- Посвети мне, - велел Мардоний, вставая. - Я должен найти пергамент и краску.
Отшем послушно взял канделябр и подошел к окованному серебром сундуку, у которого остановился Мардоний. Вельможа щелкнул ключом и откинул крышку. Пергамент лежал поверх прочих вещей. Мардоний взял его и положил на столик.
- Нагнись пониже, - попросил он своего сообщника. - Ничего не видно.
Вор наклонился. То было его последнее движение. Узкий кинжал вонзился точно в сердце. Царь Каранды рухнул на ковер, даже не вскрикнув. Мардоний вытер окровавленное лезвие об одежду убитого и настороженно прислушался. Ничего. Вой смерти потонул в звуках и шепоте спящего лагеря.
Ничего.
Мардоний заблуждался, будучи уверен в том, что никто никогда не узнает, что же произошло в самом деле между ним и карандинским вором. Едва тело Отшема упало на ковер, как от вельможной палатки отделился неясный силуэт. Он был невелик и расплывчат. Невозможно было рассмотреть ни рук, ни контура головы, ни очертаний тела. Человек, крадучись, миновал бивуаки и шатры, где громко вздыхали во сне усталые воины, незамеченным проскользнул через сторожевые посты и вышел к берегу моря. Оно в этот ночной час бурлило и с грохотом накатывало волну на песчаный берег, а срывающийся с пенных верхушек дерзкий ветерок развевал темную одежду человека, пока не откинул небрежно надвинутый капюшон и не разметал пушистые невесомые волосы.
Таллия, а это была именно она, быстрым движением вернула капюшон на прежнее место и без особой суеты огляделась. Убедившись, что поблизости никого нет, девушка коснулась кольца, украшавшего мизинец ее левой руки. В тот же миг рядом с нею возник еще один силуэт, тоже черный и громадный. Гость обнял девушку, крепко прижав к груди, затем отстранился и заглянул в ее глаза.
- Ты звала меня? - осведомился он негромко, заботясь лишь о том, чтоб его голос едва заглушал глухой рокот волн.
- Лишний вопрос, - констатировала Таллия.
- Действительно, - согласился гость. - Что тебе нужно?
- Мидяне уже обходят ущелье.
- Я знаю. И знал об этом уже давно. Что еще?
Таллия усмехнулась.
- Я соскучилась по тебе.
Подобное признание пришлось по душе гостю.
- Я тоже, - платя откровенностью, сказал он.
- Я хотела просто поболтать.
Гость кивком головы подтвердил, что он тоже не прочь поговорить. Тогда девушка сказала:
- Только что я была свидетельницей того, как человек убил человека.
- Я был свидетелем подобных сцен мириады раз. Это Гумий?
- Нет. Вельможа по имени Мардоний. Мой тайный обожатель и потому враг Гумия. Он убил соглядатая, пытавшегося разоблачить лже-Артабана.
- Посчитал, что еще рано?
- Да.
- Мудро! - похвалил гость. - Этот вельможа очень мудр. А я сегодня утром видел другую тебя.
- Клон? [В данном случае генетический слепок с человека.]
- Нет, артефакт [в данном случае искусственное существо с определенным заданным набором качеств], созданный Командором. Глуповатый и очаровательный. Ты будешь смеяться, но даже артефакт не любит этого самовлюбленного фанатика. Зато она обожает царя.
- Его любят многие, - задумчиво произнесла Таллия.
- И ты?
- Немножко. Он единственный, кто никогда не ударит в спину. С ним чувствуешь себя надежно. А в остальном он скучен.
Быть может, гость почувствовал неискренность, быть может нет, но он вздрогнул, словно кто-то невидимый уколол его иглой. Девушка заметила это.
- Тебя что-то беспокоит?
- Вовсе нет. Просто над Олимпом сейчас встает солнце.
- Но ведь сейчас ночь.
- Конечно. Но солнце, если сильно захотеть, может подняться и ночью. Однако не беспокойся, нас это не коснется. Мы живем вне времени. - Гость указал на море, и Таллия увидела, что оно неподвижно. Волны больше не накатывались на берег, морской ветерок замер, не в силах продолжить свой легкий бег. Рука гостя легла на плечо девушки. - Я чувствую, ты хочешь поговорить со мной о завтра.
- Да, - призналась Таллия.
- Они остаются. И я остаюсь вместе с ними. Это будет славный бой! - В бесстрастном голосе гостя послышались сладостные нотки. - Я наточил меч и предвкушаю как его стальное полотно будет раздваивать черепа людей, брызгая дымящейся кровью. А когда пресыщусь, уйду. Как уйдут и они. Я - в ничто, они - в никуда.
- А царь? - перебила гостя Таллия.
- Я говорил с ним. Он устал. Он хочет уйти в никуда.
- И ты позволишь ему?
Гость на мгновение задумался.
- Пока не знаю, - негромко сказал он. - А почему царь так интересует тебя? Ты влюблена?
Таллия хмыкнула.
- Чепуха. Он мог бы здорово пригодиться нам.
- Наверно. Но это не главное. Главное, что завтра будет много крови, а над Олимпом висит раскаленное солнце.
- Он пригодился бы нам, - словно не слыша, эхом повторила Таллия.
- Он мне не враг. Я не вправе помешать ему умереть.
Гость замолчал. Молчала и девушка. Безмолвствовали звезды. Время замерло, застопорив свой бег. Было странно наблюдать за тем, как нарастающая волна зависает над откатывающейся в материнское лоно пеной, не в силах упасть на оцепеневший песок. Мир умер. Или почти умер. Мир принадлежал лишь им двоим.
- Ты любишь меня? - шепнул гость.
- Так же как и ты, - не ответила Таллия. - Мне жаль царя.