— Не пугайте!
— Вас испугаешь! — одобрительно усмехнулся мужчина и открыл полуметровой толщины потайную дверь в глубине бункера. Видно, что раньше она была завалена углём.
Глава 2.
— Да это межпланетный корабль! Только развалившийся! — ахнула учительница и, пытливо вглядываясь в лицо собеседника, спросила:
— И к чему вся эта комедия?
— Хорошо, отвечу. Мы улетаем на днях. Собрать машинку — пара пустяков. Главное в другом… — Он надолго замолчал.
— Так в чём же дело?
— Нам нужен такой Клон, чтобы спас человечество. Причём создать его мы должны не более, чем за те два с небольшим месяца, что остались до начала учебного года.
— Иначе — что?
— Революция, смерть лучших, третья мировая война — уже не локальная, как теперь, а полномасштабная, с самыми страшными последствиями для всего человечества.
— И опять Россия призвана всех спасать?
— Естественно. Такая уж у нас планида…
— Понятно. С чего начнём?
— С деталей.
…Заговорщики устроились на боку крыла межпланетной машины и стали составлять план действий.
После дня рожденья Даша ходила задумчивая, всё что-то высчитывала, и Олимпия заполозрила неладное. Расхохотавшись в ответ на осторожные расспросы подруги, девушка рассказала, что в стране готовится необычайный проект — создание Клона, который спасёт планету от гибели.
Олимпия подняла её на смех, заявив, что, во-первых, это невозможно, во-вторых, никакая власть не позволит подобные эксперименты, и в-третьих, тот, кто это сообщил, просто шутник.
— Может быть-может быть, — рассеянно повторяла Даша, усердно пряча глаза.
— Да ты что?! Неужели это тебе Вовка рассказал?!
— Ой, чайник свистит! — Дарья умчалась, а Олимпия насмешливо пробормотала:
— Никак не может расстаться с фантазиями своего Подземного института…
Борисов без памяти любил стихи. Сам неплохой поэт, Он никогда не позволял себе читать собственные сочинения, но постоянно бормотал какие-нибудь поэтические строчки. Чаще всего это был Блок. Удивительного поэта Борисов полюбил ещё в школе — и эта привязанность сохранилась на всю жизнь. Вот и сейчас Он шёл, невнятно произнося близкие сегодняшнему настроению музыкальные рифмы:
В тайник души проникла плесень,
Но надо плакать, петь, идти,
Чтоб в рай моих заморских песен
Открылись торные пути.
Джек внезапно вышел из-за поворота, увидел Любимого, бросился к нему, чуть не сбил с ног, пытаясь обнять и одновременно шепча извинения, признания в преданности, просьбы о прощении…Он плакал и смеялся одновременно, и Борисов, слегка поморщившись от омерзения, в то же время почувствовал, что родная душа, пусть грязная пока ещё, глупая и несовершенная, всё-таки рядом — и это было самым главным. Тем не менее, верный своей натуре, старший сказал:
— Ты не очень-то… Забыл известное высказывание Роллана? Напомню: "Если хочешь, чтобы тебя любили, не слишком показывай свою любовь".
— Да я…
— Не спорь. Тот же классик, пусть не наш, зарубежный, какая разница, сказал мудро: "Несбыточная мечта о слиянии сердец — извечная ошибка людей".
— Ну, и пусть! Я так хочу…
— "Чтобы лето не кончалось"? Не получится. Если уж мы сегодня углубились в гениаль-
ные высказывания о любви, закончим нашу несостоявшуюся дискуссию мыслью
Чарльза Диккенса: "Любовь — это слепая привязанность, беззаветная покорность, самоунижение; это когда веришь, не задавая вопросов, наперекор себе и всему свету, когда всю душу отдаёшь мучителю".
— И всё же…
— Гляди…
Софья приняла решение: больше Она не пойдёт на встречи молодёжи в знаменитом клубе молодых интеллектуалов. Там неизменно появлялся Леснер — или его Клон, кто тут может разобраться?
