Матч против финской сборной закончился около десяти часов вечера. Пока душ приняли, пока переоделись, форму в баулы собрали, то, да сё, на ужин в ресторан «Юность» пришли лишь к половине одиннадцатого, когда веселье здесь было в самом разгаре. Ну, а почему бы народу не повеселиться? Вечер пятницы, завтра — два долгожданных выходных. Вот только если бы матч растянулся ещё бы на полчаса, то где бы мы после игры поели? Ведь ровно в двадцать три ноль-ноль во всём СССР бары, рестораны, пельменные и даже пирожковые обязаны были закрыть двери перед посетителями на большой амбарный замок. Интересно, и кто же из товарищей в ЦК додумался до такой «гениальной» идеи?
— Всё через жопу, — зло проворчал я, доедая «цыплёнка табака».
— Что? — Чуть ли не хором спросили Сева Бобров и Саша Мальцев, с которыми я поглощал пищу за одним столиком. С нами начинал ещё ужинать Боря Александров, но он за три минуты проглотив не пережёвывая салат и второе, куда-то уже усвистал.
— Да всё через одно место! — Продолжил я свою мысль. — Видели коньки у Сашки Якушева, фирмы ССМ? Купил их за 77 долларов в Канаде, когда вторая сборная играла там товарищеские матчи. А свитера наши хоккейные? Это же позорище! Стиранные-перестиранные, штопанные-перештопанные. На спине один номер, пришитый нитками, без фамилии игрока. Мы даже на фоне любителей из «страны озёр» выглядели сегодня как из колхоза заветы… — Я хотел добавить Ильича, но вовремя затормозил и закашлялся, как будто что-то попало в горло.
— А что ты лично сам предлагаешь? — Ухмыльнулся Мальцев. — Критиковать-то, все горазды.
— Михалыч, когда у нас новое заседание Федерации хоккея? — Спросил я у Боброва.
— Зачем тебе? — Уперся Всеволод Михалыч. — Товарищеский матч 21-го с чехами проведём, а 22-го пойду в Спорткомитет отчитываться о проделанной с вами обалдуями работе.
— Вместе пойдём, — решительно кивнул я. — Я этих чинуш как тараканов бегать заставлю. Коньки, форму, клюшки всё для сборной выбью. Против меня и дорого Леонида Ильича у них кишка тонка. А вот изменить что-то в лучшую сторону в масштабах всей страны лично мне почти невозможно.
— Почему? — Опять хором заинтересовались Сева Бобров и Саша Мальцев.
— Представь Михалыч такую картину, ты даёшь план на игру, за период мы должны десять раз шлёпнуть по воротам с левого фланга, и десять с правого. И так все три периода мы носимся, шлёпаем, план выполняем. Может быть, случайно пару раз шальная шайба и залетит, а может ни разу. Что не так в плане? — Горько усмехнулся я.
— План тупой, — тут же выпалил Мальцев.
— Да, играть нужно хитрее, где-то перевод с края на край сделать, где-то в обыгрыш пойти, игровая же ситуация постоянно меняется, — поддакнул Бобров.
— Правильно, — согласился я. — Вот и в масштабах всей страны в некоторых областях экономики нужна постоянная коррекция плана, которая будет учитывать спрос и предложение. Если спрос растёт, нужно наращивать производство, нет — уменьшать. А чтобы спрос постоянно повышался — нужны собственные, улучшающие качество продукции разработки, и конечно, финансовая заинтересованность самих непосредственных производителей.
— Чего ты последнее сказал? — Переспросил Саша Мальцев, который так заинтересовался, что даже перестал жевать.
— Перевожу на простой хоккейный язык. — Я запил жареную курицу компотом. — Кто лучше играет, тот больше получает, но не стоит забывать и про всю остальную команду, ведь каждый должен иметь свой гарантированный достойный минимум.
— Даже за плохую игру? — Сморщился Мальцев.
