— Ты? — хитро переспросила она. — По-моему у тебя много каких-то комплексов, от которых ты почти избавился. Но следы-то остались. Кстати — почему так? Как найдешь внешне приличного мужика, так он оказывается или козлом, или дураком, или сволочью, или пидорасом?
— А кто я по твоей классификации? — почему-то заинтересовался я. Нет бы промолчать в тот раз. Будто за язык кто тянул.
— Ты? Только не обижайся. Что-то среднее между козлом и сволочью. Так почему?
— Вообще-то надо у социального психолога спросить, почему, — сказал я немного обиженным тоном: данная мне характеристика несколько напрягала. — Думаю, все от недоверия. Мы, мужики, часто недоверчивы. Оснований много, но обычно это всевозможные страхи и фобии. Ведь мы еще и жуткие трусы вдобавок, а причины опасений — слабости. У каждого из нас есть уязвимые места, и их немало, этих мест. Мы знаем о них всегда, тщательно скрываем и часто забываем, и нет желания сознаваться даже самим себе. Ведь как нас всегда дрессировали? Нельзя быть слабым, это плохо, это мужчины недостойно. И если женщин слабостям наоборот обучали («Ах, я всего лишь слабая женщина!»), что тоже не лучшая опора для характера человека, то нам с детских лет объясняли, что настоящий мужик свои ощущения выказывать не должен. Никогда. Если его поставили к стенке, то он издевается над расстрельной командой, а если любит, то обязательно страдая, но, не показывая открыто. Настоящий мужик, в народном представлении — мужественно-брутальный субъект с каменной мордой, запахом пота и многочисленными следами увечий на теле и лице. Он с одной и той же рожей грабит банк, занимается экстремальным сексом и рассказывает анекдоты. Все чувства у него где-то глубоко в мозгу, но и там они под замком, дабы, не приведи создатель, не вывалились наружу. Мужчина всегда прячет свои эмоции.
— Да? — она по привычке вскинула брови. — Тоже мне, открыл Америку. Но ты мне казался человеком творческим, что предполагает эмоциональность и самодостаточность. Тут не надо быть философом, чтобы понять столь банальную вещь.
— Как тебе сказать, творческим… — немного замялся я. — Это происходит немного от других корней. Творческий человек должен быть постоянно чем-то неудовлетворен. А счастливые люди, обычно не жаждут ни самовыражения, ни самореализации: для чего им это надо? Зачем? Они и так упакованы по полной программе. Всем довольны, всему рады. Лишь чем-то неудовлетворенная личность может создать нечто конкретное. Творчество — всего лишь вытаскивание из себя тех образов, что давят изнутри и мешают жить, а внешние впечатления — пища для этих образов. Если питаться каким-нибудь бредом, то и на выходе получается бред... Хотя иной раз и не поймешь, где бред, а где объективная реальность со своими образами.
— Ну, по-моему, это величайшее недоразумение всех времен и народов, — ораторствовала Стелла, — смотреть на некую мифическую «связь с реальностью», как на что-то объективное данное нам в ощущении. Никакой такой связи нет, да и не было никогда. Человеческое сознание — и есть та самая реальность, а сама реальность — всего только сознание этого самого человека. Сам человек, и все что он потребляет, видит, слышит и всячески ощущает, пока живет — вот она реальность. Справедливо и противоположное: реальность управляет человеком, если он не в состоянии управлять реальностью сам. А случаев, чтоб нормальный здоровый человек совсем не умел ничего менять и переделывать, еще не было. На то он и человек, кстати. Беда, вернее — вековая привычка — состоит в том, что бытует некий усредненный образ реальности как общепризнанного стандарта. Некая среднестатистическая величина образов мира в сознании многих людей. Но это уже не совсем реальность. Вернее — совсем не реальность. Потому что нету реальности кроме той, в какой обитаешь ты сам. Есть твой мир, каким бы бредом он не казался другим, и это для тебя все. А те личности, которые не могут принять это, всегда будут лишь трехмерными проекциями на четырехмерное пространство чужого мира. Да, я давно уже предпочитаю существовать в мире, сотворенном моим собственным разумом, и не собираюсь обитать в реальности, при создании которой принимала весьма слабое участие.
