«Не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна… »
И солнышко смеялось в небе.
Александр Ладейщиков
Киса сидел за компьютером, обложившись бутербродами с сёмгой, кофе, блокнотами и тетрадями. Он выискивал лекарства в сети для своих знакомых. Знакомые заказывали всяческие заморские снадо бья, наивно полагая, что если тот работает в фармацевтической фирме, то его складские полки ломятся от разных редкостных панацей. Имея личные связи с некоторыми крупными поставщиками, Киса, как провизор, известный в узком профессиональном мирке московских оптовиков, мог заказывать небольшие партии по оптовым ценам, что давало ему небольшой кусочек масла на корочку хлеба…
Мама Кисы была врачом неотложки, всю жизнь проработала в одной и той же конторе. Киса много лет, на правах сына, запросто ходил в её лечебное учреждение, подлечивая болячки у неплохих врачей и внося им скромный наличный взнос «на покупку катетеров».
Обычно мама сидела в своей комнате, отдыхая от суточных дежурств, и просматривая все сериалы. Киса часто заходил к ней, разваливался в кресле, и они беседовали на разные идеологические и международные темы. По абсолютно всем вопросам бытия мама стояла в непримиримой оппозиции взглядам Кисы, отчего он иногда впадал в транс, но не обижался, а жалел её, как женщину «советского покроя».
Сегодня мама пришла с прогулки раньше обычного и заявила с порога:
– Я тут книгу интересную приобрела. Мне на работе Катя… нет, Маша посоветовала. Двести рублей стоит. В ней много схем и табличек, ты её возьми осторожненько, положи в сумочку, а на работе скопируй на ксероксе таблички и заклей их в такие прозрачные обложечки.
Киса хотел сказать, что копир на работе вовсе не фирмы «Ксерокс», а какой-то другой, а файлы и дома есть, но промолчал, не желая очередного идеологического спора.
У себя в комнате, уже перед сном, часа в два ночи, он решил просмотреть книжку. Увесистый том назывался «Радиостэзия. Медицина будущего». Книга буквально была переполнена схемами, которые пестрели значками рун, разнолучевых звёзд и свастик. Почитав текст книги наискосок, он нашёл просто неприличное количество слов «чакра», «биолокация маятником» и «психоэнергетическая сущность астрального тела».
Киса усмехнулся про себя, подумав что-то про Мулдашевых от терапии и Фоменко от фармакологии.
Побывав на работе, Киса сделал копии, отдал их маме. И завертелся в круговороте дел и поездок. Он подрабатывал ещё в одной фирме, на правах консультанта по некоторым чрезвычайно трудным вопросам фармацевтического бытия. И дни шли быстро, недели ещё быстрее, месяцы летели, как листья с деревьев. С подругами сей жизни роковой у Кисы как-то периодически не складывалось, и стал он замечать, что всё больше вечеров проводит в известном в Отрадном заведении «Белый верблюд». Он понял, что этот образ жизни его понемногу засасывает, а робкие попытки изменить стиль жизни ни к чему не приводят. Но ладно…
Между тем, в поведении кисиной мамы происходили постепенные, но коренные перемены. Телевизор теперь тоскливо покрывался пылью в углу комнаты. Зато на столе завелась плошка со свечкой, а таблички из той давешней книги, что он когда-то копировал, размножились в огромном количестве. Теперь они покрывали стол, кресла, и все мыслимые плоскости, кроме пола. Заглядывая в мамину комнату, Киса всё чаще видел её с маятником на тоненькой ниточке, которым она водила над таблицами, бормоча какие-то мантры.
Однажды он зашёл к маме и, как всегда, разгорячённый дозой алкоголя, с бутылкой пива в руке, стал весело и оживлённо рассказывать о жизни страны– в своей собственной весёлой интерпретации.
Раньше, слушая его анекдотические объяснения действий «больших шишек», мама всегда весело смеялась. На этот раз она странно и раздражённо посмотрела на него и сказала:
– Извини, я занята. Зайди… завтра, что ли.
Обалдев и обидевшись, Киса вышел из комнаты. На душе было противно.
