Директора не любят долго ждать, если ожидание касается лично их. Они избалованы тем, что обычно ожидают их, а не они...
Не дожидаясь приглашения, я приоткрыл дверь и заглянул в помещение. Кстати, до сих пор не пойму, почему во многих зданиях такие коридоры: без окон, длинные, с низким потолком это, наверное, от духовной закрепощенности, низменности чувств и помыслов, - червяку не нужен простор и грация, он ползает по отверстию, облегающему его тело; это тебе не храмы и дворцы с высоким потолком, где человек возвышался духом своим; экономя на стройматериалах, с каждым новым подобным зданием теряем высокую душу; такие низкие потолки, и это во Дворце Здоровья, во Дворце!..
В безоконном коридоре желтели электрические полусумерки, а тут вся комната вспыхнула ярким дневным светом! В комнате было тесно. Плохо соображая, ослепленный, я едва разобрал силуэты двух людей в белых халатах.
Они сидели лицом к лицу у окна за полированными столами, сдвинутыми вплотную друг к другу.
- Можно? - спросил я.
- Входите, - послышался голос какой-то девушки.
Я робко шагнул в комнату, словно из-за кулис на крохотную любительскую сцену, и сразу же почувствовал себя исполнителем главной роли.
- Надя, это ко мне, - словно напомнив о чем-то договоренном, объявился негромко второй голос, тоже голос девушки, но я его сразу узнал: это был голос Ани.
Надя встала из-за стола, глянула в мою сторону, улыбнулась и вышла из комнаты, а я, жмурясь, как на ветру, присел в мягкое кресло возле стола Ани. В белом халате Аня казалась мне вылепленной из ослепительного света.
Наконец мое зрение полностью адаптировалось, и я разглядел пачку бумаг на Анином столе и какие-то карты с изображением человеческих фигур. В десяток секунд Аня что-то очень быстро дописала на обратной стороне одной из карт и ловко отодвинула гибкими руками все бумаги и карты в сторону, на подоконник.
- Сейчас, - сказала она, - придет Корщиков. Надя пошла за ним.
- Да, но мы с тобой даже не поздоровались, - шутливо возмутился я.
- Конечно, - запротестовала Аня, - ввалился в комнату без приглашения!
- Извини, действительно, сам не прав, здравствуй, Аня!
- Это другое дело, здравствуй, Сережа!
И тут дверь в комнату быстро открылась и закрылась. Ее движение произошло за какое-то неуловимое мгновение, по крайней мере, мне так почудилось, и в комнате оказался мужчина лет сорока, с неподвижно обвисшей правой рукой. Он прошел мимо меня и сел за стол Нади.
- Саша, - обратилась Аня к нему, - познакомься, пожалуйста. Это Сережа, тот самый...
Мужчина встал, и я тоже приподнялся из кресла, мы наклонились навстречу друг другу и мягко пожали руки, дружелюбно обменявшись улыбками.
- Саша, Корщиков, - сказал мужчина.
- Очень приятно, Сережа: Истина, - ответил я, и тут же обратил внимание, на лице у него крупные очки, одно стекло треснуто. Что-то беспокойное промелькнуло у меня в памяти. Мы снова сели на свои места: он за стол, я в кресло...
- Здесь очень много света, - сказал я, улыбнувшись в сторону Ани и, снова посмотрев на Корщикова, добавил, - но потолок низкий!..
- Низковат, - как-то двусмысленно подтвердил Корщиков.
- А по мне так - норма! - сказала Аня, умиленно глядя на Сашу, как бы завязывая разговор между мною и Корщиковым.
- Да, это интересно, - сказал я.
- Есть люди, которым и Вселенная кажется подобной комнатой, - подытожил Корщиков.
Аня поняла, что разговор начался, она уставилась в окно, то ли делая вид, то ли действительно что-то разглядывая там внизу, на улице. В общем, всем своим видом она показывала, что не мешает нам пообщаться.
- Аня не давала вам почитать мою работу? - обратился Корщиков ко мне.
- Нет, - сказал я, - кроме ваших рассказов я ничего не читал. А у вас есть своя научная работа?
- Ну, как вы уже догадались, имеется, - сказал Саша.
- И что, ее можно будет почитать?
- Конечно, - засуетился Корщиков. Он полез в нижний ящик стола, извлек оттуда папку-скоросшиватель и протянул ее мне. Его правая рука продолжала висеть от плеча, и я понял, что она у него не работает.
- Спасибо, - сказал я и принял папку.
- Я думаю, что вам не мешало бы еще почитать Владимира Шмакова. У меня есть негативы его трактовки "Священной книги Тота".
- А что это за книга? - поинтересовался я.
- Вы знаете, я тороплюсь сейчас. Вы уж не обижайтесь на меня, - сказал Корщиков, - но в следующий раз я обязательно отвечу на ваш вопрос.
- Ради Бога, извините, что я вас задерживаю, спохватился я, но все же спросил еще:
- Совершенно последний вопрос, если можно?
- Да, да, я слушаю, - остановился Корщиков у двери.
- Когда я смогу получить негативы этой книги?
- Если вы хотите побыстрее...
- Если можно, то лучше - быстрее, - обрадовался я про себя такой близкой и действительной возможности прикоснуться к чему-то невероятному.
- Меня две недели не будет на работе, - отгулы, сказал Корщиков. - Вы можете, если хотите, зайти ко мне домой, ну, хоть завтра.
- Я согласен, - сказал я. - Как к вам добраться?
- Улица Ленина, тридцать три, комната двадцать два. Это общежитие.
Я бегло записал адрес в блокнот, попрощался с Корщиковым, и он ушел.
- Это очень мужественный человек, - тихо и как-то особенно нежно произнесла Аня, и я понял, что Корщиков для нее много значит. Она грустно смотрела мне в глаза и продолжала говорить.
- Он жил на Кавказе раньше. Как-то на "Жигулях" свалился в пропасть, получил несколько переломов позвоночника и прочие повреждения тела. Занялся Востоком. Сам себя выходил. Только вот рука осталась отпечатком той трагедии...
- Ясно, - задумчиво произнес я.
Аня предложила мне чаю. И тут меня словно осенило. Я вспомнил, что Вика приобрела книгу "Возрожден ли мистицизм?" у человека тоже в очках, одно стекло - треснутое... Хотя, успокоил я себя, мало ли на свете треснутых очков!