— Это философия чья? — забеспокоился я. Тема уходила куда-то в сторону, принимая нежелательный оборот. Меня такие разговоры всегда пугали и вгоняли в крутую тоску. Но по горькому опыту я знал, что пресекать тему сразу нехорошо и неполезно для будущего. Достаточно немного поддержать разговор, а потом утопить в ответах не к месту, и при первой возможности перевести стрелки на иную тему. — Какого-нибудь философа с труднопроизносимой фамилией? Какой-нибудь крутой плохозапоминаемый субъективный трансцендентальный идеализм?
— Не совсем, но типа того…
15. Кофе по-бедуински
…Она перевернулась, и мы продолжили уже в другой позе. Потом все, наконец, иссякло, и минут через двадцать, когда она уже спала, мне вдруг захотелось пойти в душ. Сна не было. Тихо поднялся, на цыпочках вышел из комнаты, и направился в сторону санузла. Когда я уже стоял под теплыми упругими струями и мылся, Стелла вдруг вошла в ванную.
— Ну, ты даешь! — сказала она улыбнувшись. У нее был сонный немного усталый вид, и она мило щурилась от яркого света.
— А что? Чего-нибудь не так?
— Все так. Вообще у нас с тобой первый раз такое, но ничего, понравилось. Можно к тебе?
— Заходи.
Она встала в ванну, взял с полочки гель и, налив его на руку стал меня мыть. Начала с шеи, потом провела ладонями по плечам, по груди, ниже... Я опять напрягся. Она это заметила и улыбнулась едва заметно. Но все, даже самое приятное, в результате приходит к своему естественному завершению.
— …я видела два сохранившихся чуда света, — рассказывала мне она о своих путешествиях по странам юга и востока, когда мы снова оказались на ее диване. — Пирамиду Хеопса и храмовый комплекс Каджурахо. Впрочем, Каджурахо в традиционные семь чудес никогда не входил. Короче — потом мы поехали в Тунис и там нам устроили экскурсию по Сахаре.
— А в Тунисе есть Сахара? — как-то бездумно, спросил я. В принципе после хорошего секса появляется чувство расслабленности и какого-то освобождения. Может именно поэтому некоторые люди говорят, что витают в облаках? И еще в таких случаях нужен хороший сон, только вот обычно не остается времени на этот самый сон.
— Ну, сдрас-с-сте! Весь юг Туниса — Сахара и есть. Кстати там проходили съемки первого фильма «Звездных войн». Дело было в окрестностях какого-то берберского поселения, и я ездила туда. Вообще, если бы не этот Тунис, то вся космическая эпопея получилась бы совершенно другой. Даже само название планеты Татуин — тунисского происхождения, если хочешь знать. Уж очень напоминает оно один из тамошних регионов — Татауин. А в песках Сахары до сих пор торчат остатки декораций, и это теперь туристический объект. Гладкая пустыня, а на ней кучкуется несколько домиков с круглыми крышами и стоящие рядом сооружения, что-то среднее между роботами и водокачками, прикинь? Эти железяки придавали всему поселку нереально фантастический вид. Я тебе фотки потом покажу. Но дорога туда — это полный пипец! Наш джип с каким-то надсадным ревом карабкался на высоченные барханы, потом буксовал, а затем, под вопли и причитания пассажиров, съезжал с почти отвесного склона вниз, чтобы снова лезть на новый бархан. У меня было только одно желание — выскочить из этой машины нафиг, пока она еще не перевернулась. Однако обошлось. Так вот, именно там меня обучили готовить кофе по-бедуински, он же кофе по-берберски.
Я вздрогнул. Это мне напомнило недавний сон и еще кофе по-мавритански, с которым у меня сразу же возникали болезненно-неприятные ассоциации и разные шизофренические воспоминания[11].
— Расскажешь рецепт? — попросил я, чтобы хоть что-то сказать, ибо новый рецепт кофе мне сейчас был нафиг не нужен. — Что, сами бедуины научили? Или берберы?
— Бедуины. Вот оригинальный рецепт, который мне любезно сообщили прямо там. Запоминай. Нужно взять две столовые ложки кофейных зерен арабика, чуть меньше стакана воды, кувшинчик с узким носиком — дхалле, или нечто подобное. Можно использовать джезву с длинным горлышком и крышкой, только нужно будет оставить небольшую щелочку для испарения воды. Кофейные зерна обжарить до светло-коричневого цвета, истолочь или смолоть довольно мелко, но ни в коем случае не в пыль. В идеале ручная мельница — самое оно. В кувшинчик или кофейник с длинным узким носиком налить воду и довести до кипения. Потом снять с огня, засыпать весь свежесмолотый кофе и перемешать. Затем надо накрыть кувшинчик крышкой, и зарыть на одну треть высоты в раскаленный песок и оставить так на восемнадцать — двадцать часов. Полученный густой, тягучий, ароматный напиток понемногу разливают в чашки, запивая каждый глоток чистой холодной водой. Пить его, по бедуинским обычаям, полагается неторопливо, наслаждаясь каждой каплей, каждым глотком.