Давнишний работник "Армских моторов", некогда юная Сонечка, приветливая и добрая, оказалась в центре невероятных событий. Но, как ни странно, сумела выстоять, не "скурвиться", говоря языком Фёклы, не стать предательницей, а спокойно и взвешенно продолжать трудиться на НОВОМ поприще, по известной российской традиции носящем СТАРОЕ имя — "Армские моторы". Видимо, учитывая заслуги этой незаметной женщины, судьба подбрасывала ей необычайные встречи, таинственные происшествия либо, чаще всего, загадочные, сразу не разрешимые ситуации. Так и теперь — Софья сказала себе. что не будет принимать никаких решений относительно Леснера, только вот встречаться ему с собой не позволит. Означенный господин точно услышал её мысли и — словно назло! — начал попадаться ей чуть ли не на каждом шагу. Даме стало смешно, Она не уступила господину, а слегка подправила возникшие вновь отношения. Теперь при встрече изобретательная особа делала вид, будто не знает этого человека, а Он, вынужденный всякий раз сочинять новый рисунок поведения, как бы шёл ей навстречу, однако постоянно какие-то обстоятельства не давали им поговорить…
Глава 3.
Надо сказать, Фёкле жилось в далёкой Киргизии вовсе не так уж плохо, как виделось Даше. Только Она, в отличие от многих однокурсниц, не любила совсем говорить о себе, о своих ощущениях, о событиях, как-либо связанных с нею. Именно эта особенность зачастую вынуждала знакомых и друзей Фёклы предполагать самое неожиданное. Так было и на этот раз…
В то же время вынужденное одиночество в новых для неё условиях заставляло Фёклу строить планы относительно собственного будущего уже без учёта отношений с друзьями.
— Теперь я должна рассчитывать только на себя, — всё чаще к такому выводу приходила выпускница Подземного института.
Она стала спокойней, трезвей оценивала всё, что происходило вокруг, отношения с окружающими стали ровные, доброжелательные, мягкие, её уже привечали многие из соседей и сослуживцев, а дети почему-то ходили за ней хвостиком, хотя Она была с ними достаточно строгой.
Очень скоро случилось так, что возле Фёклы образовался довольно большой коллектив детей — если можно так выразиться! — поскольку народец тут был разновозрастный — от10 -12 лет до 16–17… Сначала это было нечто вроде клуба единомышленников, потом коллектив разросся и разделился на группы, назовём их — по интересам, и наконец все сплотились в дружную и независимую семью, где очень чётко на первый план вышли вопросы спасения человечества от надвигающейся катастрофы — бездуховности.
Вопрос о клонировании по новым технологиям жарко обсуждался в секретных лабораториях Подземного института. Наконец было принято решение о созыве срочной конференции самых талантливых людей планеты. К тому же захотели пригласить на эту встречу всех, кто недавно закончил институт и отличался какими-нибудь особыми талантами либо достоинствами. В список — к тому же — вошли многие интересные личности из города Арма. Одним из самых увлечённых руководителей задуманного действа оказался, как и следовало ожидать, господин Хм.
Не просто было разобраться в том, о чём совсем не хотелось думать — особенно вечером. Ей никак не хотелось признавать, что происходит нечто из ряда вон выходящее. Да и кто бы захотел — на её месте — почувствовать себя настолько отличимой от окружающих, что впору думать о самом элементарном сумасшествии? Тем более, что наука — земная, правда — давно доказала, что у народов, которые свято хранят чистоту крови и предпочитают браки кузен и кузинов, чем слияние с инородцами, нередки случаи, называемые просто: сошла с ума. Причём почему-то это происходит именно с женщинами. Мужики твердолобые! — усмехнулась Она мысли, почерпнутой в литературе Донцовой — Вильмонт. Нет, просто женщины — у таких народов, а не вообще! — устроены совершенно особым способом: они аккомулируют всё самое необходимое не просто для продолжения рода, а для записи в генах — навечно! — всякой важной информации, даже если на ту эпоху, в которой живёт мать, нужность эта ещё не осознана. Все равно она остаётся в генах, и дитя совершенствуется — не по дням, а по часам.
Всё это как-то быстро, верней, моментально осознала думающая, и сразу приняла решение: хватит прятать голову под крыло или — как там? — зарываться в песок от устрашающей информации. Надо, наконец, поверить, что тебя почему-то избрали для перенесения в последующие века важнейших сведений, иначе говоря, намерены принять в Каббалистическое общество вершителей судеб — хотя знаменитый Лайтман считал, что для женщин сие недоступно.
Почему именно Она? Это, как известно, не дано понять человеческому разуму. Ну, и что. Радуйся, что одарена. Хотя…многие знания — многие печали, давно известно….Что ж, значит, так надо. Сама учила деток: делай, что должно, и будь, что будет. Девиз — теперь уже можно подытожить — всех самых лучших людей на Земле…
— И я среди них?! — ей стало не то, что страшно, а как-то неузнаваемо и холодно до озноба, и чуть-чуть грустно (теперь вовсе уж не принадлежишь себе, не имеешь права на ошибку, на личную жизнь, на ничегонеделание.)