы я всё же заметил, что щёки её пылали, а складки ткани на высокой груди поднимались от частого дыхания. Тёмно-карие, почти чёрные в сумерках глаза смотрели прямо на меня.
«Хай!» – собрался сказать я, но засомневался. Вроде как-то по-другому звучит приветствие на древнегреческом... Похоже, но – по-другому. Как же это... сейчас... хей?.. хой?.. хайр?.. И пока вспоминал, услышал:
– Я жду тебя, милый!
Таис вложила в «милый» столько нежности, что я нервно сглотнул и забыл поздороваться вовсе – безотчётно ринулся к ней, протягивая навстречу руки. Но она неожиданно отступила на полшага и быстрым движением загасила светильник. В окутавшей нас темноте я остановился, озадаченный происходящим.
Таис скользнула к выходу. Её рука нашла мою, крепко сжала. Девушка потянула меня за собой.
– Пойдём, – тихо, но твёрдо сказала она.
Я поразился, каким властным может быть её голос.
Мы вышли через боковую калитку в кустах и направились по тропинке вниз, к сбегающей к морю реке. Солнце село совсем, и лишь низкий полумесяц освещал наш путь.
Я следовал за Таис, решив погодить удивляться, и лишь молчаливо любовался её походкой – свободной, с прямой осанкой, придававшей величавость хрупкой фигурке. Стройная шея гордо несла голову с тяжёлым узлом белокурых волос, аккуратно собранных на затылке. Она плотно завернулась в тёмную тунику, и бедра её плавно покачиваясь при каждом шаге – «играли», выпукло обтягивались материей то с одной, то с другой стороны. Тонкая талия подчёркивая гибкость юного тела, маленькие ступни шагали легко и уверенно. Ножные браслеты на щиколотках серебристо звенели...
Тени гигантских платанов скрыли дорогу... За стеной темноты белела холодным светом мраморная площадка – полукруг из гладких плит. Посередине него, на высоком пьедестале стояла бронзовая статуя удивительно страстной женщины. Взгляд её глаз из светящихся камней невольно приковал моё внимание. Казалось, это богиня склоняется к смертным, чтобы в темноте и безмолвии звёздной ночи открыть им некую тайну... В левой руке богиня держала пышную розу – символ женщины, символ любви. Чуть склонив голову, она скидывала с плеч тонкое покрывало, и это обнажало высокие груди, сближённые и широкие, как винные чаши, своей чувственной силой подчёркивающие вдохновенную тайну её лица...
Таис благоговейно подошла к богине, чуть замерла у подножия статуи, чтото шепча, и внезапно отпрянула от неё – назад, ко мне. Схватив меня за руку, пытливо заглянула в глаза, будто пытаясь найти в них какой-то нужный ей отклик... Я чувствовал, Таис ищет что-то во мне, но мог лишь молча стоять и по-дурацки улыбаться. Тогда она столь же внезапно, одним движением вновь оказалась на середине мраморной площадки. Трижды хлопнула в ладоши и запела торжественный гимн. «Афродите, наверное», – я разобрал это слово.
С подчеркнутым ритмом – так, как поют его в храмах, перед выходом священных танцовщиц.
– Не сходит улыбка с милого лика её, и прелестен цветок у богини, – услышал я дальше. Таис снова приблизилась ко мне в танце.
– Песню, богиня, прими и зажги Таис страстью горячей! – неожиданно рявкнул я эти невесть откуда взявшиеся слова и принял девушку в объятья.
На этот раз она не отстранилась – обвила мою шею руками, крепко прижалась. Туника скользнула наземь. Сквозь тонкую ткань хитона горячее, с бьющимся сердцем тело Таис стало совсем близким!
– Ты, воин, знаешь гимн Афродиты? – удивлённо прошептала Таис. – Но... не нужно богиню просить об огне. Сам не сгори в этой страсти!
– Я не воин, – прошептал я в ответ, постепенно проникаясь очаровательной мелодикой её речи. – Не воин я, но программист...
Я нашёл губы Таис, и мы оба замерли…
Неожиданно юная гетера изо всех сил упёрлась мне в грудь кулачками и вырвалась.
– Ты программист? – задыхаясь, спросила она. – Так дальше пойдём же! Я нарочно ждала этот день. В горы сегодня быков увели...
– Ты... о чём? – не понял я связи.