— Где ж я тебе возьму дхалле с узким носиком и раскаленный песок на двадцать часов! Но это же, скорее всего, жутко вредно, такой кофе пить? Для сердца там или для желудка?
— Нет, почему же? Если не злоупотреблять, то вполне. А песок можно оставить нагретым на очень слабом огне или на электрической плитке. Главное — температуру нужную подобрать. Кстати, там же меня научили правильно и аккуратно курить гашиш, причем так, чтоб не вредно. Но только вот я до сих пор не смогла воспользоваться этими своими знаниями.
— А теперь жалеешь? — ехидно спросил я. — Нет?
— Да не особо, — хмыкнула Стелла. — Но тогда и там это выглядело как-то совсем иначе, чем в какой-нибудь занюханной московской квартире. Чисто и невинно, как небо над Сахарой. В Тунисе канабис курят практически везде, его даже можно купить в некоторых магазинах и на рынке. Из-под полы, конечно. Ну, про Египет и Марокко всем известно, что они там покуривают, а вот про Тунис я даже подумать не могла. Все-таки Магриб как-никак, согласись.
— А в чем разница-то? — наивно не понял я.
— Ну, как в чем! По словам нашего сахарского гида, в отличие от Марокко, употреблять канабиаты категорически нельзя и очень строго карается. За это дают максимальный срок — строжайше запрещено. Вообще преследуются любые виды наркотиков. Купить-то в принципе можно, но я не уверена, что получится у обычного туриста. Деньги, конечно, возьмут, но ничего не принесут. Вообще, обычным туристам, советуют не связываться даже если предложат покурить на халяву. Всех повяжут, да еще покажут пальцем, что сами же и привезли. А тюрьма в Тунисе — это вообще полный пиздец, лучше туда не попадать. Зато определить кто из арабов накуренный можно легко и просто — вечером, по красным глазам. Это точно не от усталости. Про гашиш еще можно спросить там, где продаются кальяны. Не напрямую конечно спросить, а типа так: а что любите в кальяне покурить? Что к нему посоветуете? Или типа того. В общем, на такие вопросы мне чаще всего советовали гашиш, прикинь?
— История многих красивых женщин полна некрасивых историй, — задумчиво вымолвил я старую и затертую до дыр мудрость. — Это как анекдот про того дизайнера, который фотошоп заменял водкой.
— Что за анекдот? — спросила Стелла. — Как любила говорить одна моя прежняя подруга по нику Amber — «бога бояться — во грех не входить!». Вообще-то совсем тупых людей, таких чтоб как пень, не так уж много, согласись. Но все при этом уверены, что глупых девушек полным-полно, чуть ли не все блондинки, в частности. Тем временем, я была близко знакома с массой неглупых блондинок, строящих из себя идиоток исключительно при общении с мужиками. Из удобства. Причем такое умеют делать лишь умные девушки, примитивная пробка не способна притворяться, и дура никогда не сумеет достоверно исполнить роль дуры. А вот мужчины... ведутся на это легко и всегда. Ведь все это делается только ради них, любимых, чтобы они себя лишний раз почувствовали интеллектуальными гениями, принцами на белых лошадях и крутыми супергероями. Работает, как ни странно, всегда и на все сто.
— Погоди, погоди…— я вяло изобразил удивление. — Да и вообще, все, что ты мне сейчас сказала, как-то не совсем вяжется с тем образом, что я себе представил, и со всем тем, что я успел узнать о тебе.
