– Иногда это единственный способ вырваться к звез… – начал было говорить Фзатхан.
Но в эту секунду земляшка поднялась со своего места, пригладила на бедрах умопомрачительно сексуальное платьице и характерной походочкой побрела к выходу. Двигалась сонно, пошатываясь и приволакивая ноги, опустив лицо, будто пьяная или одурманенная наркохимией. Штурман мгновенно утратил всякий интерес к собеседнику.
– Безрогий волосат! – ругнулся он и пробормотал: – Неужто она сойдет именно здесь? Жаль, если так… ладно, Фзатханчик, я валю. Сказали отвали, значит…
– Услышал ты мой дельный совет или нет, но я тебе его дал, – перебил магистр историографии Фзатхан Шаффчч, – а теперь исчезаю. Перед заливом новой порции богатеньких бездельников имею право на пять минут полной релаксации.
…планетарные антигравы медленно придвигали лайнер к транзитному космопорту. Условно-цилиндрический объект завис на ближней орбите Силвер Болл III, он был со всех сторон облеплен звездолетами многообразных конструкций и назначений. Повсюду, пыхая струями реактивного пламени вспомогательных движков, туда-сюда сновали инерционные анг-катерки частных извозчиков, готовых за небольшую плату перебросить пассажиров в любой район системы Серебряного Шара. Стыковочные захваты номерного «ДЮМА» вышли из пазов корпуса и замерли наготове. В нужный момент они защелкнутся и прижмут лайнер всеми люками левого борта к шлюзам орбитальной станции. В предшлюзовых холлах уже собирались люди. Многие оживленно шумели, предчувствуя: пройдя шлюз, каждый из них перестанет быть частицей Дороги. Отправится по своим делам, напрочь позабыв о тех, с кеми выпивал и общался как с лучшими друзьями, мило выболтав чуть ли не всю историю своей жизни и пропустив мимо органов слуха полудюжину таких же, но чужих историй.
Печальный штурман добрался к своей каюте, намереваясь вздремнуть минуток триста, прежде чем вновь заступить на вахту. Привычным поглаживанием ладони открыл замок, вошел, захлопнулся, не раздеваясь шлепнулся в свой гамак. Он испытывал одно лишь желание: заснуть как обычно, моментально… однако не сумел. Его маленькая, пушистая квазифретка Тюмпа – любимица всех йвоверов экипажа, – вскарабкалась наверх, пристроилась на животе у хозяина, довольно раздулась до размеров баскетбольного мяча, умостилась поудобнее и тихонько зажужжала. Теплое тельце согрело низ живота… и невольно ка-ак начали возникать совершенно другие желания, многие и разные, но объединенные тематически… А если у нее и внизу волосы удалены, и ножки эпилированы… ы-ы-ы оооо! и кто-то же спит с ней! счастливчик леандигс, чтоб ему импотентом быть, волосату старому!
Долго не мог уснуть Дохан Киррсс, но все же избавился от плотских желаний, сбежав от них в сон. Йвоверы сновидений не ведают. Не эрсеры какие-то там! Люди нормальные, прагматичные, без мистических наворотов в мозгах.
…Разбудил второго штурмана наглый стук в дверь. Сопровождался грохот ругательствами и требованиями немедленно открыть; неслись они из ретрансов на притолоке.
– Какого хвоста? – проворчал Дохан, с вывертом скул зевая, и взглянул на таймер. Минут двести пятьдесят миновало точно… Еще не проснувшись полностью, сполз с гамака и на полусогнутых потащился отпирать. Квазифретка в поле зрения не шныряла – наверняка воспользовалась маленьким лючком в стенке каюты, специально сработанным для нее. По расписанию «ДЮМА» сейчас должен бы обретаться на поверхности равнинной, степной планетки Зиг, на площадке наземного космопорта столичного города Джойлесс-плэйс. «О боже, как некстати меня разбудили… что бы могло стрястись?» – думал штурман, вполуслепую нашаривая дверной сенсор. – «Неужто опять задержка вылета, из-за какой-нибудь забастовки… придется в спешном порядке рассчитывать компенсирующий график рейса. Да нет, скорее всего Тюмпа по неистребимой привычке у кого-нибудь из пассажиров обувь погрызла. Скандал сейчас будет страш…»
Страшный удар вышиб остатки сна из рогатой головы штурмана.
В образовавшемся проеме совершенно неожиданнейшее зрелище предстало. Главную роль в шоу исполнял приклад лучемета, занесенный для удара, причем нацеленный Дохану прямо в лицо. Приклад заслонил почти весь мир, низведя остальные детали до фонового, кордебалетного уровня.
И УДАРИЛ.
Через мгновение опрокинутый йвовер разложился на полу своей каюты, уцелевший правый глаз выкатив на ворвавшихся. Почему-то в мозгах не было ничего, кроме размышления на полном серьезе: выбитые зубы уже надо выплевывать или не к спеху?
