Он неуверенно переступил с ноги на ногу, робко покашлял.
– Будь здоров, благословенный, посетивший старого Хаджи в минуты размышлений, – немедленно откликнулся узбек, однако головы не поднял.
– Спасибо, уважаемый, – неожиданно даже для себя произнёс Юрий. И добавил: – Мне бы это…ключик бы заказать…
Мастер тихонько и дробно рассмеялся, словно сушёный горох рассыпал, поднял изрезанное морщинами лицо, похожее на печёное яблоко. Тёмные глаза взглянули на гостя внимательно и насмешливо.
– Как отрадно видеть в этом углу Вселенной особу, столь одарённую почтением к старшим и неслыханной вежливостью!
«Да старик-то того… чокнутый!» – в панике подумал Юрий.
Он уже сожалел, что прельстился на низкие цены, вывешенные на двери этой халупы.
Нет бы пройти двести метров дальше, где отменная, светлая мастерская! И вполне современная.
Нет-нет, он не жадный – это просто желание сэкономить хоть самую малость. С финансами у него сейчас… сказать «туговато» – было бы довольно мягко. Хреново, в общем. Да, пожалуй, как и у большинства по всей стране.
Тёмные и необычайно глубокие глаза старого узбека продолжали пристально разглядывать Юрия. Взгляд скользнул с самого низа, от стоптанных, но идеально начищенных ботинок, на секунду задержался на брюках, далеко не новых, но всё же чистых и безупречно отутюженных, пробежался по фланелевой рубашке, затем остановился на лице.
Юрий попытался робко улыбнуться. Он всегда чувствовал себя очень неуютно, и страшно смущался, когда приходилось о чём-то просить, словно всем своим видом выказывая – как ему неудобно отвлекать посторонних людей. А сейчас к тому же он был невероятно раздражён этим вынужденным неудобством.
– Вот, – протянул он свой единственный ключ и виновато добавил: – Потеряла моя ворона.
Ещё больше раздражало, что сам он никогда ничего не терял. Зато Наташка – прямо просто дыра, вечно у неё из рук всё валится. Не могла, блин, сама заказать, раз уж умудрилась прохлопать! Ни к чему не приспособлена, даже с таким простым делом не сумела справиться – пришла, разревелась…тьфу!...
Узбек слегка прищурился, отчего морщинки на его лице проступили ещё глубже.
– Хочешь только ключ – и я буду рад оказанной недостойному чести исполнить дубликат от этого Храма Счастья.
– Храм Счастья… – невольно поморщился Юрий. И только сказав, с ужасом понял – сколько едкой желчи и откровенного уныния вложил он в эти два слова. Видел бы этот старик – сколько счастья в этом «храме»! Раздобревшая после родов жена, бывшая ещё недавно весёлой девчонкой, а теперь вечно чемто недовольная брюзга. Понятно, что с его зарплатой о Канарах и норковых манто нечего и мечтать, но нельзя же вечно тыкать носом в его же… это самое. Он ведь старается! Одно утешение – дети. К слову сказать, от окончательного разрыва их удерживали только эти два маленьких чудных сорванца. От бывшей любви остались только жалкие ошмётки, перенесённые на пацанов. Да и самой любви-то не осталось – так, скорее привычка.
Старик виновато крякнул:
– Прости, благословенный, но у тебя такой вид, словно тебе нужен не ключ, а другая дверь! – И, видя, что Юрий порывается что-то сказать, предостерегающе поднял смуглую ладошку: – Молчи, ничего не говори! Поэт сказал:
«Лишь молчание могуче – всё же иное есть слабость». Твоё состояние не позволяет тебе сейчас принимать столь важное решение.
Юрий тяжко вздохнул.
– Где бы её ещё найти, эту дверь-то...
Узбек не ответил, тихонько напевая себе под нос, повертел ключ в жилистых руках, внимательно разглядывая бороздки и зубчики. Заметно удовлетворённый осмотром, кивнул и улыбнулся. Внезапно лукаво прищурился, глядя Юрию прямо в глаза:
– Хочешь попробовать, эфенди?
– Хочу, – неожиданно легко согласился Юрий. И сам удивился простоте принимаемого решения.
