— Да кто, мой господин, посмеет напасть на караван, находящийся под охраной таких существ, как херувим, вурдская защитница, да в придачу ко всему Абсолют? Это могут совершить только безумцы.
— Мда… В том то и дело Михруаб, что ни невры, ни мины особенно разумными мне не показались.
Пересечение судеб.
Мрачные пределы лесного массива Гивейна, караван покинул почти три дня назад. Как раз сейчас огромное и ленивое светило в третий раз не хотя скрывалось за бескрайний горизонт. Громадные ящеры, пусть и медленно, но зато без устали тянули деревянные гоблинские кибитки.
Ахиллес с херувимом частенько опережали весь караван на несколько лиг. Человеку хотелось побыстрее обрести нужную форму и поэтому он безо всякой на то необходимости отправлялся на охоту. В пище караван не нуждался. Ее было вдоволь. Сайра по обыкновению постоянно сидела в главной кибитке Михруаба. Ее частенько мутило от однообразного пейзажа. Вурды практически ни когда не покидали своих лесов и вид бескрайних просторов, действовал на Защитницу как всегда угнетающе.
Ахилл пока не опасался нападения на свой караван. Слишком уж много других караванов, двигалось одновременно в одном и том же направлении. Они растянулись на несколько тысяч локтей. Среди них попадались торговые караваны практически всех рас этого мира. Все они двигались по единственному утоптанному травяному тракту в сторону разветвления дальнейших торговых путей, которые начинали ветвится в небольшом человеческом городке расположенном на берегу громадной голубой реки Сириус. Дальнейший путь мог привести к срединному морю, если конечно торговец решал продолжить путь по водному пути. Далее это направление привело бы караван в Аргос. Второй путь вел прямиком в непроходимые джунгли Вурдов. Третий — огибая страшные леса кровососов — вел в страну хунов или гоблинские горы. Из этой местности тракт делился снова на две ветви. Одна уводила к истокам желтой реки Хун, берущей свою силу из извечных топей мира. Вторая, вела в страну свободолюбивых Панов.
Ахиллес часами обсуждал с Арестом одну и ту же тему. Что им делать если вурдские старейшины решат отнять у них Мию. Ведь от принятого ими решения зависело жить ли Ахиллу дальше под горячим солнцем Аль-Азифа или нет.
Херувим и слушать не хотел своего друга, когда тот предлагал самим придти в Эу-Тай. В то место, где собирались все древние (старейшины вурдов) для принятия важнейших решений, касающихся всей расы.
— Ахиллес!!! Ты словно малый несмышленый котенок! — мысли херувима несмотря на нескрываемую иронию, несли приятный эмоциональный оттенок. Ему нравилось общаться с человеком, ставшим для херувима, чем то вроде членом его семьи, после того, как тот спас его от голодной смерти в самом начале их знакомства. — Стоит тебе лишь появиться в их пределах и тебя тут же поработят. И что более страшнее, заставят весь остаток твоей жизни служить им в качестве раба. И поверь мне, мнение Богини Реи, возродившей тебя к жизни, для таких существ, как древние вурды, не что иное, как пустой звук. На мой взгляд они сами были когда-то богами, но придя в этот мир решили, обличить свое естество в плоть и создать для услужения себе новую расу существ.
— Их воинского искусства я ни сколько не страшусь. Ведь в конце концов, кем бы они ни были в прошлом, теперь они живут во плоти. А плоть, как ты уже знаешь, я могу умерщвлять так же искусно, как скажем и их Защитницы. А что касается их магических способностей! На то ведь у меня есть ты. Да и Сайра, я полагаю теперь скорее предаст все свои устои, нежели позволит им причинить мне какой либо вред.
— Ты так уверен в ее чувствах? — удивился Арест.
— Настолько Арест, что меня это даже пугает. Знаешь ли, я ни когда не мечтал связать свою жизнь с единственной женщиной. А тут получается, что Сайра теперь мне не оставляет ни какого выбора. Или она или никто другой. Более того у меня такое чувство, что она и меня попытается отправить к праотцам, стоит только мне объявить, что решил разорвать с ней наши взаимоотношения.
— А что ты и в за правду подумываешь над этим?
— Да нет… Пока! Но я ни когда не жил так, как того хотел кто-либо. Я всегда был свободен и таковым хочу закончить и нынешний жизненный цикл.
— Однако теперь ведь ты живешь именно для того, что бы выполнить чужую волю? Пусть и волю богини, но все-таки!!! — заметил херувим.
— Тут ты прав. Однако скажу тебе по секрету, так будет продолжаться лишь до тех пор пока я полностью не разберусь со слабостями Реи. Она хоть и богиня, но и у богов есть слабые стороны, познав которые, смертный может избавиться от их назойливого влияния.