– Во как вылупился, гом конченый! – произнес аудио-конвертатор ударившего человека; незнакомец неохотно опустил рычажные манипуляторы, стискивающие лучемет. – Подымайся, недоносок, живо, не то рога отстрелю.
Невероятно, но факт: это был прыц. Живой! Дохан полагал, что эти бронированные самой природой страхолюдины давно сделались объектом изучения археологов. Массивное тулово, похожее на измятую кастрюлю с пузатым чайником, водруженным на крышку, придвинулось. Передние траки живого мини-танка оказались в каких-нибудь миллиметрах от ног поверженного штурмана… Но в это мгновение невесть откуда возникла Тюмпа. Она с яростным верещанием отважно вступилась за хозяина и уже в мгновение следующее была раздавлена движительными органами негуманоида. Брызги зеленой крови превратили стены каюты в галерею, специализирующуюся на выставках абстракционистов.
Злобный громила на гусеничном ходу, не дожидаясь исполнения своего приказа, ухватил Дохана за ноги и вздернул. С рычанием развернувшись на месте, понес его в коридор. Вниз головой, легко, будто не живого человека, а воздушный шарик в форме человеческого тела. Многочисленные зубы вместе со сгустком крови вывалились изо рта на пол. Боль раздирала изуродованное лицо несусветная. В перевернутых мозгах йвовера вдруг мутным варевом всколыхнулось воспоминание, что биовид прыцев зародился на планете довольно внушительных размеров, и одно-два стандартных «жэ» для этого монстра – почти невесомость. Уже в наполненном смрадной гарью коридоре мозги Дохана, болтающиеся как маятник, обогатились информацией о прочих нападающих. Дружки кошмарного прыца были обличья инсектоидного. Аборигены, зигиане. Что в лоб, что по лбу – не менее жуткий народец. Одна из местных народных мудростей гласит: «Любую вещь можно превратить в оружие и эффективно использовать для убийства!»
Дохана протащили мимо полусожженного тела обитателя соседней каюты, корабельного врача Рафхана Зоддсса, мимо еще нескольких, совсем уж неопознаваемых останков, и швырнули в кабину лифта. Следом за прыцем и его добычей в лифт набилась целая толпа вооруженных боевиков… Когда мембрана разомкнулась, затуманенные духотой и болью мозги пленника с трудом уразумели, что они в верхнем, баковом уровне, в прямом смысле голове звездолета.
Прыц за шиворот офицерской куртки проволок второго штурмана к тамбуру, устроенному перед залом управления. Вдавив излучатель йвоверу между лопаток, приказал:
– Открывай!
– Не-е-э… – исторг вместе с остатками зубов Дохан.
Прыц попусту слов не тратил. Чем он штрыкнул офицера в спину, тот не видел, но боль пронзила такая свирепая, точно раскаленный железный кол вогнали, раздробив хребет.
– …ааааать твою… – просипел Дохан, когда смог вообще хоть какие-то звуки издавать.
– Заложников полная посудина, – информировал бронированный реликт, – одним больше, одним меньше… Ты знаешь, что запрограммировано на случай, вдруг этот люк начнут жечь. Чтоб ты знал вдобавок – угонять корыто мы не собираемся.
Дохан знал. Еще как. Сработает система самоликвидации рубки. Вместе с заблокировавшимися внутри вахтенными. Это имело бы смысл, собирайся захватчики заграбастать корабль, чтобы куда-нибудь лететь. Но прыцу верилось: эти не собираются.
Дохан дрожащей рукой погладил сенсоры, открывая люк снаружи. Лица у тех, кто с бластерами на изготовку занял оборону внутри, капитана и прочих, были такие, что лучше бы Дохан их всех не пожалел и отправил в преисподнюю сразу, позволив захватчикам жечь люк.
– Доха-ан… – выдохнул изумленно капитан Диркхан Диттцц и заорал исступленно: – Что вам надо?!!
– Не видишь разве? Потанцевать хотим! – изрек прыц-главарь, ударом ринул на пол второго штурмана и тут же лучом в упор сжег капитану верхнюю половину тела. Зигиане проделали примерно то же самое с остальными защитниками головы звездолета. Всей толпой, топоча по трупам, вломились в тамбур.
Оставшихся в зале двух-трех членов экипажа постигла та же смертельная участь. Кто-то из зигиан уже хозяйничал за пультами, когда последний звездолетчик текущей вахты еще умирал.
Живой Дохан распростерся рядом с трупом капитана «ДЮМА», задыхаясь от вони, но старательно не шевелясь. Похоже, о нем просто позабыли в суматохе атаки. Каждый бандит подумал, что кто-то из его подельников пристрелил ходячую «отмычку».
– Закупориваем внешние створы, – командовал прыц. – Перекрываем внутренние мембраны. Вы знаете, что делать, начинаем через минуту.
