— У княгини Лизы пропали иголки Думала, по рассеянности куда-то сунула и забыла. Но тут Натали узнала о старинном способе уничтожения соперницы — в узбекском эпосе об этом подробно рассказывается. И там главенствующую роль играют иголки. Их втыкают под обои, пристраивают в постель, в общем, много всяких способов…
— Извини, прерву. Откуда у тебя эти сведения?
— Из первых уст Страдалицы. И не одной.
— Ясно. Ещё?
— Газовщик чуть не убил женщину из третьего подъезда. Электрик ходит по ночам в дом соседки-старушки. Запугал её до такоё степени, что та готова квартиру сменить. Более того, он обставляет всё так, будто это простейший полтергейст, а сам утром приходит что-то там ремонтировать…
— Всё?
— Отнюдь! Давчонки из десятого класса рассказали, как ночью, начитавшись дополни-тельной литературы к зачёту по биологии, вышли на кухню чаю попить, одна чашку моет, другая чайник ставит. Вдруг под потолком что-то сильно звякнуло, точно кувшин разбился. Обе, естественно, на звук подняли глаза и увидели, как небольшая кухонная люстрочка изо всех сил раскачивается на тонкой своей ножке, вот-вот на головы упадёт. А она стеклянная!
— Не упала?
— Нет. Но девчонки до утра уснуть не могли…
— Понятно. Проделки известного субъекта. Давно пора было приструнить его, да всё ловко прятался за чужие спины. Ну, теперь держись!
Господин Хм сжал, как говорится, пудовые кулаки, и Даша почувствовала, что Она защищена.
Софья знала Леснера давно. Можно сказать, они были людьми одного поколения, более того, по молодости считались единомышленниками. Если оставаться до конца откровенной, Леснер очень нравился Софье, но пути их разошлись, и кто-то однажды рассказал женщине, что этот необыкновенный человек погиб при весьма странных обстоятельствах…Излишне говорить, что Софья много слёз пролила, думая о гениальном химике, организаторе интереснейших экспериментов в знаменитом на всю страну Подземном институте… Потом вдруг однажды Она видела его живым и здоровым в троллейбусе…Подруга шёпотом рассказала ей сплетню о том, что это никакой не Леснер, а его Клон…
Всё это не вспомнила бы Софья, если бы с некоторых пор этот человек — или Клон! — стал посещать её как во сне, так и наяву. И вот эти визиты достигли апогея: сегодня хозяйка не могла попасть в свою собственную квартиру. Раза три в эту субботу Она выходила из дома, замок работал, как обычно — великолепно. Потом уехала в Интернет-клуб, и когда вернулась, голодная, усталая и замёрзшая, обнаружила, что кто-то опять посещал квартиру в её отсутствие. Что только не делала бедная женщина! Мало того, что Она давно поняла: живёт в " нехорошей квартире", только у Булгакова балом правил Воланд, а здесь обыкновенная "военка" отрабатывала свои методы удушения свободомыслия…
Впрочем, об этом Софья думала меньше всего. Её, естественно, интересовал Леснер. Значит, Он добыл ключ от её жилья, сделал дубликат, отдал своему "подельнику", чтобы тот, когда хозяин в отъезде, навещал бедную подопытную и демонстрировал своё всесилие…До чего мерзко всё это! Когда успел Леснер так деградировать? Ведь был же отличным человеком и талантливым учёным! Зачем ему это превращение? Купили? Пригрозили смертью близких? Шантажировали? Всё одинаково противно. На худой конец можно умереть, но не позволять себя так унижать…
Она медленно шла по Сибирской улице и всё никак не могла себе ответить на вопрос: довольна ли посещением мэрии или это всё хлопоты в пользу бедных, как говаривал папа?
Домой идти не хотелось, всё ещё свежи были в памяти потрясения, которые Она испытала, возвращаясь после долгой отлучки — от подруги, из библиотеки или из театра.
