А его полицай - "свой", Никанор Побережный - наповал застрелил... И как Петриковку - немца там кто-то убил - дотла выжгли. А людей, кто из села вырвался, назад в огонь очередями из автоматов загоняли. А старого Назара Кумейко так избили, что богу душу на второй день отдал. А может, Семен помнит Кирилла Юшко, который бухгалтером в эмтээсе, так немцем себя, подлец, назвал и в "хвостдойчи" записался. Теперь в полиции секретарствует. А Стецюк - аблакатом был - так за начальника полиции в Терногородку пошел. "Молния", говорят, весной его убила. Heт, не грозовая. Есть тут, говорят, такие, "Молнией" себя называют. Очень их полицаи и немцы боятся! Провода немцам вроде бы рвут, бомбы подкладывают, "мотыльки" - листовки там разные...
Такое началось, что и сказать нельзя. Когда оно только кончится. И высматриваем вас, высматриваем.
Староста у нас Гриць Кухта. Ну да, сынок того, раскулаченного. Откуда-то из Ростова, говорят, притащился.
Сначала был собака собакой. Каждый день в поле выгонял. Бил людей за каждую щепочку. А теперь побаивается. "Я, говорит, тетка Ялынка, знаю, что ваши сыновья там, а вот, видите же, ничего, молчу". Чтоб ты от огня заговорил!.. Да и с голоду я, как видишь, не пухну. Однаодинешенька. На огороде копаюсь, пока сила есть, с того и живу. И Роман, спасибо ему, подбросит что-нибудь,
не забывает. То зерна ведерку, то картошки. А однажды даже соли узелок...
- А он, дядька Роман, как?
- Да все там же, где и был, в эмтээсе.
- Работает, стало быть, на немца? - нарочно подчеркнул Семен. Интересно ему, что на это мама скажет,,
- Да оно, сынок, как в большинстве случаев все здесь... Работают. Что за неделю намолотят, то за день разнесут. Так и работают. Вроде бы и на немца, а если подумать, то на себя. Потому как недалеко немец на этой работе уедет... Только вот выпивать почему-то в последнее время начал Роман, говорят, частенько прикладывается. Раньше что-то я за ним такого не замечала,
- Повидаться бы мне с ним, мама...
- А что же. Нужно, так и встретитесь. Смело можешь встречаться. Не сумлевайся.
- А я и не сумлеваюсь, мама. А все же сделайте какнибудь так, чтобы он к нам зашел, заранее обо мне ничего не зная.
- Можно и так. Что же это я, сынок, все о своем да о своем. А ты мне так ничего о себе и не говоришь...
И еще долго, будто боясь оторваться и снова надолго потерять сына, рассказывала и расспрашивала. А вот о Петре так ничего и не спросила. Будто предчувствовала что-то недоброе и побоялась, раз уж он, Семен, сам об этом не говорит...
На следующий день утром мать заперла его в хате на замок и ушла в село расспросить у людей, не едет ли кто в Терногородку.
Вернулась часа через два. Похвалилась, что нашла такого человека. Дочь Поддубного из коровника молоко в район повезет. По дороге и в эмтээс забежит. А еще принесла мама ужасную новость: шепчутся всюду люди, передают друг другу, что новобайрацкий староста Макогон задержал где-то и выдал жандармам двух советских парашютистов...
...Шел селом вдоль улицы пьяный человек. Пошатывался, останавливался и снова шагал, время от времени даже пытаясь запеть:
А сирi дрова не горять!..
А сирi дрова не горять!..
Побормочет, покачнется, умолкнет. Сделает несколько шагов и снова:
A cиpi дрова не горять!..
Ничего странного в этом не было. Воскресенье. В Терногородке с утра был даже кое-какой базарчик.
Правда, полицаи по приказу жандарма, учитывая чрезвычайное положение, сразу же его разогнали. Но хватануть рюмку-другую первака ради воскресенья кое-кто все же успел.
А сирi дрова не горять!..
Мужчина был невысокого роста, широкоплечий. Черные штаны, заправленные в сапоги, белая сорочка навыпуск, подпоясанная ремешком. На голове артиллерийская, с черным околышем фуражка. Прихрамывает на левую ногу.
Попался навстречу мужчине полицай. Длинный, как жердь, спина дугой, щеки запавшие, в серой щетине, а синий шуцманский мундир на нем как на вешалке. Поравнялись. Полицай поздоровался, потом сказал:
- Весело тебе, Роман?
- А что?.. - пьяным голосом ответил мужчина. - Уж нельзя человеку у родной сестры и рюмку выпить?
И сразу же громко затянул:
А сирi дрова не горять!..
Полицай повернулся и пошел рядом. Даже слегка пьяного за локоток поддерживал.
Роман Шульга потому, собственно, и запел и покачиваться начал, что издалека заметил этого полицая.
В МТС, на работу, сегодня зашел он совсем случайно.
Собрался с утра поехать в Скальное за углем, но произошла заминка: оказалась незаправленной машина. А тут как раз зашла знакомая девушка из Паланки. Сестра прислала. Передала, дескать, тетка Ялынка, что она заболела и просила, чтобы Роман заглянул к ней сегодня непременно. Обязательно!.. Свою сестру Роман знал хорошо. Понимал, просто так она не будет беспокоить.
Либо в самом деле серьезно заболела, либо какая-нибудь другая неотложная причина. Поэтому в Скальное вместо себя послал старого Купку, сторожа, с шофером Попенко. На той же машине и сам подъехал чуть ли не до Паланки. Пешком прошел каких-нибудь два-три километра.
Ялынка встретила его на пороге сеней. Наверное, заметила в окно... На больную вроде бы не похожа.
Шульга не удивился: не больная, значит, есть у нее какое-нибудь серьезное дело.
Следом за сестрой Роман прошел в сени, шагнул через порог в комнату и остановился. В хате за столом сидел мужчина, удивительно похожий на самого Шульгу, только намного моложе. Был он в какой-то полувоенной одежде, но по фигуре... по фигуре они были похожи с Шульгой, как родные братья.
Роман Шульга стоял не здороваясь, пристально всматривался в этого человека.
- А что это вы на мне такое увидели, дядя Роман? - улыбнувшись, спросил Семен.
- Да... смотрю вот и думаю, что одного, кажется, я уже нашел.
- Что нашли? - удивился Семен.
- Да не "что", а кого!.. Парашютиста одного уже нашел.
- Какого парашютиста, дядя Роман? Что это вы с мамой будто сговорились, парашютисты вам все мерещатся!
А Шульга шагнул от порога и, расставив руки для объятий, сказал:
- Семен, ты лучше не прикидывайся простачком и не темни. Не будь хитрее попа.
Они поцеловались. Сели рядом на скамье.
- Ты, Ялынка, все-таки сядь у окна да на ворота поглядывай, - сказал Шульга, снимая фуражку и вытирая платком лоб. - Ну, так как же оно там, дорогой племянник?
- Да вроде бы не так плохо, дядя. А как вы?