— Во-первых, нет таких хоккеистов, кто идеально проводит все игры. А во-вторых, суть социализма в том и заключается, чтобы не было бедных. Может быть, у этого не очень мастеровитого игрока, вырастут гениальные дети. У тебя, Саша, отец слесарь хорошо в хоккей играл? — Усмехнулся я.
— Какой-то ты слишком умный для хоккеиста, Тафгаев. Что меня иногда пугает, — признался Сева Бобров. — Может, ещё скажешь, как завтра со сборной Чехословакии играть?
Я посмотрел на тацпол, где и сегодня отжигали игроки из пока объединённой Чехии и Словакии, которые днём разделали молодёжную сборную Швеции 8: 1, а вечером к пиву даже не притронулись.
— Первый период нужно чередовать атаки с ходу и позиционку, а встречать их лучше за центральной красной линией. Первый период приглядимся, потом что-нибудь придумаем. Это не Финляндия, тут нужно действовать аккуратней. Ладно, я спать, — я встал и пожал руки Мальцеву и Боброву.
У себя в номере перед сном я очень долго ворочался и всё думал, а можно ли вообще в принципе поезд под названием СССР, который несётся к обрыву, перевести без разрушения конструкции на нормальную траекторию? Ведь если объявить и притворить в жизнь резкие перемены, то по инерции поезд так кувыркнётся, что потом от него останутся одни руины и множество злых и голодных пассажиров.
А если попробовать маленькими шагами? Сначала разрешить мелкий частный бизнес в легкой промышленности и в сельском хозяйстве. Затем самые популярные виды спорта перевести на коммерческие рельсы. Потом ввести в повседневную жизнь маленькие кафешки и магазинчики. Главное же чтоб государству принадлежали крупные отрасли промышленности и основные ресурсы: нефть, газ, металлы, тяжёлое машиностроение. И как только уровень жизни поднимется, можно убирать и железный занавес, тогда народ, увидев забугорную жизнь, умом не тронется. Иначе очередь к «Макдональдсу», в котором втюхивают вредный для организма фаст-фуд, в Москве растянется на несколько километров. И по всему миру её будут показывать, и ржать над «дикарями». И любой нищий работяга из США — здесь будет женихом номер один. Стыдоба!
Но кто такие назревшие перемены в правительстве может осознать и осилить, когда страной рулят дряхлые пенсионеры. Один серый кардинал Суслов чего стоит, который и сам не жил и другим не давал. Кстати, именно он станет ярым противником суперсерии 1972 года с канадскими профессионалами из-за панического страха проиграть. И то, что серия эта состоялась, точнее, ещё состоится — огромное спасибо дорогому Леониду Ильичу.
«Всё так, да не так. — Подумал я, вскочив с кровати и включив свет. — А где у нас товарищ «Малыш»? — Я зачем-то откинул одеяло с его койко-места. — Загулял, сучонок! Завтра поговорим».
***
Утром 18-го декабря в субботу, перед важнейшим матчем с чехами, Сева Бобров устроил сорокаминутную лёгкую тренировку, чтобы посмотреть кто в какой форме. Чего греха таить, когда хоккеисты не заперты на спортивной базе и предоставлены сами себе, произойти может всё что угодно и алкогольный загул и бессонная ночь с «девочками». На тренировке сегодня решался и ещё один важнейший вопрос, кто встанет в ворота. Володя Минеев, который в принципе показал себя в игре с финнами неплохо, или Виктор Коноваленко, у которого всё ещё немного побаливала левая рука. Третьего вратаря Сашу Пашкова кандидатом никто всерьёз не рассматривал.
— Сева, давай я Сергеичу заморозку сделаю, — предложил врач сборной команды СССР Олег Маркович Белаковский. — Нам сегодня рисковать никак нельзя. Коноваленко должен играть в рамке.
— Витя, ты как? — Спросил Бобров после короткой разминки нашего прославленного ветерана.
— Зае…сь, — пророкотал Коноваленко, который после того, как мою тушу на него уронили, со мной же и не разговаривал. — Не надо заморозку, нормально рука работает.