Его даже не удивило, что такое возможно только в сказках да в фантастических романах. А вдруг правда!? Ведь должны же случаться чудеса хоть раз в жизни. Тем более что с ним до сих пор ещё ничего такого не происходило. Возможно, впервые у Юрия появилась хоть какая-то возможность изменить свою жизнь, и он не хотел её упускать. А изменить так хотелось! Пусть даже таким вот способом. Только бы этот Хаджи не оказался шарлатаном – разочарование будет просто невыносимым.
– Если только это не обман и не шутка дурацкая…– поправился он. – Да только дорого, наверное, стоит такое удовольствие?
На всякий случай он хмыкнул и недоверчиво прищурился.
Старик сокрушённо покачал головой, невесомо поднялся на ноги, оказавшись росточком по плечо Юрию.
– Что значит – муж зрелый и рассудительный: умеет сразу же увидеть возможные препятствия и жалкие попытки низменного обмана. Нет, благословенный, это не будет стоить тебе ничего, кроме…
Мастер помолчал, в задумчивости пожевал нижнюю губу.
– Души!? – не выдержал Юрий. Всем всегда надо обязательно бессмертную душу.
Старик рассмеялся.
– Нет-нет, клянусь Аллахом, досточтимый юноша, душа твоя необычайно чиста и завладеть ей был бы великий соблазн даже для такого несовершенного усто, как я. Но ценой за эту возможность будут только твои собственные муки совести перед выбором нужного пути.
– Как это? – не понял Юрий.
– Подойди сюда, – с поклоном пригласил его мастер к маленькому комоду, Юрий только сейчас его заметил в полумраке.
Шагнув вперёд, он вдруг с изумлением ощутил в руке прохладу ключа.
«Странно, – мелькнула испуганная мысль в глубине сознания, – я ведь вроде только что отдал его этому Хаджи!»
Мастер тем временем выдвинул верхний ящик комода, тот оказался доверху набит самыми разнообразными ключами. Ничего удивительного – ведь он в ключной мастерской. Но ключи не выглядели простыми железяками, как следовало ожидать, напротив – они странно светились в темноте, словно гнилушки на болоте в ночь на Купалу.
– Вот, – гордо сказал мастер, – это всё ключи от дверей Счастья. Твоё право выбрать свою дверь.
Юрий недоверчиво хмыкнул, протянул было руку, даже не для того, чтобы уже взять какой-то определённый ключ, а так…просто прикоснуться к ним, ощутить их магическую силу… но Хаджи решительно остановил его.
– Э, нет, уважаемый. При всех твоих достоинствах у тебя может быть только одна дверь. Твоя собственная дверь с этого момента будет для тебя закрыта. А это значит, что ты должен прежде бросить свой ключ сюда – возможно кто-то тоже захочет его взять.
– Что-о!? – только теперь до Юрия дошёл смысл выражения «муки совести». Кто-то чужой будет вместо него входить в его дом, к его жене, его детям? И возможно ей будет лучше с тем, кто войдёт через его… нет, уже не его!... дверь. А он… он в это время будет совсем в другом месте и будет счастлив!? Да будет ли?
Некстати вспомнились слова приятеля, что мы все женимся на чужих жёнах, а они выходят замуж за чужих мужей.
– Ты должен хорошо подумать, прежде чем решиться на такой поступок, – терновые глаза мастера смотрели, казалось, в самую душу.
…И кто-то другой будет теперь выслушивать её упрёки в загубленной молодости…
Не отдавая себе отчёта, что он делает, Юрий решительно протянул руку вперёд и выпустил ключ. Крутанувшись в воздухе, кусочек родного металла, скрылся среди себе подобных, тихонько звякнув на прощание. Внутри Юрия словно лопнула какая-то струнка, связывающая его с прежней жизнью. Теперь, даже если бы он очень захотел, он не смог бы отыскать свой ключ – в ящике их, наверное, не меньше тысячи!
В груди разлилась странная горечь, глаза увлажнились. Вот так запросто! Старик вздохнул со всхлипом, глухо обронил:
– Что ж, обратной дороги уже нет. Ты сделал свой выбор, о достойнейший. Теперь можешь выбрать один ключ... Бесплатно, – добавил он зачем-то.
Юрий сунул руку в ящик, долго и бессмысленно шарил там, пытаясь на ощупь отыскать тот самый Единственный. Наконец достал, зажал в кулаке, боясь даже взглянуть на него.