Херувим с удовольствие рыкнул и с шумом расправил свои перепончатые крылья.
— Тут ты прав человек. Однако во всем остальном, я бы посоветовал прислушаться к предложению Сайры. Пусть она сама направиться в Эу-Тай и передаст им твои условия. Самому, подставлять под клыки свою яремную вену, по крайней мере безрассудно.
Ахилл поглядел на проходивший мимо них сидский караван. Тягловые животные были как и у гоблиннов, огромными длинношеими ящерами. Но вот охраняли многочисленную вереницу повозок желтокожие воины. Они сидели на своих тулах или как еще называли — Му, порода двуногих ящеров, которые походят на степных плезов, однако были намного крупнее последних. Для того, что бы научиться управлять этими созданиями, и что еще важнее, подчинять этих тварей своим приказам, сидские воины воспитывали двуногих находясь рядом с ними практически с момента их вылупления из яйца. Только таким образом тул, мог привыкнуть к запаху своего хозяина и позволить последнему рано или поздно взгромоздить на свою спину седло.
Когда первый тягловый ящер поравнялся с медленно вышагивающими путниками, в сторону Ареста и ахейца стремительно приблизились трое желтокожих воинов на своих ездовых ящерах. Ахиллес невольно залюбовался грациозными движениями этих опасных хищников. Тем не менее ахеец внутренне приготовился к возможной схватке. Остановившись в двадцати локтях от человека и херувима, один из наездников, в немом приветствии, поднял вверх свою правую ладонь.
— Мир вам путники. И да продлят вам могущественные боги нить вашей судьбы.
— И тебе воин удачного дня и мирного неба над головой твоим детям и женщинам. — Ахиллес догадался, что сидские наездники не пытаются затеять ссору, поэтому воткнул острие своего копья в жирную и плодородную почву бескрайней степи.
— Абсолют! Я Миро, из благословенного Сида. Страж северных ворот моего Города. Здесь, сопровождаю купеческий караван своей страны и должен был выступать на растилалище, в надежде отвоевать у невров нашу молодую госпожу. После лицезрения твоего боя с Трру, я понял. Мне не одолеть тебя и потому, я решил при помощи мира решить свою миссию. Назови свою цену, которую ты хотел бы получить за жизнь своей рабыни… — последнее слово он произнес с нескрываемой горечью в голосе… — Мии и ты получишь все, что только пожелаешь.
— Я не торговец достопочтимый Миро и не стану с тобой торговаться. Но я уважаю твою добрую волю и понимаю горе твоего правителя. Однако я вынужден по некоторым причинам отказать тебе в твоей просьбе. Ты можешь передать своему повелителю следующее. Мия не рабыня, и ей не будет причинен вред, за что ручаюсь своей честью. Однако, она останется под моим покровительством до скончания отмеренного ей богами срока. На то, как я уже сказал, есть причины. Однако если ты хочешь, то можешь поговорить с нею и самолично убедиться в моей честности.
По выражению лица Миро было понятно, что желтокожий воин огорчен отказом на свое предложение и теперь стоит перед сложным выбором, который сводился к тому, что теперь ему предстояло или вызвать на поединок самого Абсолюта или же ни с чем предстать пред очами своего господина. Рассудок все-таки победил чувства, и Миро решил хотя бы поговорить с той, которая по рождению должна была наследовать трон властителей его родины. Он почесал за роговым отростком на шеи своего тула, заставляя того успокоится.
Ящер голодными глазами сверлил тела двух одиноко стоящие фигуры, от которых исходила уверенность в своем превосходстве. Все три ящера с удовольствием бы кинулись на одиночек, и по этому недоумевали, почему же не следует команды их хозяев для начала атаки.
Херувим презрительно рассматривал тех, чьих родственников еще в начале своего пути он растерзал в количестве более тридцати особей. Эти одомашненные ящеры без сомнения были намного опаснее плезов, однако даже такие проворные и крупные хищники, не представляли смертельной опасности для такого существа, как Арест. Пока Ахилл общался с предводителем воинов сидкого каравана, Арест забавлялся тем, что создавал в мозгу всех трех тулов соблазнительные для последних образы. Будто перед ними сейчас находилась освежеванная туша степного буйвола. Арест всегда любил применять к опасным бессознательным хищникам свое искусство создания иллюзий.
Конечно, он ни когда себе не позволял проделывать такой трюк с разумными. Среди расы херувимов это было ТАБУ. Применить свое искусство внушения, можно было лишь в случае, когда херувиму могла угрожать явная смертельная опасность. На животных, это правило не распространялось.