— Нормально, говоришь, — задумался Сева Бобров, затем он дунул в свиток и объявил. — Сейчас каждый нападающий пробьёт по одному буллиту Вите Коноваленко и Володе Минееву. Кто лучше из голкиперов сыграет, тот и займёт сегодня место в старте. Миней в рамку! Борисыч, а ты пока с защитниками на другой половине поработай. — Сказал Сева своему помощнику Игорю Чистовскому.
Первым против Минеева вышел на пробитие хоккейного штрафного броска Саша Мальцев, так как начали с нашей, первой тройки нападения. Александр не спеша разбежался, качнув влево и резко уйдя вправо, бросил под перекладину, точно. Миней от досады шлёпнул вратарской клюшкой об штангу ворот. Вторым поехал я, и сделал всё с точностью до наоборот, качнул вправо, ушёл влево и бросил под перекладину. И вторая шайба залетела в сетку ворот Володи Минеева. Реализовал свою попытку и наш юный гений прорыва Боря Александров. А вот дальше Минеев потащил буллит от Бори Михайлова и Володи Петрова, но пропустил от легенды № 17 Валеры Харламова. Из тех, кто бил дальше забил лишь Саша Якушев. Остальных довольный в целом собой Минеев огорчил.
— Шесть шайб, — дунул в свиток Бобров. — Пятьдесят процентов, неплохо. Витя, сейчас твоя очередь.
— Михалыч, — я резко подъехал к главному тренеру, — мне «до ветру» надо, вы пока пробивайте, я на пять сек, можно?
— Ехай, — махнул рукой, хитро улыбнувшись, Сева Бобров.
Я перемахнул через борт и притаился в коридоре, который вёл в подтрибунные помещения. Первые штрафные броски для Вити Коноваленко сложились неудачно. Ему забил Мальцев, Александров, Михайлов и Петров. Зато, наверно, разозлившись на себя, Виктор Сергеевич отбил буллит от Харламова и пошёл брать всё, что в него летело. Лишь пробивавший буллит одиннадцатым Тля Фролов довёл счёт до пяти пропущенных шайб. Ну и тут на лёд выскочил я, как будто только что справил все свои естественные надобности.
— Какой счёт, Михалыч?
— Твой бросок решающий, пока 6: 5. — Улыбнулся Бобров, который меня «раскусил».
— Тафгай поспорим, что не забьёшь? — Хотел было отыграть часть денег Вова Петров.
— Потом Володя про домино поговорим, — махнул рукой я и покатил на Коноваленко, быстро перекидывая шайбу слева на право.
Виктор выкатился навстречу, я же показал, что ухожу влево и, убрав шайбу под себя, объехал рухнувшего на лёд Коноваленко по правой стороне. А перед пустыми воротами за доли секунды я решил, что пусть Виктор Сергеич сегодня играет и брякнул шайбой прямо в штангу.
— Шесть — пять, — прокашлялся Сева Бобров. — Витя сегодня выходишь в старте. Ещё десять минут работаем над игрой в неравных составах, потом все в душ и на обед.
Когда я оглянулся на главного тренера, то он мне показал кулак.
***
За обеденным столом в ресторане Всеволод Михалыч опять присел за мой столик, сурово поглядывая на меня, Мальцева и Александрова.
— Вроде от Васильева запашок, или мне показалось? — Как бы между делом спросил Бобров. — И Гусев как будто сегодня не с той ноги встал?
— Наверно, пока ехали на тренировку в общественном транспорте нанюхались, — брякнул я, уминая макароны с бифштексом.
— Да, в субботу утром народ часто ездит с запашком, который у них после пятницы ещё не выветрился. — Поддакнул Саша Мальцев. — Ничего сейчас Гусь с Васькой по морозцу пробегутся, обратно нормального воздуха надышатся. Им сразу полегчает.
— Ну-ну, — усмехнулся Бобров.
— А мне, Всеволод Михалыч, знаешь, что юный гений прорыва пообещал? — Я покосился на Борю Александрова. — Сказал, что если две шайбы чехам до конца второго периода не забросит, то на третий период вместо него пусть выходит Лёша Мишин. Несколько раз за ночь вскакивал и клялся. Так было дело, «Малыш»?