Вот, уходя из дома, Она аккуратно поправляет в прихожей расставленные по всей верхней доске шкафчика маленькие фигурки, подаренные самым дорогим человеком — то к очередному Новому году, то к какому-нибудь празднику, то по случаю прибытия гостей. Каково же было её изумление, когда вернувшись вечером домой, Она обнаружила фигурки, выстроенные в затылок друг другу — на самом видном месте. В первый момент Она улыбнулась: у сына был ключ, видно, уезжая в командировку, зашёл попрощаться, не застал её и решил пошутить. Очень уж в его духе была проделка…И в тот же миг мороз продрал по коже: бедная женщина вспомнила, что только вчера сын вернул ключи, потому что уезжал надолго…
Глава 4.
Василиса всегда была девушкой строгой. По молодости, в родной деревне, где все без исключения молодки ходили на вечеринки, она поражала односельчан тем, что никогда не позволяла никому ухаживать за собой, приобнять или на бегу в соревнованиях сорвать лёгкий поцелуй. К Василисе боялись подходить не только деревенские парни, но и приезжие из города, не говоря уже о работягах сезонных, присланных из НИИ, сельхозинститута и прочих работообязанных контор и конторок.
Когда пришла пора учиться, девушка выбрала самый престижный вуз, куда приезжали преподавать ладные парни из московского университета. Пролетело пять положенных по судьбе лет, и однажды деревня в очередной раз буквально ошалела от изумления: Василиса привезла мужа на смотрины. Это был высокий, красивый, черноволосый украинец с характерной для мужчин подобного рода улыбкой и манерой зачёсывать правой рукой вьющиеся волосы назад, слегка к уху…Всем был хорош молодой муж. Но тут деревня раскрыла рот, когда молодая пара отправилась купаться: красавец был без обеих ног. Скинув протезы, Он ловко добрался до воды, поплавал, как чёрт, всем своим обликом напоминая означенное явление, только, скажем так, со знаком плюс…
Ощущение счастья затопило княгиню Лизу. Она давно уже буквально Бога молила, чтоб вернул ей сына, с которым так нелепо поссорились они уже более двух недель назад. Потом Он уехал в командировку, прошли все сроки, а его так и не было…. И вот в два часа ночи Она обнаружила его звонок и СМС-ку! Счастливей её не было на Земле в этот момент ни одного человека, все тревоги относительно непредсказуемого будущего, все беды и заботы вмиг оставили эту настрадавшуюся женщину и точно воздвигли трамплин для новых побед и свершений, говоря языком давно ушедшего, но вовсе не забытого социализма.
Сергей Фролович был человеком необычайно покладистым, доброжелательным и сердечным, потому буквально подчиниться Василисе для него было чем-то само собой разумеющимся, поскольку за сорок лет жена настолько прочно вросла в его жизнь, что "мы" в его устах звучало абсолютно естественно, будто они сиамские близнецы. В итоге отлично срежиссированный и блестяще сыгранный спектакль на тему свежего и несвежего мяса произвёл на новую слушательницу неизгладимое впечатление.
— Зря Она сказала, что, кроме нас, на сегодняшний день друзей не имеет, — откровенничала Василиса на вечерней прогулке. — Можно подумать, я тебя ей отдам!
— Да никто и не претендует!
— Брось! Я же вижу, какими глазами Она на тебя смотрит!
— Да это просто преклонение перед эрудицией. Кстати, благодаря тебе приобретённой.
— Ну, разумеется! Что бы ты без меня мог сделать, даже если бы какая-нибудь дура вышла замуж за инвалида, который и ходить-то ладом не умеет, — Василиса в минуты сильного волнения переходила на привычный с детства полужаргон — полусленг родной деревни.
Разговор сам собой увял, поскольку ни одна из сторон особо не нуждалась в продолжении: и так давным-давно всё было предельно ясно.
Елена Владимировна решила помочь своим соседям. Резко разделившись на два лагеря — старые и молодые — они все наперебой жаловались ей: никому ничего не надо, в подъезде всё обвалилось, сорок четыре года стоит дом, один только раз приходила служба газа, и так далее…
Приготовив подаренную Вадимом бумагу, госпожа К. за пару вечеров сочинила убедительнейший пакет документов, требующий немедленного вмешательства Управляющей компании и срочного ремонта подъезда. Случайно открыв дверь и увидев улыбающегося молодого человека в сопровождении двух девушек, Она спросила:
— Интересуетесь заботами нашего дома?