Дохан не видел глазами, но прекрасно знал, что там, за бортом. Панорама взлетно-посадочного поля и города расстилается там, за куполом, венчающим пирамиду корабля. С десятикилометровой высоты видно далеко, горизонт существенно отодвигается. Городок небольшой, на пару миллионов жителей всего, смотрится россыпью игрушечных домиков, но по бескрайней равнине разбросалось множество таких же. А по полю – то там, то сям на площадках остроносые колонны, сферы, крылатые сигары космических кораблей. Десятка, другого, третьего…
Ровно через минуту один из подручных зигиан, похожих на огромных оранжевых кузнечиков, перевитых сбруей экипировки, доложился, что директор космопорта на связи. Прыц рявкнул:
– Эй, ты, гом конченый, слушай меня в оба уха!
– Кто это?! Что вы… там вытворяете?! – Голос директора, судя по характерному выговору, соплеменника Дохана, срывался от гнева. «Почему прыц называет нас „гомами“? Мы же не эрсеры какие-то!» – подумал Дохан.
– Пляшем, урод земообразный. Хотим взорвать эту посудину вместе с тобой, твоим космопортом и ближайшей сотней городишек, если власти не выполнят наши условия.
– Что вы себе позволяете?! Что это за спектакль? Я вызову армейские… – Маленькая демопроекция директора прыгала на пульте, тряся рожками, и выглядела несерьезно.
– Спектакля ты еще не видел. Сейчас увидишь. Покажи ему ретроспекцию пассажирских уровней, – велел зигианину, манипулировавшему с аппаратурой связи.
Все то, что спроецировалось над пультами в рубке, наверняка дублировалось в кабинете директора космопорта. Поверх обожженной плоти незаплывший глаз Дохана снимал картину и вливал ее в обалдевшие мозги… Поочередно появлялись обзорные ракурсы секторов звездолета. Лайнер кишел зигианами. Захватчики с наслаждением выполняли свою кровавую работу, выпуская на свободу всю ненависть и злобу, накопившиеся в них за сотни, тысячи лет цивилизованной жизни. Избыток кислорода внутри корабля действовал на них опьяняюще и тем самым служил своеобразным допингом их жестокости. Террористы избивали, унижали, запугивали пассажиров и обслугу лайнера с такими хладнокровием и изощренностью, что даже имперцы, наверное, могли бы им позавидовать. Некоторых людей бандиты забивали как скот, насмерть. Внутренность одного из отсеков третьего класса вообще была похожа на котел с винегретом. Отдельных тел уже не было, все смешалось в разноцветное месиво… Дохан по миллиметру начал смещать себя к лифтовой мембране. Прыц отсек трансляцию, перешел на другой канал и продолжил торг с директором, но убрать панорамную проекцию приказа не давал, и связист приостановил эстафету датчиков на одном из уровней. По чистой случайности – высшего класса. Распираемая ненавистью зигианка в салоне девятого сектора надрывно орала заложникам:
– Вбейте себе в тупые извилины! Мы господа, мы решаем, жить вам или нет! Будете себя вести правильно, получите шанс! – Она еще больше повысила голос: – Но это не касается вас, тупорылые обезьяны!! Земов я буду убивать долго и много…
Множественное число не случайно употреблялось в угрозе.
Их было двое. Та самая бритоголовая очаровашка и незнакомый Дохану огромный черноволосый зем белой субрасы. Они стояли в центре салона, чуть поодаль от выстроенных в ряд заложников-иных. Зигианке ничего не ответили. Лишь девушка пропрепарировала инсектоидную женщину оценивающим взглядом – неожиданно сосредоточенным и спокойным, как у профессиональной убийцы.
Внимание крикливой аборигенки отвлек призыв другого пассажира. Голос подал, как оказалось, тот самый мегатриллионер Щарибук, владелец трансгалактического экономического спрута. Похожий на бурого медведя-недоросля магнат бухнулся на коленки и просяще замямлил:
– Пожалуйста, не убивайте меня, я богатый, я заплачу сколько вы скажете…
– А что ты можешь дать, жирная задница? Нам с тебя не деньги нужны. Ты сам сейчас деньги, нам за тебя дадут что хотим.
Мохнорылый толстячок продолжал умоляюще ныть, страстно убеждая, что с него очень даже взять можно, и суля сумму с девятью нолями.
– На какой счет перевести, на какой? – все спрашивал он, лихорадочно задирая рукав невзрачного, явно магазинного плащика, и высвечивая браслет терминала.
– Эй, эй, морда меховая, я приказывала не трогать компы! – метнулась к нему зигианка. Тройка таких же «медвежонков» выскочила из череды заложников, на выручку соплеменнику… В результате полдесятка «кузнечиков» бросились на подмогу предводительнице.
Зем, ощутимо кривя губные складки, оглядел заложников и террористов, сбившихся в кучу-малу, и громко заявил:
– Многие люди до ужаса глупо распоряжаются своими деньгами, вместо того чтобы отдать их мне!