— Ерунда, я только под утро…, - Борисик, который сегодня вернулся лишь под это самое утро, внезапно подвис. — Утром сдуру один раз вскочил и пообещал забросить одну шайбу.
— Нет, нет, — замотал головой Сева Бобров. — Одну — кто хочешь, может организовать. Две положишь. Правильно ты это сегодня ночью пообещал. Молодец! Значит так, Гусеву и Васильеву передайте, что если в следующий раз снова поедут общественным транспортом и надышаться в нём чужими алкогольными выхлопами, то пусть там и остаются. А мы в пять защитников как-нибудь отобьёмся.
— Не волнуйся Михалыч, сейчас они у меня вокруг гостиницы десять кругов махом нарежут. — Вступился я за безответственных товарищей. — Помните, вчера в третьем периоде я Гусеву намекнул, что если он одну не положит, то плакала его квартира? Сразу на лёд вышел другой человек.
— Да уж, — хихикнул Мальцев. — Пока Гусь радовался, вся скамейка запасных давилась от хохота. Но по воротам он щёлкнул классно, этого не отнять. А сейчас что им «напоёшь»?
— Скажу, что Михалыч допинг контроль перед игрой организует, кто не пройдёт, тому штраф пятнадцать червонцев и без обид, — зло усмехнулся я. — Разгильдяйство на рабочем месте будем искоренять рублём и заброшенными шайбами, так «Малыш»?
— От меня же пахнет, — обиделся Боря Александров. — Я просто за команду переживаю.
— Вот Всеволод Михалыч какое у нас поколение хорошее растёт, ночами наши юноши не спят, всё за команду переживают. — Похлопал я «Малыша» по плечу. — Всем приятного, пойду, Гусева с Васильевым обрадую.
Спустя полчаса почти вся команда выстроилась перед центральным входом в гостиницу «Юность», одни болели за Валеру Васильева, другие поддерживали Сашу Гусева, которые, не смотря на пятиградусный мороз, бегали наперегонки вокруг здания в кедах и в одних спортивных костюмах.
— Шайбу! Шайбу! — Скандировали хоккеисты сборной, когда из-за угла вываливались Гусь и Вася.
А бегать в кедах по утоптанному снегу, это то ещё развлечение, ноги разъезжаются, на поворотах заносит, и на ровном месте поскальзываешься. Особенно смешно, когда человек ныряет головой в сугроб, что команде и продемонстрировали наши непутёвые защитники примерно на седьмом кругу. Гусев как раз догонял Васильева и зацепил его случайно за пятку, а Валера, падая, подставил ногу уже намерено Александру.
— Гусь вставай, я на тебя рубль поставил! — Орал любитель поспорить Вова Петров.
— Васька, сука, харе лежать, мы с тобой рубль проигрываем! — Кричал одноклубнику Саша Мальцев.
— Идите вы нахер! — Ругались оба защитника, выныривая из сугроба.
Кстати, в итоге победил Васильев, потому что его напарник по обороне, где-то завалился ещё раз и, решив чего зря «когти рвать», закончил десятый круг уже трусцой.
— Зря бегали, — сказал я, принюхавшись к запыхавшимся спортсменам, от которых как от коней валил густой пар. — Значит, поступим так, примите душ, и попрыскайтесь, как следует одеколоном. С Михалычем я всё улажу. Скажу, чтобы он перенёс допинг контроль на товарищеский матч с чехами на 21-ое число. Ну а с вас по трояку.
— За что три рубля-то б…ь? — Смахнул льдинки от замерзающей испарины на лбу Валера Васильев.
— Буду думать как их лучше презентовать Всеволоду свет Михалычу, чтоб он вас из команды не выпер. — С очень серьёзным лицом ответил я. — Конфет его жене купить что ли? А то защитников в стране много, а мест в сборной с гулькин нос.