— Ну и правильно, что не вяжется. Я сама продолжительное время лишь наблюдала и училась — ну не умела я строить из себя дуру, просто противно было. Да ну в жопу, думала я, зачем изображать из себя беспомощную наивность? Я сильная и достаточно умная женщина, и одно это уже притягивает мужчин. Вместо того чтобы просить мужика постоянно помогать, сама решу свою проблему и мне не нужна эта дурацкая игра. Я, как правило, отталкивала от себя молодых неопытных пареньков, но притягивала именно тех, кто мне был нужен — бывалых мужчин. Но когда подросла, то смекнула, что к чему на самом деле и научилась. Это ж так забавно наблюдать, как на наши женские фразочки о полной нашей беззащитности, да еще сказанные тонким наивным голоском, вы так и бросаетесь помогать. Бусы, понимаешь, порвались, или, что еще банальней защелки сломались... и даже если электрика — то что, монтеров что ли на вас нет? Потом мило ухмыляетесь, как бы намекая, какие же неумехи и глупышки, а мы делаем вид, что верим вам. Верим, что вот эти цветы вы собрали на поле за городом, причем росли они там уже с биркой из магазина, что вы защищались от пятерых бандитов и так устали, и теперь вам надо полежать, а нам — вас накормить. Только вот при этом вы выглядите куда глупее нас.
— Так, — драматически вякнул я. — Интересный анализ. Как будто заготовка статьи для дамского журнала. Может, ты подрабатываешь эссеистом для какого-нибудь женского таблоида? Нет? По-моему, вполне справишься! Будешь вести колонку для гламурных девушек… Или уже?
— А что? — вздернув носик, сказала Стелла. — Я могу! Как в древности изрек некто мудрый — «шило в жопе и есть мой внутренний стержень». Постоянно убеждаюсь в справедливости цитаты.
— Конечно, можешь! Да, а какое место в этой твоей системе ценностей занимаю я?
— Ты? — переспросила девушка, посмотрев на меня пристально и одновременно лукаво. — Еще не поняла. Пока мне с тобой хорошо, но мы еще недостаточно долго знакомы.
— Это как — недостаточно долго? А сколько надо для достаточности?
— Полгода хотя бы, — с напускным холодом сказала Стелла.
— Полгода большой срок, — кивнул я. — Была у меня очень хорошая знакомая девушка с прошлой работы. Вот она уж точно не была дурой. Даже если б она изобразила такую — все равно не поверил бы никто. Сошлись мы на почве довольно жесткого и циничного стеба. Изводили и поддевали друг дружку на работе по-черному. Постоянно. Вернее, она все меня поддевала, ну и я не оставался в долгу, а поскольку я сам тот еще фрукт, то в результате мы подружились. Одно то, что я периодически пытался оставить ее в ресторане в уплату за обед, говорит о многом. Надо сказать, что девушка была ну очень остра на язычок. Потом я уволился, и мы не виделись сравнительно долго. Полгода примерно. А вот недавно вдруг пригласила она меня в гости, и… о боже! Я ее просто не узнал. Милая, добрая, просто кисонька и лапуля! Куда подевалась та язва, которую я так хорошо знал? Разговорились потом... оказалось все до банального просто — она завела себе подходящего парня. Полноценная личная жизнь превратила ее из мегеры в почти ангела. Так что личная жизнь очень полезна для здоровья! Особенно психического.
— Это, знаешь ли, вполне банальная и популярная истина. Но почему-то никто не наблюдает того, что ты тут расписываешь. Акстись и иди с миром добрый человек.
— Чего это ты меня посылаешь? Чем заслужил? Хотя — может ты и права. Тут как в спорте — надо стремится к победе, а сексуальный облик и драйв придут сами собой.
— Ты что, любишь спортивные передачи? — удивилась Стелла. — Я их даже и не смотрю как-то.
— Да как тебе сказать… — задумчиво вымолвил я, — никогда не смотрю ни футбол, ни хоккей… Как-то неинтересно мне наблюдать потных усталых мужиков в спортивной форме. Но иногда, редко, смотрю олимпийские передачи, когда те бывают. А вот женские виды спорта очень уважаю. Вчера, например, смотрел женский бильярд — весьма необычное зрелище. А недавно по спортивному каналу транслировали женский пляжный волейбол — это вообще супер.
— А ты — извращенец! На пляж с биноклем не ходишь?
— Зачем же с биноклем? — засмеялся я. — Там и так все поблизости. Кстати — телескопа у меня нет, хотя всегда мечтал купить. Коротенький, системы Максутова.
— Ага. А потом привинтить к нему веб-камеру с подключением к интернету?
— Ну, зачем же так-то уж кучеряво! Хотя, про веб-камеру мысль хорошая и вполне интересная. Надо взять на вооружение!
16. Стелла и сон
Когда я уже легла, наконец, спать, сна не было ни в одном глазу. Что, снова пить виски с колой, для засыпания? Нет, не хочу.