Сидкий воины наконец сообразили, что с их животными происходит, что-то странное и поспешили проститься с теми, о которых с недавних пор уже начали слагать легенды. Уже издали, Миро выкрикнул, что сегодня ночью найдет стоянку гоблинского каравана и с соизволения Абсолюта, встретиться с Сидкой принцессой.
— Ума не приложу, как можно было приручить этих чудовищ? — с облегчением проговорил Ахиллес. После того, как весь сидский караван скрылся в сгущающихся сумерках.
— Это по всей видимости большая тайна. Так как этого не знаю даже я. — Арест оглядел окрестности и лениво позевал своей огромной пастью.
— Ну что друг, двигаем к своим. Надо предупредить как гоблинов, так и Сайру, что сегодня ночью у нас появятся гости. Как бы наши попутчики не восприняли появление сидских воинов, как ночное нападение степняков.
Херувим ни чего не ответив, махнул своей шикарной гривой и засеменил в сторону медленно бредущего каравана хунов.
***
Стоянка была разбита, как водится у гоблинов, за считанные минуты. Шатров в пути ни кто не возводил. Кому хотелось спать в закрытом помещении и проспать возможное нападение врага. Три торговца, ловко освободили от замысловатой упряжи своих ящеров и стреножили тех на расстоянии полета вурдской стрелы.
Кибитки были поставлены полукругом. Все рабы были выведены из своих деревянных темниц и отправлены под присмотром одного из гоблинов исправлять свою естественную нужду. Ни кто из них не жаловался и не пытался убежать. Рассматривая испуганные людские лица, Ахиллес еще раз поразился, насколько все-таки человек слаб волей.
Невр ни за что бы не позволил бы себя пленить и превратить в покорного раба. Скорее всего, он бы откусил себе язык и захлебнулся собственной кровью, нежели свыкся с тем, что он стал вещью.
'А эти точно барашки на закланье' — пронеслось у Ахилла в мозгу.
Всем было объявлено, что в скором времени их должны посетить сидкие войны. Ахиллес первым делом поделился этой новостью с Мией. Он пристально всматривался в ее лицо, пытаясь разгадать среди бури эмоций ту, которая бы указала на то, что принцесса попытается при возможности сбежать, но лицо девушки отразило все что угодно, но вот выражение потаенной надежды на свое скорое освобождение, Ахиллес так и не рассмотрел ни в ее взгляде, ни в ее мимике.
— Я разрешаю тебе, оставить при себе Мия свою саблю. Но прошу тебя принцесса, не делай ни каких глупостей. Я позволил Миро с тобой поговорить лишь за тем, что бы он передал твоим родным добрую весть, о том, что теперь тебе не угрожает опасность, так как ты до скончании моей жизни, находишься под моей опекой.
После непродолжительного молчания Мия тихо прошептала:
— Я понимаю господин. Я даю слово, что не причиню вреда своему избавителю от неврского рабства, ни словом, ни делом.
— Да будет так.
В скором временем Михруаб пригласил, как всегда Ахилла отведать горячей хунской каши. На что ахеец конечно же с удовольствием согласился.
Мия кашу не любила и объяснила, как-то в тихоря Аресту, что такую пищу в Сиде употребляют только свиньи и рабы. Однако она быстро сообразила, что такими словами и рассуждениями может рассердить своего избавителя, которому по непонятной для нее причине, эта пища, как раз пришлась по душе. Она попросила херувима никому не рассказывать о своем суждении и после того, как тот выполнил ее просьбу, откровенно прониклась к крылатому льву нескрываемой симпатией. Частенько перед тем, как лечь на ночь, Ахилл отмечал, что Мия перед сном подолгу расчесывала золотым гребешком густую гриву Ареста и при этом без сомнения мысленно с ним общалась. А если брать во внимание, что огромный херувим при этом звучно мурлыкал, как обыкновенный человеческий кот, да изредка переваливался на спину, что как уже знал Ахилл, было признаком явного удовлетворения у этой разумной расы, ахеец пришел к выводу, что принцесса в скором временем станет полноценной спутницей, а для Ареста даже желанной.
Вот и сейчас вместо того, что бы отведать вкусно пахнувшей каши, Мия направилась к развалившемуся херувиму, который сейчас занимался своим туалетом. Сопроводив статную фигуру принцессы долгим взглядом, ахеец развернулся и чуть не столкнулся со своей пассией. По лицу Сайры было заметно, что она нервничает и естественно именно из-за того, что ее избранник, так откровенно рассматривал возможную соперницу.
— Что нравиться???
Ахилл поржал плечами и стыдясь явной фальши в своем голосе, ответил:
— Да что ты!? Разве кто-то может с тобой сравниться!