***
В субботу к двум часам дня в квартиру фрезеровщика горьковского автозавода Казимиру Петровичу пожаловал его друг и коллега Трофим Данилович. С собой в качестве презента Данилыч прихватил, килограмм пряников и ещё килограмм песочного печенья. А когда он узнал, что молодая жена коллеги Катерина сегодня на смене, он крупно перекрестился и вынул из внутреннего кармана пиджаки фляжку со столичным сорокаградусным алкогольным напитком. Само сбой его он прихватил чисто автоматически.
— Ху, — выдохнул он, — а я уж грешным делом подумал, что нормально хоккей сегодня и не посмотреть. Кстати, у тебя телевизор-то работает? А то это не успеем же на приз «Известий».
— Садись, я пока чай поставлю. У меня телевизор пашет, как часы, — усмехнулся Казимир и кивнул в комнату на свой по нескольку раз уже собственноручно ремонтированный «Электрон-2».
Картинка на «Электроне» была, конечно, так себе, но примерно-то было видно, что там за той стороной экрана происходит. И хоть шайбу рассмотреть было практически невозможно, всё равно телевизионный матч лучше радиорепортажа, где приходилось верить хитрому диктору на слово. Данилыч прошёл в комнату и нажал на кнопку «ВКЛ». Затем, наверное, секунд десять с кислым лицом ожидал, когда телевизор прогреется и перестанет выдавать сплошное импрессионистское творчество, выраженное хаотичными телевизионными помехами. Наконец у фрезеровщика на сердце отлегло, ведь на экране проявилась с неширокой тёмной полосой посередине заставка с улыбающимся снеговиком в хоккейном шлеме и вратарской клюшкой в правой руке.
— Казимир, наши поехали, ну, где ты там?! И это, стакашки ещё захвати! — Прикрикнул Данилыч, усаживаясь на диван.
***
Первые десять минут матча со сборной Чехословакии прошли в нервной борьбе. Гости, желая нас удивить, перетасовали очерёдность выхода своих пятёрок на лёд. И если первую смену моя пятёрка провела против пятёрки Вацлава Недомански, то на вторую смену против звена Петрова вышел Рихард Фарда с партнёрами. В этой втором игровом отрезке мы имели подавляющее преимущество, жаль оказавшись в прекрасной позиции промахнулся Борис Михайлов. Затем Свистухин и спартаковцы скрестили клюшки с братьями Холиками. Младший Иржи, которого сторожили нашей сборной прозвали «Сопливый», так как у него вечно что-то висело под носом, раза три за смену ударил исподтишка Витю Шалимова. После чего Бобров выразительно посмотрел на меня. Я же в ответ кивнул, дескать, тонкий намёк на толстые обстоятельства понял. А вот затем на лёд снова вышел я и против моей первой пятёрки тренер братьев по соц. лагерю Владимир Костка выпустил звёно Ивана Глинки. Иван очень хороший и мощный центрфорвард. Поэтому в одном из эпизодов я не удержался и нежно впечатал этого товарища борт. Судя по тому, как он после присел на лёд, тезка мой силовой приём оценил по достоинству. И вообще, пока я находился на льду, чехословаки думали больше о хоккее, а не о кровной мести за танки в Праге.
— Иржи, не шали, — сказал я, проезжая на смену мимо скамейки запасных чехословацких хоккеистов.
Иржи Холик конечно сделал вид, что временно оглох, но судя по глазам, зрение-то он не потерял, поэтому понял меня отлично. А спустя ещё пару смен главный тренер гостей Костка, видя, что мы играем в три пятёрки, и при этом создаём больше опасных моментов, стал срочно перекраивать свою команду. И очень обидно, что нам не удалось воспользоваться неразберихой первых десяти минут. Лично я один раз угодил в перекладину. Боря Александров не смог замкнуть передачу с правого края и поразить пустой угол ворот. Мальцев опасно выскочил один на один с Владимиром Дзуриллой, правда угол был острый и легендарный чехословацкий вратарь сыграл замечательно. Ну а к 13-ой минуте все противоборствующие тройки нападения сложились окончательно: Михайлов, Петров и Харламов бились против Мартиница, Глинки и Штясны. Шалимов, Свистухин и Якушев противоборствовали Кохте, Ярославу Холику и Иржи Холику. Ну и моя тройка, Александров, Тафгаев и Мальцев, воевала на льду с Фардой, Недомански и Черны. Поэтому вторая половина первого периода превратилась в вязкую с обоюдными острыми атаками игру, где наши вратари Коноваленко и Дзурилла творили чудеса.