Получив утвердительный ответ и заверение, что они сделают всё, что надо, и вечером вернут бумаги, женщина с удовлетворением закрыла дверь, попутно вспомнив, где видела это приятное лицо. То был один из её прежних учеников, видимо, раньше проживающий в этом районе…
Прошёл месяц, однако ни своих бумаг, ни этих людей учительница больше не видела…
Джек старательно повторял формулу самовнушения: " Я спокоен, я совершенно спокоен." Лёжа на диване, три раза в день Он занимался — с закрытыми глазами — аутогенной тренировкой, изучая заново каждые две недели новое упражнение. Свято веря во всё, что преподавалось в Подземном институте, парень никак не мог предположить, что это его убеждение действует на организм сильнее, чем все труды известного гипнотизёра и теоретика системы самовнушения — господина Инсарова, чьи открытия с 1918 года легли, как водится, в основу всех — абсолютно! — работ психологов самых разных стран и школ…
Главное — молодой человек вдруг стал ощущать себя личностью, что не замедлило сказаться на отношениях как с Клонихой, Светкой, "товарищами по несчастью", так и на чувстве к Борисову, которое внезапно снова вспыхнуло с прежней силой. Теперь Джек уговаривал Творца пойти ему навстречу и организовать внезапную поездку на Большую Медведицу вместе с Любимым. Как бы случайно, хотя уже каждому ребёнку известно: никаких случайностей в мире не бывает.
Она никогда не знала, что её ждёт завтра. Разговоры о том, что нельзя ничего планировать, все равно не получится, отметала сразу, как несущественные. Задуманное никто никогда не нарушал, всё исполнялось, как было решено, и никчемный фатализм Она считала слабостью.
Правда, так было по молодости и в зрелости.
Глава 5.
Когда, достигнув пенсионного возраста, женщина ощутила, что " не так уж много осталось", вдруг стали появляться сбои в планах, нелепые какие-то накладки, а потом и вовсе, как оказалось, планировать что-либо в жизни стало бессмысленным: всё, как нарочно, рушилось в одно мгновенье. Очень кстати прозвучало напоминание Сергея Фроловича: "Говорят, если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах".
В тот момент Она ни с чем не связала это высказывание, но потом вдруг поняла: мужчина пытается оправдаться после разговора о поездке в Израиль. Они с Василисой как-то уж очень (подозрительно!) синхронно стали отвечать на все, как выяснилось, скользкие вопросы…Гостья вспомнила, как, рассказывая о предполагаемой поездке за границу, Она ахнула в душе, поскольку хозяева оба, в голос, ответили:
— Нет, что Вы, какой Израиль, это так, голубая мечта. Из разряда несбыточных.
— Как?! Вы же говорили, Сергей Фролович, что такая поездка — желание всей вашей жизни! Я ещё дала слово, что непременно повезу Вас в Хайфу и на Мёртвое море! Даже договорилась о бесплатном для Вас путешествии, но выезжать надо было сразу, а дозво-ниться к вам я никак не могла!
— Да, — вступила в разговор Василиса, — мы ездили в деревню отдыхать, мы вообще очень насыщенный образ жизни ведём…
Хозяйка думала о том, как после разговора о ФСБ — полушутливого, конечно, кому нужны старики в 70 с лишним лет! — эта пара прибыла к ней, и Она поразилась тому, каким — словно в воду опущенным! — оказался Сергей Фролович. Сразу сказав, что Он совсем не такой, как обычно (без Василисы!), услышала в ответ явно заготовленное заранее:
— Так ведь я вчера машину дров расколол, сыну на дачу привезли. Устаёшь физически и вроде как тупеешь…
Но это была не тупость, скорее, нечто вроде опасения, сродни — увы! — трусости…
Впрочем, в гостях Она не почувствовала ничего подобного. Хозяин был по-прежнему великолепен, демонстрировал книги, альбомы, рассказывал о пластинках, показывал шедевры своих коллекций и так блистательно демонстрировал свои возможности, что потомственный педагог не выдержала и спросила:
— Неужели Вам не хочется эти богатейшие сведения донести до талантливых учеников?
А несколько позднее, совершенно потрясённая множеством аспектов великого человеческого ЗНАНИЯ, Она сказала: