— Спасибо и на этом. Когда едешь?
— Сегодня, чего тянуть. Дел там действительно невпроворот. А здесь… Днем больше, днем меньше…
— Да, конечно, — согласился Максим.
Они вышли с почты, пересекли тихую деревенскую улицу. Долго шли молча, приближалось расставание. Антон пожелал Максиму только одно:
— Иди не в одиночку на Лысую гриву.
— Нет, в одиночку, Антон. Сам понимаешь, иначе нет смысла.
— Ну смотри. Я не могу запретить тебе этого, как не могу отнять твоей мечты. Хочу только предостеречь. Пожалуй, будь я на твоем месте, поступил бы… точно так же.
— Спасибо, Антон…
— Чего уж… Ну! — Он крепко стукнул Максима по плечу, тот прижал свою щеку к небритой щеке Антона.
Это было как чудо, о котором не мог и мечтать Максим. Он приехал в Ленинград на очередной научный семинар, как зачарованный ходил по улицам и площадям этого удивительного города, овеваемого весенним ветром, и вдруг увидел ее.
Лара шла по аллее со стороны Исаакия, шла задумавшись, глядя под ноги, и, конечно, не видела его. А он как остановился у памятника Петру, так и застыл от неожиданности, не в силах ни окликнуть ее, ни пойти за ней следом. Только тогда, когда она обогнула монумент и, свернув к Дворцовому мосту, смешалась с толпой, он словно очнулся и бросился следом, стараясь не потерять ее из виду.
Лара была уже далеко. Она шла все так же, опустив голову, не обращая ни на что внимания.
— Лара!
Она обернулась.
— Лара…
Глаза ее широко раскрылись, губы дрогнули, руки, словно в испуге, поднялись к груди. Несколько мгновений она смотрела на него, будто вспоминая что-то давно забытое, потом слабо вскрикнула. Он взял ее холодные тонкие пальцы и молча прижался к ним губами.
— Ларуся, милая… — прошептал он.
Она грустно улыбнулась:
— Я знала, что ты найдешь меня. Только очень уж долго пришлось ждать…
Этот день пролетел как одно мгновение. Теперь, когда опустилась ночь и приходилось расставаться, Максим вдруг понял, что и чудо кончается, и самая прекрасная сказка не продолжается бесконечно.
Она коснулась ладонью его щеки:
— Надо прощаться! Максим!
— Уже?
— Да. Где ты остановился?
— В Петергофе, в университетском общежитии. Это на электричке с Балтийского вокзала…
Она рассмеялась:
— Знаю, прекрасно знаю. Давно было пора отправить тебя домой. Когда ты доберешься теперь до этого общежития…
— Ерунда! Подумаешь, Петергоф!
— Никаких Петергофов. — Она решительно взяла его под руку. — Сегодня ты мой гость, пойдем ко мне. Это здесь, рядом.
— Идти к тебе?! Но как же…
Она нахмурилась, легко вздохнула:
— Я живу одна, Максим. Вернее, с дочкой. Но сейчас она с папой на даче. Замужество мое было неудачным. И мужа моего больше нет. Для меня нет. И как человека тоже. И хватит об этом! На той квартире, где я живу сейчас, он не был ни разу. Это папина квартира. Вот и все… Идем! О себе не говори ничего, я знаю. В прошлом году проездом в Монреаль у меня были Антон и Света.
— Как?! И он ничего не написал мне!
— Не сердись на него, Максим. Я взяла с них слово никому не говорить, не писать обо мне. Мне хотелось, чтобы ты… сам нашел меня.
— Ларуська… — Он осторожно прижался губами к ее дрогнувшим ресницам.
Площадь опустела. Туманные крылья белой ночи распростерлись над спящим городом. Густой аромат сирени плыл со стороны Марсова поля, провожая их по тихой Инженерной улице, мимо мрачного Михайловского замка и дальше, к Фонтанке, над которой еще плыли белые, чуть подрумяненные облака…
Лара провела его в кабинет отца.
— Здесь тебе будет удобно, Максим.
Он привлек ее к себе и поцеловал — в первый раз за этот день и за то время, пока знал ее. Она мягко высвободилась из его рук:
— Спокойной ночи.
— Нет, Лара, нет! Я не отпущу тебя.
— Милый Максим… Спокойной ночи! — Она, легонько оттолкнув его, захлопнула за собой дверь.
Утром они расстались у подъезда ее института, условившись встретиться сразу же после работы. Но через два часа ему позвонили из общежития и попросили срочно приехать в Петергоф. Максим узнал голос дежурного вахтера.
— Что-нибудь случилось? — спросил он, удивленный такой просьбой.
— Тут телеграмма пришла. Не совсем ладно у вас дома…
Максим схватил портфель и бросился к остановке автобуса.
Вахтер встретил его в дверях. В телеграмме было всего несколько слов: Марина ушла от него. Это было так неожиданно, хотя внутренне подготовлено, что Максим испытал потрясение. Что будет с их сыном?.. Зачем вообще надо было телеграфировать об этом, а не подождать его возвращения?
Оставаться в Ленинграде он больше не мог. Надо ехать домой…
Из аэропорта он позвонил Ларе, сослался на служебные дела. Разговор получился коротким и невеселым.