***
— Валерочка! Валерочка! Ну, забей же шайбочку! — Кричал, бегая около телевизора, вошедший в игровой азарт Трофим Данилыч. — Харламов, умоляю тебя, попади!
— Данилыч давай по чайку, присядь, остынь, — пытался его успокоить его Казимир.
— Да подожди ты с чаем! Если они сейчас не забьют, я не знаю, что сделаю! Я за себя, Казимир не отвечаю! — Взвизгнул Данилыч, упав на колени перед экраном телевизора. — Якушев Сашенька, Сашенька! Давай Сашенька! Да куда ты лепишь Якушев, мать твою?!
— Может десять капель для успокоения, — Казимир Петрович накапал из фляжки в стопочку «огненной воды» и поднёс её другу, пока сборные СССР и Чехословакии проводили смену составов.
— Я за себя Казимир не ручаюсь, — пробормотал уже чуть спокойнее Данилыч и опрокинул содержимое стопки для успокоения нервных клеток. Однако как только произошло вбрасывание, маленького роста, худенький мужичок подпрыгнул и забегал по комнате вместе с хоккеистами в телевизоре. — Тафгай, Мальцев же открытый! Куда, мать твою, даешь?! Куда даешь, я тебя спрашиваю?! Мальцев Сашенька, забей, умоляю тебя! Ну, нельзя же так издеваться над человеком! Бросай же, бросай!
***
Под занавес первого тайма моей пятёрке удалось закрутить хорошую атаку на ворота Дзуриллы. И если бы не Вацлав Недомански, который буквально висел на моих плечах, то одну бы шайбу уже точно запихал. Плюс ещё два защитника Франтишек Поспишил и Карел Вохралик тоже немаленьких габаритов больше пяти секунд гостить у них на пяточке не давали. И вдруг, Саша Мальцев индивидуально накрутил в правом закруглении Йозефа Черну и полетел за ворота чехословацкого голкипера. Я вновь ринулся на пятак, отталкивая Недомански, но Вацлав так удачно зацепил меня клюшкой, что в эти ценнейшие мгновения я не мог махнуть ни левой, ни правой руками. И именно сейчас в борьбе с Вохраликом Мальцев прострелил на меня. Шайба зацепила клюшку защитника гостей и подлетела на уровень колена. Я конечно футболист неважнецкий, но тут вспомнив детство золотое, уже падая на спину коньком ударил по шайбе, которая полетела параллельно воротам, мимо Дзуриллы, прямо на накатывающего на пятачок Борю Александрова. Что оставалось делать «Малышу»? Либо он сейчас бил с лету клюшкой и забивал, либо мазал и получал от защитника Поспишила в глаз. В какие-то крохотные доли секунды Борька получил в глаз и ещё забил, словно вколотил гвоздь, первую шайбу в матче, 1: 0!
— Гооол! — Подпрыгнула разом вся публика на трибунах.
«Расколдовали ворота», — подумал я, поднимаясь с Вацлава Недомански, на которого только что в пылу борьбы грохнулся.
— Вставай, простудишься, — я протянул руку своему чехословацкому товарищу.
***
— Данилыч, давай нашатырочки дам понюхать, — склонился Казимир над другом, который так радовался заброшенной шайбе, что ему резко поплохело и он рухнул на пол.
— Плесни из фляжечки лучше, — тяжело дыша, попросил Трофим Данилыч. — Я за себя отвечаю, за пятнадцать минут до второго периода восстановлюсь железно. Лишь бы к концу игры не помереть.
— Не боись, сегодня игра хорошая, не помрёшь, — улыбнулся Казимир Петрович.