Даже погано. И, одевшись, он традиционно побрёл под мелким поганым дождичком в «Верблюд». В этот вечер он выпил больше обычного, с трудом пришёл домой, и ночью ему снились какие-то страшные и крайне неприятные сны. Несколько раз он просыпался от бешеного сердцебиения, и наконец, выпив таблетку феназепама, уснул спокойным, но чутким сном. Во сне он слышал, как мама ходила по комнате, и что-то бормотала странным тихим голосом. «Надо с ней поговорить завтра, это просто чертовщина какая-то», – была его последняя мысль, после чего он уснул.
Утро было омерзительным. Голова болела, лицо опухло, да вдобавок за окном шёл противный дождик с примесью снежной крупы. Киса, вышедши на кухню, выпил кофе, но на душе было по-прежнему плохо.
А тут ещё это новое мамино увлечение, мантры эти!
– Мама, ты же врач. Ты всю жизнь проработала на неотложке. Ездила на вызовы к «шишкам дубовым»,– пытался пошутить он. – Разве на вызовах ты не колола строфантин в сердце? Или же ты читала над коматозниками свои мантры?
Лучше бы Киса этого не говорил. Реакция была очень острой, со слезами и яростными обвинениями.
– Ты ничего не понимаешь! Время лекарств – проходит, от них нет никакого толку, кроме вреда и побочных воздействий на печень, вплоть до рака! А многомерная медицина – это будущее, это медицина двадцать первого века! Можно диагностировать безо всяких томографов любую болезнь! Можно составить по таблицам, с помощью маятника, вибрационные ряды, и они своим излучением разрушат любую болезнь!
– То есть, ты утверждаешь,– вяло попытался отбиться Киса,– что с помощью вопросов, которые ты задаёшь маятнику, можно выйти в так называемое энерго-информационное поле? Тогда, получается, можно получить ответ практически на любой вопрос? Вопрос о золотом кладе не задавала?
– Нет, таблицы приспособлены только для интерпретаций тех излучений, которые проистекают от больных органов человека. На другие вопросы… ОНИ могут и не ответить… или обманут. А вот ты вчера напился! Давай я тебя полечу… только нужно твоё согласие.
И пока сын раздумывал над таким практическим поворотом разговора, она продолжила:
– Так, твоё фото у меня есть, Я сегодня же составлю вибрационный ряд…
– Да бред всё это! – возмутился Киса, но тут же махнул рукой. – А, впрочем, делай, как знаешь.
На работу идти решительно не хотелось. Достав мобильник, Киса позвонил начальнику. Соврал, что случился какой-то облом на параллельной фирме. Конечно, тут был риск попасть в глупое положение, если вдруг именно сегодня директора фирм вздумают поболтать по телефону, но особенно изобретать было уже просто некогда. Организм взбунтовался… потребовав традиционной дозы. «А ведь так и спиться недолго», – испуганно подумал Киса, но пошёл к пивному ларьку, последнему в районе, где продавали дешёвое разливное пиво, и давали кружечку в кредит.
Дальнейший день был смутен…
Проснулся Киса дома, вечером. Кошелёк его изрядно опустел, на лице красовалась свежая царапина. «Куда это я лазил?» – мелькнула мысль.
Вдруг его память ярко выхватила эпизод, когда он громко колотил в дверь своей квартиры, так как не обнаружил в карманах ключей…
– Я, это, вроде как ключи, того,– промямлил он, виновато заглянув в комнату мамы.
Она молча взяла связку ключей и бросила ему в подставленные ладони.
– А… это… как же? – только и смог молвить больной и страдающий Киса. Мама, всё с тем же осуждающим выражением лица, выдержала паузу, но затем всё же ответила:
– Взяла маятник, задавала ему вопросы, по его движениям определяла, что он отвечает… Методом «да-нет» нашла связку в траве, возле скамейки, где ты выпивал…
Помолчала ещё.
– В общем, я поставила на тебя «ряды». У тебя повреждена верхняя чакра спинного мозга, отвечающая за энергетическую связь с космическим эгрегором. Кроме того, передняя доля эпифиза, его слепое пятно, не воспроизводит в организме внутренний этанол. Всего-то несколько миллиграмм в год – как катализатор… Ещё у тебя смещён энергетический астральный двойник казуального тела. Надо тебя лечить…
Ещё пауза. И – твёрдо, решительно:
– Да! Я решила уволиться с работы. Всё равно там сидят дуболомы каменного века, которые лечат все болезни антибиотиками. Да и на пенсию уже пора.
В ту ночь Киса не спал. Он вспоминал свою жизнь. Он ясно увидел, как из-за его выходок распалась семья, как он покатился под откос. Вспомнил, как несколько раз ходил в разного рода врачам… Те кололи его антабусом, вшивали под кожу таблетки эсперали. Но, будучи провизором, Киса понимал, что все эти методы рассчитаны на дураков… Наркологию он презирал, считая успешной кормушкой, шарлатанством, паразитированием на трагедиях больных людей. Он просто знал, что химическая зависимость абсолютно неизлечима.
Всяческих же дурилок, кормящих доверчивый народ биологически-активными добавками, которые необходимо подсыпать в суп без ведома близких, он ненавидел. Так же он относился и ко всяческим «врачам», которые «закодировали» пол-страны…
И, сам того не заметив, вдруг начал несчастный Киса молиться. Молитва его была светла и искренна. Он не просил излечения. Ибо вырвать из генома каждой клеточки исковерканный ген, отвечающий за распад этанола, не мог никто. Киса лишь просил неведомого Бога, Небеса и Космос дать ему душевный покой. Он просил дать ему спокойную трезвую жизнь, ибо признал своё бессилие перед Сатаной в образе алкогольной шизофрении…
После той ночи Киса не только не выпил ни капли, но он за свой счёт стал ездить по стране и близкому зарубежью, посещая наркологические диспансеры, где выслушивал исповеди несчастных людей, и передавал им свои знания и наблюдения о методах сохранения трезвости. Прежние друзья-собутыльники шарахались от Кисы, как от прокажённого. Так же, наверное, думал он, в библейские времена товарищи из банды прежнего Савла шарахались от преображённого Павла.
Жизнь постепенно налаживалась. Уже через несколько лет Киса переселил маму в отдельную квартиру. Та всё больше погружалась в мир астральных тел, космических каналов и вибрационных рядов. Она кивала головой в ответ на его рассказы о себе, и говорила, что канал его связи с космосом восстановлен, и астральное тело совместилось с казуальным.
Однажды ночью Киса рылся в мистической литературе. Он искал что-нибудь об особенностях мышления средневековых алхимиков.
И читал он в ту ночь приблизительно следующее: «Да возвратится зола к источнику живых вод и да сделается земля плодородной и пусть жизнь производит дерево посредством трёх имён, которые суть Нетзах, Ход и Иезод, в начале и в конце через Альфу и Омегу, которые заключаются в духе Азота. Золу эту сохраняют в пузырьке с широким горлышком, тщательно закупорив. При освящении соли и золы говорится молитва к гномам…»
Киса понимал, что средневековый химик пытался получить азотную кислоту. Но знания прятались за иносказаниями и отсылками в античный мир богов и сумеречный мир ранней мифологической Европы с её гномами и троллями. И если сарацинские учёные могли работать спокойно, ибо Ислам зациклился лишь на проблеме Стыда в личной жизни, и на науку взирал без раздражения, то в Европе Церковь боролась с Грехом. Все знания, не вмещавшиеся в догму церковных представлений о мире, могли быть объявлены греховными в любую минуту. Костры горели, освещая своим огнём тернистую дорогу разума…
Это было интересно. Не костры, конечно, а та средневековая формула. Киса взял школьный учебник: «В молекуле азотной кислоты вокруг атома азота оказывается вместо устойчивого восьмиэлектронного слоя десятиэлектронный слой. Но вокруг атомов элементов 2-го периода могут разместиться только восемь электронов… согласно учению о ковалентной связи… согласно донорно-акцепторному механизму… валентность азота равна 4, степень же окисления азота в молекуле азотной кислоты равна +5…».